В. Ульянов-Ленин: первенство политики над экономикой.

«Марксизм-ленинизм».В. И. Ульянов, получивший некоторую известность в России начала ХХ в. как экономист-«неомарксист» Вл. Ильин — автор книги «Развитие капитализма в России» — гораздо более известен стал под другим своим псевдонимом «Н. Ленин» — как политик с кредо «дайте нам организацию революционеров — и мы перевернём Россию» (книга «Что делать?», 1902). Ульянов-Ленин категорически отрицал «ревизионизм» (т.е. прямое выражение несогласий с философскими и экономическими основами марксизма) в любых его проявлениях, приняв в теории кредо «учение Маркса всесильно, потому что оно верно». После Октябрьского переворота в России, поставившего Ленина во главе правительства, эти слова были подкреплены административным ресурсом власти, провозглашённой «диктатурой пролетариата». Ещё при жизни «вождя мирового пролетариата» его соратники по взявшей власть партии большевиков охотно прибегали к понятию «ленинизм». После смерти Ленина его имя надолго срослось с марксизмом в идеологический канон международного коммунистического движения и «первого в мире социалистического государства», направляемого руководством созданной Лениным партии РКП(б) — ВКП(б) — КПСС.

Учение об империализме как высшей и последней стадии капитализма, при которой происходит «подрыв товарного производства» и создаются «материальные предпосылки» для «планомерности», логически полностью укладывалось в усвоенное смолоду Лениным представление о социализме как «уничтожении товарного хозяйства». Это представление запечатлелось и в главной ленинской работе 1917 г. «Государство и революция», и в декретах Советской власти, и в партийной Программе, принятой в 1919 г., и в сочинениях тех ближайших соратников председателя Советского правительства, которые считались наиболее образованными «марксистами-экономистами» (Н. Бухарин, Е. Преображенский, Н. Осинский, Ю. Ларин и др.).

Политика первых лет Советской власти получила наименование «военного коммунизма». Термин был введен А. Богдановым, указывавшим на «атмосферу миража, в которой мрачные прообразы социализма принимаются за его осуществление», и на нереальность достижения планомерности, пока не выработана «всеобщая организационная наука». Ленин разругал работы Богданова, при этом заявив (на I Всероссийском съезде советов народного хозяйства в мае 1918 г.), что «не знает» ни одного сочинения о социалистическом обществе, «где бы указывалось на ту конкретную практическую трудность, которая встанет перед взявшим власть рабочим классом, когда он задастся задачей превратить всю сумму накопленного капитализмом богатейшего… запаса культуры, и знаний, и техники — превратить всё это из орудия капитализма в орудие социализма» (Богданов акцентировал именно эту трудность).

Большинство европейской социал-демократии во главе с «ренегатом» К. Каутским отрицало возможность осуществления социализма в России, исходя из общего марксистского положения о соответствии производственных отношений уровню производительных сил. Ленин отвечал на это, что «политика не может не иметь первенства над экономикой».

Модель «единой конторы-фабрики».Национализация (вооружённым путём) крупной промышленности, транспорта, банков и внешней торговли должна была стать основой предсказанного Лениным превращения «высокотехнически оборудованного механизма, который вполне могут пустить в ход сами объединённые рабочие», в общество-контору-фабрику «с равенством труда и равенством оплаты». Н.Осинский, первый председатель ВСНХ (Высшего совета народного хозяйства), считал, что при социализме «вообще не должно быть отдельных предприятий, хотя бы и государственных; есть только технические производственные единицы, частицы единого общественного хозяйства». Попытка создания жесткой вертикали ВСНХ — отраслевые «главки» и «центры» — национализированные предприятия рассматривалась как «наполнение пролетарским классовым содержанием» организационных форм военно-государственного капитализма, «знатоком» которых слыл Ю. Ларин (председатель Комитета хозяйственной политики ВСНХ). Программа партии нацеливала на неуклонную замену торговли «планомерным, организованным и общегосударственном масштабе распределением продуктов» и беспощадную борьбу со спекуляцией; перспективу превращения национализированного банковского аппарата в «центральную бухгалтерию»; проведение мер, подготовляющих уничтожение денег. Председатель президиума Социалистической академии Е. Преображенский выражал удовлетворение развалом денежной системы, который довершили большевики не без пользы для своей победы в гражданской войне.

Однако Ленину пришлось довольно быстро скорректировать позицию по вопросу о том, кто и за какую плату будет осуществлять сознательно поддерживаемую (?) «пропорциональность». Предреволюционная формула об «уничтожении армии, полиции, чиновничества» была позабыта в развернувшейся деятельности таких знаковых для новой власти фигур, как Л. Троцкий (Реввоенсовет), Ф. Дзержинский (ВЧК), И.Сталин (партийно-государственный аппарат). Пришлось скоро отказаться и от формулы «не выше зарплаты хорошего рабочего», чтобы привлечь кадры специалистов для военного и хозяйственного строительства.

«Развёрстка» производительных сил.Подчёркивая значение «крупнокапиталистической техники, построенной по последнему слову новейшей науки», и высокой производительности труда для «победы нового общественного строя», Ленин как глава правительства «перетянул» на сторону Советской власти созданную старым режимом Комиссию по естественным производительным силам России (КЕПС) и поощрял разработки по научной организации труда (НОТ). Однако главное значение среди первоочередных научно-технических задач социализма Ленин придавал электрификации, выдвинув знаменитую формулу «коммунизм есть Советская власть плюс электрификация всей страны».

Об электричестве как основе социалистических производительных сил писали уже Маркс и Энгельс, затем Баллод в своём «Государстве будущего» и Богданов в своих экономических учебниках. По-видимому, было не случайно наличие целой «ячейки» марксистов среди выдающихся электроэнергетиков России. В их числе: ближайший друг Ленина Г. М. Кржижановский, основатель энергосистемы Москвы Р. Э. Классон, генеральный представитель фирмы «Сименс» (а перед тем — руководитель военно-технической группы РСДРП) Л. Б. Красин. Возвращение Красина в партию большевиков сделало реальным привлечение к плану государственной электрификации России (ГОЭЛРО) и широкого корпуса внепартийных инженеров, в том числе тех, кто был изначально враждебен Советской власти, как, например, автор плана электрификации Центральной России (1918) К. А. Круг. Наконец, Красин познакомил Ленина с книгой крупнейшего инженера-теплотехника В. И. Гриневецкого (1861 — 1919) «Послевоенные перспективы русской промышленности» (1918), излагавшей подкреплённый технико-экономическими расчётами план электрификации в связи со структурным и региональным преобразованием российского народного хозяйства в целом.

Гриневецкий, противник марксизма, хотел бы видеть скоропреходящее зло в правительстве большевиков, но невольно оставил им в наследство трактат — руководство к действию. С важной поправкой: Гриневецкий рассчитывал на восстановление «нормальных» рыночных связей и иностранные капиталы. «Практический план кампании по электрификации», выдвинутый Лениным, предполагал строительство новых производственных отношений на основе энтузиазма и принуждения. Ленин рассчитывал увлечь инженеров и массы населения грандиозностью задачи. Но одновременно сформулировал принципы развёрстки производительных сил:

«1) в каждом уезде создать срочно не менее одной электрической станции;

2) обязать этот центр сделать центром обучения, лекций, демонстраций и пр. и провести через эти курсы все население (начав с молодежи или по волостям и т.д.);

3) разверстать тотчас среди населения то, что можно сейчас начать готовить (меди надо 2 ¹/₂ млн пуд. — разверстаем тотчас 25 млн пуд., пусть собирают д о б р о в о л ь н о колокола, ручки и проч.; затем столбы и т.д.);

4) начать подготовительные з е м л я н ы е работы тотчас и разверстать их по уездам;

5) мобилизовать всех без изъятия инженеров, электротехников, всех кончивших физико-математический факультет и пр. Обязанность: в неделю не менее 2(4?) лекций, обучить не менее 10 (50?) человек электричеству. Исполнишь — премия. Не исполнишь — тюрьма».

Последний пункт выражает представления о роли «пролетарского внеэкономического принуждения», которые систематизировал Н. Бухарин в одобренной Лениным книге «Экономика переходного периода»– главном теоретическом трактате большевиков периода «военного коммунизма».

«Коренная перемена» в концепции социализма.Признание крупной электрифицированной промышленности «единственной базой социалистического общества» и жесточайший «якобинский» характер российской «диктатуры пролетариата» не вытеснили из поля зрения Ленина факта необходимости «ужиться» с крестьянской массой мелких товаропроизводителей. Мятежи против «военного коммунизма», за которыми стояло желание крестьян свободно распоряжаться выращенной продукцией, подтолкнули к провозглашению новой экономической политики. Она означала признание невозможности «непосредственными велениями пролетарского государства наладить государственное производство и государственное распределение продуктов по-коммунистически в мелкокрестьянской стране». Ленин торопился по-новому определить ориентиры: «развязать стихию рынка, чтобы затем обуздать её планом»; «не запретить или запереть развитие капитализма, а направить его в русло» государственного капитализма, привлекая торговцев-комиссионеров, сдавая в аренду госпредприятия или земельные (лесные) угодья; «лично заинтересовать» работников предприятий госпромышленности через хозяйственный расчёт; осваивать «коммерческие начала и искусство торговать».

Сформулировав главную задачу нэпа как «смычку» сохранившихся за государством «командных высот» с мелкособственнической, мелкобуржуазной стихией через торговлю, Ленин определил нэп как «тип экономических отношений, который вверху имеет вид блока пролетарской государственной власти с иностранным капиталистом для свободного оборота с крестьянством внизу». Налаживание связи с крестьянской деревней и с мировым рынком потребовало от большевиков проведения денежной реформы 1922 — 1924 гг., завершённой уже после смерти Ленина и обеспечившей устойчивую валюту — советский червонец.

Но нэп был прежде всего политическим манёвром и компромиссом, отягощённым грузом непрояснённых теоретических вопросов и постоянно возникающих новых практических проблем. На практике разворот к надеждам (подобным тем, что были у инженера Гриневецкого) на концессии и импорт капиталов столкнулся с нежеланием западных политиков и бизнесменов кредитовать план ГОЭЛРО и инвестировать в советское хозяйство. Внедрение хозрасчёта — с кризисом сбыта при недостатке товаров. Отношения с крестьянином-хлеботорговцем — с кризисом хлебозаготовок. Переоценка «военного коммунизма» — с заявлениями критиков режима о несовместимости вообще социалистического строя с рациональным хозяйствованием. Наиболее заядлых из экономистов — критиков социалистической доктрины — по распоряжению Ленина выслали из Советской России. Для экономистов, ставших советскими —будь то члены партии большевиков, выходцы из других партий или просто «спецы» (специалисты-немарксисты), осталась загадка предсмертных слов Ленина о «коренной перемене всей нашей прежней точки зрения на социализм». Они давали повод, как минимум, для трёх версий:

— отказ от «уничтожения товарного хозяйства» не только для переходной стадии, но и для зрелого («цельного») социализма;

— принятие, с поправкой на диктатуру пролетариата, идеала «кооперативного социализма» («достигнуть через нэп участия в кооперации поголовно всего населения»);

— признание неоправданности прежних надежд на пролетарскую революцию в «передовых» западных странах и установка на строительство самых «передовых» («социалистических») производственных отношений в одной стране с далеко не передовым уровнем производительных сил.

Главным по значимости для руководства партии большевиков после смерти Ленина стал вопрос о возможности победы социализма в одной стране, нависший политической тучей над экономическими дискуссиями.