Гипостазирование

В антисоветском мышлении проявилась в гипертрофированном виде общая склонность интеллигенции к гипостазированию . До такой степени, что это стало, на мой взгляд, родовым признаком антисоветских рассуждений.

Не хотелось бы, конечно, вводить иностранное слово, но трудно подобрать краткий русский эквивалент слову гипостазирование. В словаре читаем: "Гипостазирование (греч. hypostasis – сущность, субстанция) – присущее идеализму приписывание абстрактным понятиям самостоятельного существования. В другом смысле – возведение в ранг самостоятельно существующего объекта (субстанции) того, что в действительности является лишь свойством, отношением чего-либо".

Когда пробегаешь в уме историю созревания антисоветского проекта, поражает эта склонность изобретать абстрактные, туманные термины, а затем создавать в воображении образ некоего явления и уже считать его реальностью и даже порой чем-то жизненно важным. Эти размытые образы становятся дороги человеку, их совокупность образует для него целый живой мир, в котором он легко и, главное, бездумно ориентируется. Образы эти не опираются на хорошо разработанные понятия, а обозначаются словом, которое приобретает магическую силу. Будучи на деле бессодержательными (слова-амёбы), такие слова как будто обладают большой объяснительной способностью. Сказал, например, «казарменный социализм» – и вроде все понятно.

Это свойство идеалистического мышления играет большую роль в культуре человека массы и делает его очень податливым к манипуляции его сознанием. Маркс в «Капитале» приводит строку из «Фауста» Гете:

Коль скоро недочет в понятиях случится,

Их можно словом заменить.

Так оно и происходит: какое-то второстепенное свойство возвышается до уровня сущего, для него изобретается многозначительное слово, а потом выстраивается образ, который очаровывает податливую публику. Еще в прошлом веке Ле Бон («Макиавелли массового общества», как назвали его недавно) писал: «Могущество слов находится в тесной связи с вызываемыми ими образами и совершенно не зависит от их реального смысла. Очень часто слова, имеющие самый неопределенный смысл, оказывают самое большое влияние на толпу. Таков, например, термины: демократия, социализм, равенство, свобода и т.д., до такой степени неопределенные, что даже в толстых томах не удается с точностью разъяснить их смысл».

Осознание образованными людьми этого дефекта их мышления затрудняется кажущимся парадоксом: именно крайне рационалистический тип мышления, давшего человеку главный метод науки, при выходе за стены лаборатории может послужить средством разрушения логики (рациональности). Крупный современный экономист Л. фон Мизес предупреждал: «Склонность к гипостазированию, т.е. к приписыванию реального содержания выстроенным в уме концепциям – худший враг логического мышления».

Кстати, наши антисоветские экономисты только этим и занимались во время перестройки – и занимаются сегодня. Вспомните тот бум, в результате которого чуть ли не главным в нашей жизни сделали образ экономической эффективности – выстроенной в уме абстрактной концепции, взятой к тому же из совершенно иной хозяйственной системы. Чистейшее гипостазирование.

В созревании антисоветского сознания важную роль сыграл совершенно схоластический спор о том, являлся ли советский строй социализмом или нет. Как о чем-то реально существующем спорили, что это такое – мутантный социализм? мобилизационный социализм? казарменный социализм? феодальный социализм? Хотелось крикнуть этим впавшим в гипостазирование интеллектуалам: «Назовите хоть горшком, только в печку не ставьте!».

Вот что пишет профессор МГУ А.П.Бутенко в академическом журнале в октябре 1994 г. о советском строе: «Был создан не социализм, а общество-монстр, двуликий Янус, клявшийся в своей верности людям труда, которым он бросал подачки с барского стола, но верой и правдой служил бюрократии, номенклатуре. Именно это общество – казарменный псевдосоциализм как коммунистическая разновидность тоталитаризма – и было отвергнуто народом, рухнуло, перестало существовать» (СОЦИС, 1994, № 10). Все это – набор слов, не дающих никакого содержательного знания о предмете, но профессор, повторяя эти слова, с небольшими вариациями, почти десять лет, прослыл чуть ли не теоретиком советского строя.

Преодолеть гипостазирование можно, хотя для этого требуются специальные усилия. Но если они удаются, эффект бывает удивительным. Как-то я в Испании читал лекцию о советском строе, а там публика крайне индоктринирована – относительно СССР она мыслит вбитыми в голову штампами, и любая попытка поставить их под сомнение сразу вызывает недоверие к говорящему. Я предложил аудитории заключить на время лекции такой пакт: не употреблять никаких идеологических понятий, которые не имеют прямой связи с элементарными, однозначно трактуемыми сущностями. Например, слова «социализм» или «тоталитаризм» слишком абстрактны, о них можно спорить до бесконечности. А слова «литр молока» понимаются всеми нами одинаково (можно даже уточнить – «литр молока жирностью 3,2%»). Так давайте, говорю, рассмотрим, что такое был советский строй именно в таких, однозначно понимаемых («абсолютных») терминах.

Посмотрим, как питались люди, какие жилища имели, как они отапливались, чем люди болели, сколько их гибло от рук убийцы, чего они боялись и т.д. Нарисуем бесхитростный портрет советского жизнеустройства – без всякого символизма и сюрреализма. Этот подход вдруг показался людям таким понятным и интересным, что я сам никак не мог ожидать. Слушатели сами предложили необычные для нас ракурсы. Например, родители чрезвычайно высоко оценили отсутствие в советском жизнеустройстве сильной наркомафии, растлевающей подростков. Одна женщина сказала, что это качество в ее глазах перевешивает нехватку комфорта и очереди, все это мелочь по сравнению с реальной опасностью потерять сына-подростка, которая превращает жизнь родителей в ад. Если бы я после того разговора привел рассуждения проф. Бутенко о псевдосоциализме, Янусе и пр., это вызвало бы недоумение – что за чушь несет этот схоласт?

Вся перестройка была проведена под знаком борьбы с тоталитаризмом . Что это за чудовище, ради убийства которого не жалко полстраны уморить? Это чисто идеологическое понятие, не имеющее жесткого, абсолютного значения. Тоталитаризм Брежнева! Такая же чушь, как и «Демократия Ельцина». Но, употребляя эти понятия, идеологи могут парализовать здравый смысл даже у очень знающих людей.

29 августа 2001 г. я участвовал в «круглом столе», собранном в «Литературной газете» и посвященном интригующей теме: куда девается природная рента (то есть доход от земли и ее недр) в нынешней РФ? Были видные специалисты и ведущие экономисты, включая академиков Д.С.Львова и В.В.Ивантера. Вел заседание А.С.Ципко. Спору не было – рента, вопреки закону, отдается «крупному капиталу». В общем, все признали и тот факт, что эта рента изымается ими из хозяйства, оно хиреет и никак не позволит сносно жить большинству народа. Говорили, что надо нам учиться у Индонезии, где 15 семейств владеют 80% богатства, у Бразилии, где половина населения не имеет дохода – как-то уживаются, хотя и с пулеметами на крышах в приличных кварталах. Кто-то говорил о грядущей остановке добычи газа и нефти – не вкладывают олигархи денег в разведку и обустройство новых месторождений, о том, что за десять лет в стране не построено ни одного не то что завода, а цеха.

Все при этом также были согласны в том, что при советском строе рента обращалась в капиталовложения – как в хозяйство, так и в науку. Один экономист в качестве шутки сказал, что и сейчас можно было бы воссоздать Госплан для изъятия и использования природной ренты. Но, как добавил он, для этого необходим тоталитаризм. И почти все засмеялись – нет, они не хотят тоталитаризма, они хотят демократии. И продолжили – как лучше наладить взаимодействие правительства с олигархами, по мелочам. У меня мелькнула мысль, что за одним столом сидят люди и людоеды – и обсуждают кухонную утварь. Так велика была магия слова тоталитаризм , что даже почтенные академики не решились сказать: господа, что за чушь вы говорите! Все эти идеологические бирюльки имеют ничтожное значение по сравнению с тем, что страна в этой системе экономике явно не может выжить – вот о чем должны думать экономисты.

Сильное воздействие на мышление гипостазирования подрывает способность к рефлексии, к анализу своих решений и их последствий. В начале 1989 г. лишь 10% опрошенных считали, что в ближайшие годы экономическое положение в стране ухудшится (59% считали, что «улучшится», 28% – что «останется без изменений»). Нас здесь особенно интересуют установки интеллигенции: она в значительной своей части хотела именно капитализма, причем в его западной версии, ждала его от бригады «Горбачева-Ельцина» и считала, что с ним придет благоденствие.

Что же говорил об установках этой прослойки ВЦИОМ в разгар реформы, после слома советской системы хозяйства? Вот каковы ответы в сентябре 1995 г. людей с высшим и незаконченным высшим образованием. На вопрос об экономическом положении России в настоящее время ответили: плохое – 52,5%; очень плохое – 26,8%. Это – признание полного краха экономических иллюзий. «Самые тяжелые времена еще впереди» – 54,2%. «Они уже позади» – 7,8%. Какой глубокий пессимизм – после надежд 1989 г., хотя реформаторы все сделали именно так, как и желала интеллигенция. И, что потрясает больше всего, на вопрос «Что сейчас больше нужно России: порядок или демократия?» – 64,7% интеллигентов ответили: "порядок "! Это – крах демократических иллюзий. Ведь в 1989 г. ориентация на «порядок» считалась свойством реакционного советского мышления, над этим издевались.

Большая часть интеллигенции стала политически апатичной: половина не собиралась участвовать в выборах в Думу. А ведь еще недавно ради свободных многопартийных выборов она была готова сжить со свету нашу тоталитарную «империю зла». В мае 1995 г. уже сравнялось число сторонников плановой и рыночной экономики среди интеллигенции (а у людей с неполным средним образованием их соотношение 4,5:1). Разрушена и западническая иллюзия. В январе 1995 г. 59% опрошенных (в «общем» опросе) согласились с тем, что «западные государства хотят превратить Россию в колонию» и 55 – что «Запад пытается привести Россию к обнищанию и распаду». Но ведь уже и 48% молодых людей с высшим образованием высказали это недоверие Западу.

Но все это – лишь признание в крахе надежд. Из него вовсе не следует, что интеллигенция в массе своей пересмотрела главный антисоветский выбор.

Рассмотрим пару-другую примеров гипостазирования, которые еще сохранились в памяти. У антисоветской интеллигенции было очень сильно расплывчатое убеждение, что во всем «система виновата». Важнейшими причинами наших бед она считала «засилье бюрократов», «уравниловку», «некомпетентность начальства», «наследие сталинизма» – причины, для массового сознания не так уж существенные. И ведь при том, что уравниловку в числе трех первых по важности причин назвали 48,4% интеллигентов, они же проявили удивительную ненависть к «привилегиям начальства» – 64% против 25 в «общем» опросе.

И вот, опираясь на эти стереотипы, Г.Х.Попов запустил в обиход, как нечто сущее, туманный термин "административно-командная система ". Если вдуматься, смысла в этом никакого, но словечко было подхвачено прессой, духовными авторитетами, даже получило аббревиатуру – АКС. И стали его употреблять, как будто оно что-то объясняет в советском строе. Как будто это нечто уникальное, созданное в СССР и предопределяющее жизнь именно советского человека. Блуждающий огонек…

На деле любая общественная система имеет свой административно-командный «срез», и иначе просто быть не может. И армия, и церковь, и хор имени Свешникова – все имеет свою административно-командную ипостась, наряду с другими. Антисоветские идеологи, глубокомысленно вещавшие: АКС, АКС… – намекали, что в «цивилизованных» странах, конечно, никакой АКС быть не может, там действуют только экономические рычаги. Но ведь это попросту глупо – любой банк, любая корпорация, не говоря уж о государственных ведомствах, действуют внутри себя как иерархически построенная «административно-командная система», причем с контролем несравненно более жестким, чем был в СССР. Но так людей очаровали этой АКС, что антисоветские документы стали замечательными свидетельствами утраты здравого смысла.

Вот проект Закона о предпринимательстве (1990 г.), внесенный научно-промышленной группой народных депутатов СССР (Владиславлев, Велихов и др.). Бредовое требование: «Государство должно воздействовать на хозяйственных субъектов только экономическими методами!» Мол, никакого администрирования. Во всем мире «хозяйственные субъекты» не просто находятся под административным контролем, но и весьма часто оказываются в тюрьме, а у нас, значит, бей их только рублем, да не прямо, а через какие-то мифические экономические механизмы.

Строго говоря, никакая производственная или вообще хозяйствующая организация и не может действовать, если допускает действие экономических критериев на уровне конкретной работы. Как сказал, например, один умный американский организатор НИОКР, для исследователей и инженеров алтарь – законы движения материи, а их боги – функциональные характеристики их изделий и материалов. Экономика – дело высшего управления фирмы, в лабораторию ей вход запрещен. Это – элементарная вещь, но с этой АКС интеллигенции надолго удалось закрутить мозги. Даже историки, прекрасно знавшие, что системы управления и в государстве, и в хозяйстве складываются исторически, а не логически, не исходя из какой-то доктрины, стеснялись прямо сказать, что пресловутая АКС – плод самого примитивного гипостазирования.

В 1988 г. на круглом столе в АН СССР историк К.Ф.Шацилло осторожно объяснял: "Совершенно ясно, что в крупнейшей промышленности, на таких казенных заводах, как Обуховский, Балтийский, Адмиралтейский, Ижорский, заводах военного ведомства, горных заводах Урала капитализмом не пахло, не было абсолютно ни одного элемента, который свойствен политэкономии капитализма. Что такое цена, на заводах не знали; что такое прибыль – не знали, что такое себестоимость, амортизация и т.д. и т.п. – не знали. А что было? Был административно-командный метод: постройте четыре броненосца и скажите, сколько заплатить; желательно построить за три года, построили за шесть, ну что же поделаешь?..

А что Сталин стал использовать? Он обратился к тем архаичным, пережиточным, феодальным по существу, командно-административным методам, которые существовали в крупной казенной промышленности до революции" («Россия, 1917 год: выбор исторического пути». Круглый стол историков Октября, 22-23 октября 1988 г. М.: Наука, 1989).

А вспомним ключевое слово перестройки дефицит . В нормальном языке оно означает просто нехватка. Это именно «свойство, отношение чего-то», но из него создали какое-то реально существующее чудовище, а чуть ли не главный, чрезвычайно активный субъект нашей жизни. Он как будто подкарауливал каждого советского человека и днем, и ночью и мог напасть на него в самый неожиданный момент в любом месте. Дефицитная экономика! Людей уверили, что во времена Брежнева «мы задыхались от дефицита», а сегодня, мол, никакого дефицита нет, а есть изобилие. Дефицит стал чем-то вроде кобры, танцующей под дудочку факира. Много производили молока – это был дефицит; снизили производство молока вдвое – это изобилие. Ведь это переход к понятийному аппарату шизофреника. И маскируется этот переход путем создания образа из несуществующей ткани, путем извращения смысла слова. Нехватка – это изобилие!

Замечу, что даже в чисто «рыночном» смысле реформа привела именно к опасному дефициту, какого не знала советская торговля. Чтобы увидеть это, надо просто посмотреть статистические справочники. Вот данные Госкомстата СССР, а потом Госкомстата РФ. Обеспеченность розничного товарооборота товарными запасами в розничной торговле (в днях товарооборота) составляла в СССР на 1 января соответствующего года: 1960 – 85 дней, 1970 – 88, 1980 – 77, 1985 – 92, 1986 – 84, 1988 – 69, 1990 – 47 дней. В РФ она составила в 1995 г. 33 дня, и в 1996 г. 39 дней. При этом в 1994 г. из всех товарных ресурсов товарооборота 48% поступило по импорту, а в 1995 г. – 54%.

В советское время нормативные запасы товаров и продуктов в торговле были достаточны для 80 дней нормальной розничной торговли. Если они сокращались ниже этого уровня, это было уже чрезвычайной ситуацией. В ходе реформы товарные запасы снизились до 30-40 дней. А, например, на 1 октября 1998 г. на складах Санкт-Петербурга имелось продуктов и товаров всего на 14 дней торговли. Положение регулируют только невыплатами зарплаты и пенсий. Вот тебе и изобилие.

Профессор из Петербурга, д.э.н. С.А.Дятлов, рассматривая состояние инвестиционной сферы России, пишет в 1997 г.: «Долги по невыплаченной зарплате и пенсиям в два с лишним раза превышают товарные запасы. Оборотные фонды предприятий на 80-90% обеспечиваются кредитами коммерческих банков. Можно говорить о том, что экономика России в ее нынешнем виде – это не только долговая экономика, но и экономика хронического дефицита, скрытого высоким уровнем цен и искусственным сжатием платежеспособного спроса» (С.А.Дятлов. Концепция инвестиционного развития России. – Альманах Центра общественных наук МГУ. М., 1997).

Хорошим лекарством против гипостазирования было бы чтение «Государственных докладов о состоянии здоровья населения РФ», где понятие дефицит употребляется в его строгом, жестком смысле – дефицит белка, дефицит витаминов, дефицит йода и т.д. Там прямо говорится, что реформа привела к массовому дефициту в организме жителей России жизненно важных компонентов – дефициту, немыслимому в советское время. Вот что означает, например, дефицит в его жестком, ограниченном значении: в 1985 г. в РСФСР в среднем на душу населения было потреблено 22,5 кг рыбы и рыбопродуктов, а в 1994 г. – 9,8 кг. Дефицит рыбы как продукта питания – при ее изобилии на прилавках как знака ложного изобилия. Люди, которые приветствуют такое положение, впадают в глубокое гипостазирование.

А вот чрезвычайный пример дефицита, созданного антисоветской реформой, без всякой экономической причины – просто из-за ухода государства от заботы о людях. Государственный доклад 2000 г. «О состоянии здоровья населения Российской федерации в 1999 г.» гласит: «Актуальной экологической проблемой является дефицит йода в биосфере, так как более 70% густонаселенных территорий нашей страны имеют разную степень недостаточности этого микроэлемента. Прекращение йодной профилактики привело к росту в России эндемического зоба и ассоциированных с ним болезней среди больших групп населения, в первую очередь – детей и подростков». Прекращение йодной профилактики ! Просто перестали добавлять капельку йода в поваренную соль. Ничего на этом и не сэкономили, просто перестали добавлять. Разумеется, в некоторых областях, по собственной инициативе местные власти или медицинские организации ведут йодирование соли, поставляют ее в детские сады (о таких случаях говорится в Докладе) – но государственная программа прекращена. И огромное число обывателей и не подумает покупать йодированную соль (в четыре раза дороже обычной) – не все же знают о том, что такое эндемичный зоб, а большинство скоро забудет, что такое щитовидная железа.

Другим важным чудовищем, созданным в антисоветском создании, была номенклатура. Слово, которое всего-навсего означает принятый в СССР порядок подбора и назначения кадров на должности высокого уровня в аппарате управления, вдруг обрело статус какого-то чуть ли не живого существа, которое охватило своими щупальцами всю страну и ворочает всеми делами. Задумаемся над очевидным фактом: советский человек стал испытывать почти ненависть к номенклатуре – за то, что она пользовалась «льготами и привилегиями». На этой почве и произошло сотворение Ельцина как временного кумира.

Еще нагляднее, гротескно это проявилось в мышлении западной интеллигенции (прежде всего левой – правые как-то более приземленны, их сказками про льготы не проймешь). Помню, как легко было пpинято на Западе пpедложенное Горбачевым объяснение пpичин политического кpизиса в СССР в конце 80-х годов: номенклатура яpостно боpется за сохpанение стаpого pежима, чтобы не потеpять свои огpомные пpивилегии. У многих испанских коллег я спpашивал, какими пpивилегиями, на их взгляд, обладает номенклатура в СССР? Какие льготы получают ставшие бюpокpатами pабочий, инженеp, учитель и т.д., чтобы эти льготы таким pешительным обpазом повлияли на их сознание? Мне не только никто не дал связного ответа, но и сам этот вопpос ставил в тупик – над ним никто не задумывался. Образ номенклатуры уже жил своей собственной жизнью и не нуждался в конкретных описаниях. Пpесса даже не потpудилась составить пусть мифическую, но мало-мальски связную аpгументацию своей модели, этот даже небольшой тpуд по убеждению читателя или телезpителя был излишен.

Действительно, конкретно об этих льготах в их реальном выражении никто и не думал, образ этих льгот, не имея материального наполнения, был в то же время очень жизненным, это был плод гипостазирования. Ведь холодная логика гласит: любое общество должно создавать верхушке «улучшенные» материальные условия, хотя механизмы создания таких условий различны. Была ли верхушка СССР так уж прожорлива? Нет, в норме советское общество отпускало ей крохи материальных благ.

Как принцип, это было заложено уже в генезис номенклатурной системы (вспомним хотя бы идею партмаксимума). Вот мелочь из воспоминаний помощника Сталина в 20-е годы: «В 1922-1923 гг. я жил в одной квартире с Верой Инбер и ее отцом, дядей Троцкого. Троцкий, его дети – Седов, дочери – часто к нему приходили, другие товарищи, целые собрания бывали» (А.П.Балашов. Старая площадь, 4. ПОЛИС, 1991, № 5). Подумайте: помощник Сталина, дядя Троцкого и т.п. живут в коммунальной квартире. И это была норма.

А вот 1943 г., семья Сталина. В квартиру его тестя и тещи, которых он очень любил и с которыми постоянно общался, подселяют семью заместителя наркома здравоохранения РСФСР, и они живут в коммунальной квартире. Когда в 1948 г. была арестована сестра жены Сталина, то, поскольку освободилась ее комната, в эту квартиру вселяют еще одну семью.

Во время «борьбы с привилегиями» много говорилось о «кремлевских обедах» в столовой на ул. Грановского, где могли обедать члены высшей номенклатуры (или брать обед домой или продукты сухим пайком). Такие «обеденные книжки» имели также старые большевики. Они-то имели льготы – платили за обед 10% стоимости. Но члены номенклатуры платили полностью – 2100-2400 руб. за месяц. Внук старого большевика и племянник жены Сталина В.Ф.Аллилуев вспоминает: «Когда я поинтересовался у Каманиных, почему они не берут обед в Кремлевке, Мария Михайловна мне ответила: „Вовочка, нам невыгодно его получать. Он слишком дорого стоит, а на нашу семью его не хватает“ (их было пятеро)».

А вот штрихи образа жизни самого Сталина и его семьи – в письмах его жены Н.Аллилуевой Сталину в Сочи, где он был на отдыхе (опубликованы в 1992 г.): «2 сентября 1929 г… Как мои дела с Промакадемией, ты спрашиваешь. Сегодня был у меня экзамен по математике письменной, который прошел удачно, но в общем мне все же не везет, а именно: утром нужно было быть в ПА к 9-ти часам, я конечно вышла в 8 1/2 и что же, испортился трамвай, стала ждать автобуса – нет его, тогда я решила, чтобы не опоздать, сесть на такси, села и что же, отъехав саженей 100, машина остановилась, у нее тоже что-то испортилось».

Какие здесь льготы и привилегии? Жена первого руководителя государства едет на экзамен на трамвае, взять такси – это уже нечто необычное. Вот из других писем: «Иосиф, пришли мне если можешь руб. 50, мне выдадут деньги только 15/IX в Пром[академии], а сейчас я сижу без копейки. Если пришлешь будет хорошо… В день прилета цеппелина Вася на велосипеде ездил из Кремля на аэродром через весь город. Справился неплохо, но, конечно, устал»45.

Конечно, аскетизм довоенного времени уходил в прошлое, но все же и в послевоенный период льготы советской номенклатуры были гипертрофированы в массовом сознании. Хрущев поохотился разок в Крыму, и это вошло в историю как преступление века. А типичная оргия секретаря обкома заключалась в том, что он мылся в бане, а потом выпивал бутылку коньяка. Когда Молотов умер в 1986 г., все его состояние равнялось 500 руб. – на похороны (да еще перед этим он отправил 100 руб. в фонд Чернобыля). Даже Брежнев, которому перестроечная пропаганда создала ореол вселенского вора, оставил в наследство, как выяснилось, лишь несколько подержанных иномарок – была такая слабость у руководителя советской империи, любил порулить на хорошей машине.

С точки зрения разумного расчета, руководители высшего звена в СССР были самой «недооплаченной» категорией – это сообщила даже идеолог перестройки Т.И.Заславская. Почему же маленькие блага и слабости вызывали ярость, а к хамской роскоши нуворишей или невероятным доходам нынешних директоров-приватизаторов проявляется такая терпимость? Потому, что люди судили не реальной мерой, а теми образами, которые были построены в идеалистическом сознании. И очарование этих образов было очень сильно.

В 1985 г., на волне перестройки, и я на какое-то время попал в номенклатуру, причем довольно высокого уровня – номенклатуру Отдела науки ЦК КПСС46. Я был назначен заместителем директора довольно крупного института, имевшего существенное идеологическое значение (Института истории естествознания и техники АН СССР). Став членом номенклатуры, я с обывательским любопытством стал ждать, когда же мне поднесут те льготы и привилегии, о которых мы были столько наслышаны. Никто не подносил. Когда я ближе познакомился с номенклатурной кухней, то оказалось, что никаких законных льгот нет. Есть слегка коррумпированные группы, которые понемногу и незаконно сосут какие-то блага из своих ведомств. Несравненно меньше, чем явные воры на хозяйственной работе, но все же сосут. И тебе, как новому члену номенклатуры, туманно намекают, что ты в такую коррумпированную группу можешь вступить – со всеми вытекающими последствиями, прежде всего, с потерей независимости от того начальства, которое контролирует ручейки благ.

Иными словами, сама по себе принадлежность к номенклатуре этих благ не давала – ты должен был сделать личный выбор и перейти Рубикон. Но перед таким выбором стоит вообще любой человек на любом социальном уровне, в этом смысле советская номенклатурная система ничем не отличалась от любой прочей. И я с абсолютной уверенностью могу сказать, что примерно половина советских номенклатурных работников не приняла соблазна коррупции. Вот их-то жестоко били во время перестройки. Когда я вспоминаю эту злобу и ненависть к таким людям со стороны коррумпированной номенклатуры, до сих пор передергивает. Это мало выплескивалось в общество, но те простые люди, которые попадали в эпицентр таких конфликтов и становились свидетелями таких избиений, бывали потрясены. Я думаю, вот кто был самым злобным, животным врагом советского строя – член номенклатуры, который не удержался и вошел в коррумпированную клику и которого грызли страх и совесть. И это стало для него просто невыносимо.

Вообще, когда заходит разговор о номенклатуре, как, впрочем и обо всех других сторонах нашей жизни, он все время сбивается на ложное сравнение: где лучше, в СССР 70-х годов – или в США (Франции, Швеции и т.п.)? Но ведь так вопрос не стоит и никогда не стоял. Как ни крути, смысл имеет только вопрос: где хуже – в СССР или в РФ конца 90-х годов? И именно не «лучше», а «хуже». Потому что «хуже» – понятие более жесткое. «Хорошему» нет предела, и все в нем зависит от вкуса, о котором не спорят. А вот у «плохого» есть критические уровни. Как говорится, после некоторого порога ухудшения – тишина…

Тема номенклатуры была четко поставлена в письме одного читателя: «Капитализм под руководством СВОЛОЧЕЙ – это хуже и безжалостнее, чем социализм под руководством ТЕХ ЖЕ САМЫХ СВОЛОЧЕЙ. Сейчас это вроде бы ясно видно, даже тем, кто что-то и выиграл». Но, как следует из опыта, это вовсе не «ясно видно», причем это не видно даже многим из тех, кто проиграл.

В антисоветских рассуждениях о номенклатуре был огромный принципиальный изъян – из них как-то сумели исключить все-таки главный вопрос: плохо или хорошо работала номенклатурная система в подборе и расстановке кадров управления? Ведь по сравнению с этим критерием все остальные второстепенны, по ним надо улучшать систему так, чтобы не повредить главному. Конечно, каждый мог вспомнить печальные или курьезные конкретные случаи: там начальник дурак, там вор, а там аморальный тип. Но брать надо в целом, как обобщенную устойчивую характеристику системы.

Скажу для начала, что все устройство показателей, согласно которым подбирались кадры (из реально имеющегося в наличии контингента), и те фильтры, через которые они пропускались для отсеивания негодных, действовали стабильно и предсказуемо. Были известны все процедуры и ступени, все поддавалось проверке, так что сбои и отказы были довольно редки.

Ликвидация советской кадровой системы резко ухудшила положение. Теперь подбор и расстановка кадров производится теневыми силами при помощи теневых, совершенно непрозрачных и непроверяемых процедур. То возникает Березовский, то Починок, то Мамут, то Кох. Кто, почему, как их выдвинул и вдруг дал огромные реальные полномочия в государстве? И так сверху донизу. В 1994 г. членом Комиссии по правам человека при Президенте России был назначен Владимир Податев, трижды судимый (кража, вооруженный грабеж, изнасилование) «вор в законе» по кличке «Пудель». Его не неграмотные крестьяне Елецкого уезда избирали, его кандидатуру подбирали и проверяли в Управлении кадров Администрации Президента. Я допускаю, что он – правоверный антикоммунист, поклонник Егора Гайдара. Но ведь по самому типу его квалификации ему явно надо было быть где-то в помощниках у Черномырдина, ну, в министерстве финансов – а его бросили на гуманитарную сферу.

Каков же профессиональный уровень советских и нынешних управленцев? Думаю, каждый согласится, что за десять лет произошла страшная, катастрофическая деградация. В стране сломан какой-то важнейший механизм, которого мы не понимали и не ценили. Вместо старых управленцев, поднятых номенклатурной системой, явились люди не суть менее компетентные или умелые – посты в системе управления были заполнены людьми, каких, казалось, и нет в нашем обществе. В 1989 г., когда Горбачев сломал кадровую систему, мне по долгу службы пришлось изучать программы и планы в научно-технической области. Документы новых начальников вызвали шок. Произошло что-то небывалое и необъяснимое, разум отказывался верить глазам. Это было надругательство над знанием, опытом, логикой и здравым смыслом. Так вот, с тех пор положение резко ухудшилось – к неграмотности и глупости добавилась коррупция.

В антисоветских разговорах любили потоптать фигуру Брежнева, хотя и он на фоне того, что мы повидали после 1985 г., выглядит достойно. Но как могли при этом обходить тех людей, кто тащил главный воз управления? Ведь самый чистый продукт номенклатурной системы – А.Н.Косыгин, вот о нем бы и говорили. Косыгин и его помощники были управленцами экстра-класса. Как во время перестройки и сейчас ни измываются идеологи над советской системой, ни слова черного не решаются сказать о Косыгине – а ведь он был руководителем хозяйства целый исторический период.

Неоцененным остался и управленческий подвиг партийной номенклатуры в конце 80-х годов. А она просто спасла страну от катастрофы. Когда перестройка парализовала государственный аппарат, на какое-то время огромную часть функций по оперативному управлению и координации взяли на себя работники райкомов, горкомов и обкомов. Они с утра до глубокой ночи сидели на телефонах и носились по организациям, потому что лишь в их руках еще оставались все связи. Они лично знали, причем знали досконально, весь руководящий состав всех предприятий и учреждений своих территорий – и знали партработников-смежников своего уровня. Через них шли потоки информации и команды, когда были разрушены государственные каналы. Мне пришлось наблюдать в 1987-1989 гг. работу отдела науки и учебных заведений Бауманского РК КПСС г. Москвы и отдела науки ЦК КПСС. Это была работа профессионалов высокого класса в чрезвычайной обстановке.

Вспомним еще один важный случай гипостазирования – веру в магические свойства акционерного капитала , при котором «все становятся собственниками». Акции, акции… Во время приватизации людей соблазняли тем, что в США миллионы людей владеют акциями и, таким образом, получают доход с капитала. Ваучеры можно будет поменять на акции и жить на дивиденды.

В.Селюнин в статье с многообещающим названием «А будет все равно по-нашему» писал в «Известиях»: «Это только по вшивым партийным учебникам там, за бугром, всем владеют в основном Форды да Дюпоны. А в действительности акции, к примеру, корпорации „Дженерал моторс“ имеет около миллиона человек».

В таких случаях всегда недоумеваешь: не соображает человек – или нагло врет? Вот сводка из газеты «Нью-Йорк Таймс» от 17 апреля 1995 г.: 40% всех богатств в США принадлежат 1% населения. А насчет акций, так и у нас в России миллионы их имеют – акции и АО МММ, и «Гермеса». Только при чем здесь собственность и доход? Доля в доходе как богатой, так и бедной части населения США сохраняется с точностью до десятой доля процента с 1950 г. (сводка U.S. Bureau of Census приведена в журнале «США: экономика, политика, идеология» № 10, 1994). Нисколько приобретение акций «миллионом человек» этого распределения не изменило.

Можно только удивляться, как легко поверила интеллигенция в басню об «акциях». Читать разучилась? Вот энциклопедический справочник «Современные Соединенные Штаты Америки»(1988), тираж 250 тыс. экз., хватило бы всем заглянуть и получить справку. Там ясно сказано, что акции существенной роли в доходах наемных работников не играют. Читаем: «В 1985 г. доля дивидендов в общей сумме доходов от капитала составила около 15%» (с. 223). А много ли рабочие и служащие получают доходов от капитала? Читаем: «Доля личных доходов от капитала в общей сумме семейных доходов основных категорий рабочих и служащих оставалась стабильной, колеблясь в диапазоне 2-4%» (с. 222). Два процента – весь доход на капитал, а в нем 15% – доход от акций, то есть, для среднего человека акции дают 0,003 его семейного дохода. Три тысячных! И этим соблазнили людей на приватизацию, на то, чтобы угробить всю промышленность страны! Ход рассуждений с акциями буквально укладывается в определение гипостазирования, данное в словаре.

Идеализм антисоветского мышления приводит и к явлению, как бы симметричному гипостазированию, к «гипостазированию наоборот» – когда именно самый существенный, абсолютный и объективно неустранимый фактор не замечается или сводится к несущественной стороне действительности, от которой при построении любимой концепции можно отвлечься.

Очень наглядно это выразилось в истории с книгой А.П.Паршева «Почему Россия не Америка?». Книга эта стала широко известна, но главные ее мысли отвергаются, часто даже с неподдельной страстью, антисоветскими интеллектуалами. Причина в том, что Паршев развенчивает одну из ключевых идей антисоветизма, согласно которой стоит только сбросить «железный занавес» и открыться мировому рынку, как в Россию хлынут иностранныые инвестиции, и мы заживем, как на Западе.

На деле Паршев только изложил на доступном языке и очень наглядно тот факт, который интенсивно изучается множеством экономистов с 90-х годов XIX века. Стоит только ввести в экономическую модель российского хозяйства географический фактор (климат и расстояния), как становится очевидной необходимость довольно высокой степени «закрытости» России от мирового рынка. Иначе не только иностранные инвестиции в Россию не «потекут», а и собственные ресурсы станут «утекать».

То, что любой народ во всех своих общественных институтах, включая экономику, должен приспосабливаться к тем природным условиям, в которых ему судьбой предназначено жить, кажется очевидным – но он категорически отвергается антисоветской интеллигенцией, впавшей в гипостазирование. Она не слушает даже своего любимого русофоба маркиза де Кюстина. А он писал: «С первых шагов в стране русских замечается, что такое общество, какое они устроили для себя, может служить только их потребностям; нужно быть русским, чтобы жить в России, а между тем с виду все здесь делается так же, как и в других странах. разница только в основе явлений» («Записки о России». М.: Интерпринт, 1990).

Превращенный в простейшую задачку тезис Паршева подтверждается эмпирически: иностранные инвестиции в Россию не идут, а свои капиталы утекают. И политика или идеология тут ни при чем, это видно на примере и Китая с Вьетнамом, и Кубы. В том, что тезис Паршева имеет смысл, говорит тот факт, что обсуждение его книги было проведено в Институте народнохозяйственного прогнозирования РАН. Это – самый элитарный экономический институт, кузница кадров для правительств времен Ельцина, хотя руководство Института, в отличие от «завлабов», всегда было разумным. Меня тоже пригласили на то обсуждение, и я там просидел около 4 часов. Впечатление было тяжелое.

Первый докладчик («консерватор») говорил по делу и возразил Паршеву лишь в одном пункте. Он сказал, что при благоприятных обстоятельствах технологический фактор в принципе может уравновесить географический, к чему мы уже подходили в позднем СССР. Сейчас реально эта возможность быстро утрачивается. Все остальные выступавшие были «сердцем» не согласны с Паршевым, но ни один этого прямо не высказал и ни один не затрагивал самой «теоремы Паршева». Все толкли воду в ступе, обходя проблему и отвергая тезис Паршева «спинным мозгом». Вывод был очевиден: рациональных аргументов против тезиса Паршева у верхушки главной интеллектуальной бригады антисоветских реформаторов нет.

Конечно, средний антисоветский интеллигент более разумен, чем эти корифеи, и было бы очень интересно услышать его доводы против утверждения Паршева. Пусть бы сказал, из каких соображений инвестор-космополит, решивший строить «завод Х», будет делать это в Вологде, а не на Тайване. Что компенсирует высокие по сравнению с Тайванем издержки производства в Вологде, определяемые стоимостью отопления, телогрейки, валенок и водки для рабочих, а также перевозки продукции до ближайшего порта на Балтике? Как это ни странно, наш воображаемый разумный антисоветчик этих факторов в упор не видит.

С 1992 г. наши реформаторы прямо на коленях ползают перед западными «инвесторами», за рукав хватают, в грехах коммунизма каются – но не идут деньги, кот наплакал. Куба ни в чем не кается, сохраняет страшный «тоталитарный» режим, сбивает залетающие к ней из Майами самолеты и плюет при этом на вопли Мадлен Олбрайт. Но как только она была вынуждена с 1995 г. разрешить иностранные инвестиции, туда стали вкладывать деньги – несмотря на угрозы и санкции США. К 1998 г. иностранные инвестиции на душу населения составили в РФ 50 долларов, а на Кубе 200 (С.Кононученко и В.Бородаев. Куба сегодня. – «Мировая экономика и международные отношения», 2000, № 2). При этом на Кубе все иностранные инвестиции пошли только в реальный сектор экономики, а у нас львиная доля – в спекуляции ценными бумагами. Почему же это? Нравится канадским буржуям Фидель Кастро? Нет, им нравится, что издержки производства на Кубе ниже, чем в Сыктывкаре. Отопления не надо.

Добавлю интересный факт. Мне прислал целый труд (53 стр. машинописного текста) один из крупных деятелей строительства, ныне пенсионер. Он, например, руководил строительством Ульяновского авиационного промышленного комплекса. О масштабах комплекса говорит тот факт, что для него строили новый левобережный район Ульяновска на 400 тыс. человек. Суть труда в том, что автор как бы «переписал» книгу Паршева применительно к строительству. Он приводит дотошные сведения о стоимости всех элементов промышленного строительства в России, Западной Европе и Юго-Восточной Азии. У нас в целом любой объект выходит в 2-2,5 раза дороже, чем в Европе и в 5-6 раз дороже, чем в ЮВА. И для любого инвестора это очевидно из самого краткого бизнес-плана.

С 1992 г. этот человек вел переговоры с десятками фирм Запада по использованию сети заводов, построенных в 80-е годы в селах Западной Белоруссии для выполнения заказов авиационной промышленности (там на селе тогда возник избыток женской рабочей силы). Заводы новенькие, оборудование прекрасное, люди обучены – но все рухнуло в 1992 г. Так используйте этот готовый производственный потенциал на самых выгодных условиях!

Наши снизили зарплату до 40 долл. в месяц, чтобы привлечь фирмы. Это – зарплата рабочих в Юго-Восточной Азии. Но инвесторы, посчитав реальную стоимость нашей рабочей силы (включая отопление и т.д.), быстро вычисляли, что так или иначе придется выплачивать по 200 долл. в месяц – даже для мягкого климата Западной Белоруссии. Ни одного контракта они так и не заключили. В дело вошла только чешская фирма «Отован», у которой был подряд на пошив рабочей одежды для Запада. Но, начав с использования завода с 1000 работников, она после первого же цикла производства сократила проект до одного цеха с 70 рабочими. Завод был закрыт. Никто из этих инвесторов и наших директоров не читал книги Паршева, во всем этом нет никакой идеологии и никакой теории – человек рассказывает голые факты. Но наши рыночные энтузиасты все еще надеются на поток западных инвестиций – и многие люди им верят.

Паршев рассмотрел первостепенный по важности неизменяемый фактор, который исключается из рассмотрения во всей антисоветской доктрине. Но в такой же степени и почти чудесным образом антисоветское мышление ухитряется не видеть и не брать в расчет главных, массивных динамических факторов и тенденций. Но зато в ранг главных, решающих изменений возводят ничтожные по значению колебания, флуктуации.

После 1991 г. правители периодически разжигают огонь оптимизма. Дескать, процветание уже за углом. То Ельцин говорил, что надо потерпеть два месяца, то Черномырдин говорил о стабилизации, теперь Путин – об экономическом росте, который надо всего-навсего «закрепить». На деле уже 4 года мы видим колебательный процесс перестройки системы на ином уровне и в иной структуре, нежели старая, советская система. Это наблюдается во многих отраслях – их динамика производства похожа на синусоиду (см., например, рис. 14).

Рис.14 Производство хлопчато-бумажных тканей в России (млн. кв.м)

Это значит, что уровень, на котором стабилизируется новая система, столь низок, что выжить с таким хозяйством сможет только небольшая часть народа в анклавах современного производства. Но ведь укрепление этих анклавов вовсе не является общей тенденцией для всего «тела России».

А главного ухитряются не замечать (хотя никто его и не отрицает!). Пока что темпы выбытия производственных мощностей намного (несопоставимо) превышают темпы ввода. В 70-е годы обновление основных производственных фондов в промышленности России составляло 9-12% в год. В 1985 г. должен был быть начат новый цикл модернизации. Вместо этого режим Горбачева произвел сброс капиталовложений, так что обновление фондов упало в 1992 г. до 2%, а после 1996 г. держится на 1,2% (см. рис. 15). Резко снизились инвестиции в целом (рис. 16). На фоне такого длительного и всеобщего провала отдельные точечные капиталовложения можно считать именно флуктуациями. Пока рост инвестиций не пересечется с кривой выбытия мощностей, тенденцией его называть вообще нельзя.

Рис.15 Ввод в действие основных фондов промышленности в России (в % к основным фондам). Данные ЦСУ СССР 1970-1990 и Гомкомстат РФ – 1991-1999

Рис.16 Инвестиции в основной капитал отраслей, производящих товары в сопоставимых ценах (1969 =100)

Кстати, откуда вообще могут возникнуть массированные инвестиции, если доходы населения в целом составляли в 2000 г. половину доходов 1996-1998 гг., вклады менее трети, а банковские активы – чуть более половины? Ведь чудес не бывает. Когда в конце 20-х годов дискутировался вопрос о капиталовложениях для индустриализации СССР, все источники их оценивались очень трезво. Все знали тогда, что главный источник – изъятие средств из деревни. Сегодня говорят о каких-то фантастических перспективах роста, но никто не может указать на источник средств. Просто не включают этот вопрос в рассмотрение.

Возьмем данные «Центра развития» (рук. С.Алексашенко, бывший заместитель председателя Центробанка РФ). Он публикует аналитические «ОБОЗРЕНИЯ». Читаем в номере от 16 октября 2000 г.:

"Благоприятная внешняя конъюнктура, казалось бы, дает России уникальный шанс – резко увеличить национальные сбережения и профинансировать технологическое обновление производства. Но этот шанс остается исключительно гипотетическим – российский капитал предпочитает искать себе применение за границами страны, интенсивность потоков капитала из России не только не снижается, но и, напротив, возрастает.

По нашей оценке, за первое полугодие валовый отток капитала из России составил 10,9 млрд. долл., что почти на 70% больше, чем годом ранее, и эквивалентно 10,4% ВВП России… Во втором полугодии будет происходить увеличение валового оттока капитала из страны, который по итогам года может составить около 25 млрд. долл…

…По оценкам В. Каданникова для завершения обновления модельного ряда и отказа от выпуска «классики» заводу нужно порядка 800 млн. долл. в ближайшие 2-2,5 года. Несомненно, что эта сумма безмерно велика для компании [прибыль ВАЗа за 1999 г. – 68 млн. долл.]. Однако отказ от обновления модельного ряда может обернуться для АвтоВАЗа настоящей катастрофой".

Вот выпуск от 13 ноября 2000 г.: «В этом году потребность в инвестициях в газовую промышленность (по экспертной оценке, около 3,5-4 млрд. долл.) может опередить их фактический объем более в 2,5-3 раза… Недавнее приобретение ЛУКойлом 1300 АЗС в США, его же более ранние покупки НПЗ в Румынии, Болгарии и на Украине, а также относительно успешная попытка Газпрома закрепиться на венгерском рынке говорят о том, что среди российских сырьевых экспортеров преобладает стратегия вложения во внешние активы».

Это – самые массивные, тяжелые процессы в российской экономике, они набирают темп и инерция их очень велика. Никакого противодействия им нет – и в то же время людей уверяют, что впереди нас ждет благоденствие. И дело не в лживых экспертах и политиках, дело в том, что люди, воспринявшие интеллектуальный аппарат антисоветизма, уже неспособны верно оценить, взвесить силу разных процессов и явлений.

Они не могут преодолеть ту склонность к гипостазированию, которую внедряли в интеллигентское мышление начиная с 60-х годов. А за антисоветской частью интеллигенции этим заразились доверявшие ей менее образованные горожане.