Непрямой личный контроль

Попытки установления непосредственного личного контроля часто ведут к меж­личностной конфронтации, которой пытаются избежать представители восточно-азиатских культур (Ohbuchi et al., 1999; Trubinsky et al, 1991). По этой причине те, кто ценит гармонию межличностных отношений, предпочитают непосредственно­му личному контролю непрямой личный контроль, который устанавливается, ког­да непосредственный личный контроль окружения нежелателен, однако существу­ет потребность или желание контролировать внешние условия. При непрямом личном контроле индивид скрывает или занижает свою функцию в качестве аген­та контроля, несмотря на то что является таковым. Койима (Kojima, 1984) дает прекрасный пример попытки контроля такого рода:

Предположим, учителя racudo (комический рассказ) раздражает слишком громкое пение его ученика. Вместо того чтобы сделать ему выговор и попросить прекратить пение, он говорит: «Как прекрасно ты поешь!» Сначала ученик преисполняется гор­дости, приняв замечание учителя за чистую моцету, однако спустя некоторое время он понимает подлинный смысл сказанного (р. 972).

В данном случае учитель racudo сделал вид, что он не является агентом контро­ля, хотя на деле он предпринял попытку заставить своего ученика прекратить петь. Он скрыл свое подлинное намерение, «похвалив» ученика за прекрасное пение. Непрямая попытка учителя racudo заставить ученика замолчать способствовала сохранению отношений близости между ними, поскольку позволила ученику са­мому понять, что хочет учитель. Ученика не заставляли прекратить петь и тем са­мым позволили ему сохранить лицо.

Распространенность такого рода попыток при непрямом контроле, о которой говорят Мурамото и Ямагучи (Muramoto & Yamaguchi, 1997), подтверждается так­же эмпирическими данными. Мы обнаружили, что японцы пытаются опосредован­но повысить свою самооценку через позитивную атрибуцию группы. По предыду­щим исследованиям известно, что людям свойственна положительная атрибуция собственной личности: свои успехи они относят за счет своих способностей, а не­удачи приписывают внешним факторам, таким как невезение или трудность по­ставленной задачи. Это способствует формированию позитивной самооценки.

Мурамото и Ямагучи обнаружили, что японцам свойственна самоуничижитель­ная атрибуция личных способностей, которая сосуществует с позитивной атрибу­цией возможностей группы, к которой они принадлежат. Это не значит, что япон­цам вообще свойственна самоуничижительная атрибуция собственной личности. Скорее это говорит о том, что они пытаются повысить свою самооценку опосредо­ванно, через-позитивную оценку своей группы, поддерживая гармоничные отно­шения с окружающими путем самоуничижительной личной атрибуции.

В соответствии с теорией социальной идентичности (Tajfel, 1982), оценка ин­дивидом группы, к которой он принадлежит, отражается на его социальной иден­тичности, определяемой как «та часть Я-концепции индивида, которая является производной от осознания индивидом своей принадлежности к определенной со­циальной группе (или группам), с учетом ценности и эмоциональной значимости данной принадлежности» (р. 255). Поскольку социальная идентичность является эквивалентом «Я-концепции индивида как члена группы» (Abrams & Hogg, 1990), индивид может повысить свою самооценку путем позитивной оценки своей груп­пы. Таким образом, личность может повысить свою самооценку, не нарушая гар­монию взаимоотношений в группе.

В соответствии с данной интерпретацией, Мурамото и Ямагучи (Muramoto & Yamaguchi, 1999) пришли к выводу, что японские испытуемые обычно оценивают личный вклад в успех группы как равный средним показателям в группе или пре­вышающий их, хотя могут не говорить о такой самооценке другим членам группы. Эти данные говорят о том, что японцы стремятся повысить уровень самоуважения, хотя и опосредованно. Они говорят также и о том, что японцы делают вид, будто не выполняют функций агента, хотя в действительности они действуют в качестве агента, стремясь повысить уровень самоуважения. Учитывая то, как высока цена непосредственного личного контроля самооценки, о чем говорят проведенные ис­следования, можно понять, почему японцы пытаются повысить или оградить свое самоуважение опосредованно. Когда речь идет о возможностях группы, функция индивида как агента теряется среди других членов группы; поэтому атрибуция успеха группы носит менее индивидуальный характер, чем атрибуция личных

возможностей. Данные, собранные Мурамото и Ямагучи, показывают, что япон­цы действительно стремятся к более высокой самооценке, но идут к ней другим пу­тем, при котором роль индивида затушевывается, что снижает вероятность разру­шения гармонии межличностных отношений. Вполне понятно, что в японской культуре потребность индивида в повышении уровня самооценки скрывается за еще более настоятельной потребностью сохранения гармонии и реализуется опо­средованно в первую очередь через позитивную оценку силы группы, а не возмож­ностей индивида.

Самоуничижительная атрибуция возможностей личности свойственна не толь­ко японцам. Исследователи утверждают, что смирение является нормой и в китай­ском обществе (см. обзор в работе Leung, 1996). Фар, Доббинс и Ченг (Farh, Dobbins & Cheng, 1991) обнаружили, и это согласуется с данными Мурамото и Ямагучи (Muramoto & Yamaguchi, 1997), что китайские служащие на Тайване дают более низкую оценку производительности собственного труда, чем их началь­ство. Кроме того, Ван и Бонд (Wan & Bond, 1982) пришли к выводу, что склонность к самоуничижению у китайцев исчезает в публичных ситуациях, когда дело каса­ется удачи, следовательно, самоуничижительная атрибуция — это тактика, цель которой произвести определенное впечатление.

Эмпирические данные говорят о том, что, несмотря на недавние попытки ХаЙ-не с коллегами доказать, что японцам, по сравнению с жителями Северной Амери­ки, свойственна более низкая самооценка (Heine, Lehman, Markus & Kitayama, 1999; Heine, Takata & Lehman, 2000), выраженная явным образом низкая самооценка японцев и китайцев должна восприниматься с определенными оговорками. Они могут просто следовать принятым в их обществе нормам скромности и стремиться повысить уровень самооценки опосредованно, показывая тем самым, что они по­нимают требования, предъявляемые культурными нормами, и действуют в соот­ветствии с ними.

Предшествующие исследования говорят о том, что в целом, те, кто ценит гар­монию межличностных отношений, предпочитает непрямой личный контроль, опасаясь, что попытки непосредственного личного контроля могут привести к меж­личностной конфронтации. С другой стороны, тех, кто ценит автономию, непря­мой личный контроль не привлекает даже при условии его успешного применения. К нему прибегают лишь тогда, когда непосредственный личный контроль невоз­можен. Лопес и Литтл (Lopez & Little, 1996) говорят о том, что дети в семьях воен­нослужащих из США, находящихся в Германии, обычно прибегали к непрямым копинг-стратегиям (то есть попыткам непрямого контроля), сталкиваясь с неупра­вляемыми событиями.