М. Буонаротти

Наряду с этим долгое время в христианстве труд рассматривается как наказание за первородный грех. Смиренно и добросовестно трудясь, человек искупает грехи, получает надежду на прощение в иной жизни. Христианская культура требует аскезы в профессиях, связанных с храмом — монахи-художники (иконописцы после разрешения в VIII в. церковного спора «иконоборцев» и «иконофилов» в пользу последних), архитекторы и строители церквей тщательно соблюдают посты, ведут скромную, сосредоточенную на вере жизнь. Они, как правило, не подписывают своих произведений, отказываясь от авторства, поступают так и другие ремесленники. Дар творения пока еще признается только за Всевышним. В творчестве не мыслится нового. Анонимность рассматривается как безусловный признак скромности — все делается с помощью Божьей, художник «лишь кисть в Его руке». Трудясь по наставлениям и науке старших, согласно канону, автор мыслит себя одним из многих, причастных к созиданию, прилагая все силы, весь талант к наилучшему воспроизведению образца.

Ученичество в цехе, у мастера, родственника сродни монашескому послушничеству. Так же как сам обряд пострига требует терпения (трижды упавшие ножницы, которые трижды смиренно поднимает и подает священнику кандидат в послушники, проявляя готовность к терпеливому подвигу веры), также его требует и ученичество, и послушничество и всякая работа, как в монастыре, так и за его пределами. Следует особо отметить и ретроспективность средневековой культуры, связанную с сущностью монотеизма — целостностью идеального образа единственного совершенного Бога, сын которого жил среди людей в прошлом. «Средневековый человек жил и творил во времени, омываемом со всех сторон вечностью. Знание его являлось его индивидуальным свойством, не принадлежа при этом ему лично... Каждая вещь неповторима, но устремлена к одному и тому же образцу, так и один человек отличается от другого, но все вместе они стремятся уподобиться одному — Христу» (Харитоновым Д.Э.Средневековый мастер и его представления о вещи // Художественный язык средневековья. М., 1982. С. 36).

Значение послушания отмечали русские философы; авторы «Вехи. Так, С. Булгаков в статье «Героизм и подвижничество» обращает внимание на противоположность этих понятий в плане самоконтроля, формирования чувства долга, совести. Для философа, бывшего священнослужителем, очевидна преемственность ценностей светской жизни из духовных сакральных корней культуры, их сохраняющаяся взаимосвязь. «Христианское подвижничество есть непрерывный самоконтроль, борьба с низшими, греховными сторонами своего я, аскеза духа... В монастырском обиходе есть прекрасное выражение для этой религиозно-практической идеи: послушание. Так называется всякое занятие, назначаемое иноку, все равно, будет ли это ученый труд или самая грубая физическая работа, раз оно исполняется во имя религиозного долга... и за пределами монастыря... врач и инженер, профессор и политический деятель, фабрикант и его рабочий одинаково при исполнении своих обязанностей могут руководствоваться не своим личным интересом, духовным или материальным, — все равно, но совестью, велениями долга, нести послушание. Эта дисциплина послушания, «светский аскетизм*... имела огромное влияние для выработки личности и в Западной Европе (Вехи. Репринтное издание. М.,1990. С. 54-55).