Агентивность / неагентивность

Существует распространенное мнение о том, что американской культуре присуща агентивность – деятельностный подход к окружающему миру, в то время как ведущим свойством русской культу-ры является бытийность – созерцательное отношение к действительности, философствующее бездействие.

Принятие субъективной точки зрения за основу ведет к соответствующим инференциям и попытке изменить окружающий мир в соответствии со своим восприятием, без учета специфики объективной реальности и национально-культурной ситуации. Именно благодаря этому обстоятельству американцы заработали в мире репутацию нации, которая постоянно вмешивается в дела других народов и учит их жить по-своему. Речь идет не только об агрессии, но и о действиях, предпринимаемых американцами с благими намерениями (деятельность миссионеров, преподавателей бизнеса и проч.). Нередко при этом американцы пытаются действовать, не разбираясь в местной политико-экономической ситуации и исходя из неверных посылок, а в результате коммуникативных и прочих неудач имеют тенденцию возлагать вину на своих партнеров по коммуникации – представителей других культур.

Американскому деятельностному подходу противопоставляется русская неагентивность. Американский концепт doer (неэквивалентный русскому деятель) и его производные (например, doing one’s own thing) не имеют аналогов в русской лингвокультуре. Русская пословица «В чужой монастырь со своим уставом не ходят» несколько отличается по своей сути от английской «When in Rome do as the Romans do». Первая призывает к невмешательству в чужие дела, а вторая – к конформизму. Причем, русский фатализм приводит к тому, что жизненные препятствия кажутся непреодолимыми, а, следовательно, и нет смысла предпринимать какие-либо действия, чтобы преодолеть неблагоприятную ситуацию.

Это также находит выражение в вербальной и невербальной коммуникации. Так, А. Вежбицкая отмечает, что безличные конструкции в русском языке отражают культурную традицию воспринимать мир как совокупность событий, не поддающихся человеческому контролю и пониманию. События, которыми человек не может управлять, отражаются в русском языке с помощью инфинитивных конструкций с модальными словами (нужно, необходимо, нельзя, должно) или без модальных слов (не бывать, не жить, ни пройти - ни проехать), а также с помощью рефлексивных конструкций (не спится, не хочется, не пишется, хотелось). В английском языке, напротив, существует большое количество конструкций, «где каузация позитивно связана с человеческой волей»: X made Y wash the dishes; X had her boots mended; Z got Y to wash the dishes.

Противоречие по линии агентивности / неагентивности проявляется в том, что в русской культуре существует более четкое деление между «активными» и «пассивными» коммуникативными ролями, в то время как общение в США отличается большей степенью симметричности. Например, по русским понятиям хозяин должен проявлять большую коммуникативную активность, чем гость. В американской культуре такое разделение не столь явно (хочешь общаться – сам прояви активность). Из-за этого русские гости чувствуют себя обделенными вниманием. То же самое наблюдается во взаимоотношениях преподавателей и студентов: русские студенты в большей степени готовы к пассивной роли слушателей в лекционном зале, американцы же хотят сами активно участвовать в академическом процессе.