Некоторые представления теории научения об источниках развития вины и о ее значении
Маурер (Mowrer, 19606, 1961) выдвинул несколько любопытных положений, касающихся источников вины, ее влияния на индивида и методов противостояния эмоции вины в психотерапии. С его точки зрения, процесс развития вины проходит в основном под воздействием научения. Если хорошие поступки ребенка постоянно вознаграждаются, а плохие – порицаются, то у него формируется ощущение (или понимание), какое поведение правильное, а какое – нет. Маурер поддерживает одно из самых распространенных мнений относительно различий между эмоциями стыда и вины, он, как и большинство авторов, считает, что необходимым условием для переживания стыда является присутствие постороннего наблюдателя, тогда как переживание вины может настичь человека и в одиночестве, и при отсутствии актуального источника наказания.
Ряд теоретиков признает тесные взаимоотношения между виной и страхом (например, Mandler, 1975). Маурер идет еще дальше, он склонен считать, что сама вина представляет собой страх, охватывающий индивида после совершения поступка, за который он ранее был подвергнут наказанию. Искушение, которое обычно принято понимать как позыв к совершению предосудительного поступка, Маурер определяет как страх и внутренний личностный конфликт, предшествующие совершению предосудительного поступка. Соответственно и совесть, по Мауреру, представляет собой, с одной стороны, способность устоять перед искушением, а с другой — способность к раскаянию.
Ангер пишет, что базисом для развития эмоции вины является чувство привязанности к другому человеку (обычно к родителям или замещающим их лицам) и страх разлуки. Вина или, по крайней мере, ее аффективный компонент представляются Ангеру как особая разновидность страха.
С точки зрения Ангера, младенец, ежедневно ощущающий на себе опеку и внимание любящего и заботливого родителя, крепко привязывается к нему. Родитель день за днем, неделю за неделей, все первые месяцы и годы жизни ребенка оберегает его от боли и фрустрирующих ситуаций. Таким образом, уже само присутствие родителя становится для младенца насущной необходимостью, а отсутствие становится причиной для развития «тревоги брошенного ребенка», которую можно назвать прелюдией переживания вины.
Ежедневный уход за младенцем и связанное с ним развитие способности испытывать «тревогу брошенного ребенка» выступают в роли двух необходимых компонентов научения вине. По мнению Ангера и других сторонников теории научения, первые результаты этого процесса можно обнаружить в 4-5-летнем возрасте. В этом возрасте ребенок, совершивший проступок, может понять значение строгого выражения лица родителя и обращенные к нему слова, вроде «как ты мог сделать это», «ты поступил плохо» или «больше никогда так не делай». Согласно Ангеру, такую оценку родителем своего проступка ребенок интерпретирует как угрозу лишения любви, она пробуждает у него «тревогу брошенного ребенка». После многократного повторения подобных «уроков» ребенок научается самостоятельной оценке своего поведения. «Я поступил плохо, мама и папа говорили, что это плохо, я больше не буду так делать». Ангер считает, что оценочно-опосредующие реакции ребенка обязательно окрашены в тревожные тона до тех пор, пока ребенок не научится оценивать свои поступки до их совершения, до тех пор, пока под гнетом «тревоги брошенного ребенка» он не согласится с необходимостью соблюдения общепринятых норм поведения. Ангер рассматривает «тревогу брошенного ребенка» как аффективный компонент вины.
В своей работе Ангер приводит ряд убедительных доказательств в пользу общего представления о том, что для эффективного научения вине более уместны не столько методы физического наказания, сколько психологические («ориентированные на любовь») методы воспитания. Он обращается за поддержкой к трудам своих коллег (McKennan, 1938; Whiting, Child, 1963; Faigan, 1953; Miller, Swanson, 1956; Funkenstein et al., 1957; Unger, 1962). Однако Ангер подчеркивает, что «ориентированные на любовь» методы воспитания будут эффективны только в том случае, если они осуществляются родителями, взрастившими ребенка и поддерживающими с ним эмоциональный контакт. Не страшно лишиться любви, которой нет.
Ангер подчеркивает, что воспитательное воздействие должно быть конкретным и понятным для ребенка (не стоит заявлять, например: «Бог накажет тебя», «Ты никогда не загладишь свою вину»). Такие угрозы могут вызвать у ребенка излишне устойчивую оценочную реакцию типа «я все делаю не так» или спровоцировать интрапунитивное поведение, стремление во что бы то ни стало искупить свою вину (заглушить «тревогу брошенного ребенка»).
Многие исследователи (Sears, Maccoby, Levin, 1957) пришли к выводу, что воспитание излишней совестливости способствует формированию ригидной, мучимой чувством вины личности, тогда как прямым следствием недостаточного воспитания совести становится аморальный тип личности, чьи антисоциальные импульсы могут быть обузданы только страхом наказания.
Как правило, отношениям в семьях делинквентных подростков недоставало любви, теплоты и чувства взаимной привязанности.
Маэр утверждает, что переживание вины может заставить человека возжелать наказания. Он поддерживает вывод Мошера (Mosher, 1968) о том, что восприимчивость человека к внешним оценкам своего поведения зависит от того, насколько развита у него способность испытывать вину – индивид, обладающий развитой способностью испытывать вину, не так чувствителен к внешним оценкам, характер его поведения определяется в основном его собственным пониманием о правильном и неправильном поступке.
Маэр использовал понятие вины именно в таком виде, как его понимали Ангер, Мошер и другие авторы, применительно к анализу психопатии. Психопатия, с его точки зрения, вызывается недостаточным развитием способности к вине или дефицитом совести. Подразумевается, что в детстве психопат либо был полностью лишен родительской любви и заботы, либо не имел опыта нравственного воспитания, связанного с отношениями любви. Тот факт, что психопаты имеют склонность к совершению антисоциальных поступков, к промискуитету, рассматривается автором как доказательство их неспособности к переживанию вины.
Маэр предполагает, что психопаты, как дети, проявляют особое умение в выборе подходящих способов выражения раскаяния, они не скупятся на обещания, с единственной целью избежать наказания. Они используют обаяние и социальные навыки, чтобы добиться желаемого. Они не приучены к труду, они не в состоянии ждать отсроченных вознаграждений. Они неустойчивы к фрустрациям. Они умеют приобретать расположение и одобрение просто «красивыми глазками», обаянием и смышленостью. Психопаты чрезвычайно изобретательны, когда им нужно добиться помощи от других людей или избежать наказания за свой проступок. Им редко попадает за проступки, и потому они почти искренни в недопонимании того факта, что их действия могут обижать других людей или вредить им.
С точки зрения Маэра, совесть представляет собой комплекс способностей, в числе которых – устойчивость к искушению, способность к повиновению и способность испытывать вину. По его мнению, устойчивость к искушению развивается в процессе научения способам отвержения, а способность к соблюдению моральных норм – в результате подражания родительскому поведению.
В замечательной работе Хоффмана и Зальцштайна (Hoffman, Saltzstein, 1967) проведен анализ разных видов воспитательных воздействий на ребенка с точки зрения их влияния на процессы развития совести и вины. В результате анализа авторы выявили три класса методой воспитания: первый из них основывается на применении физического наказания, второй и третий с физическим наказанием не связаны.
Первый из двух либеральных методов воспитания не предполагает грубых проявлений гнева или недовольства, он опирается на угрозы лишить ребенка родительской любви.
Второй основывается на способности к сочувствию, он ставит своей целью пробуждение эмпатического ответа ребенка, который должен помочь ему осознать, что он послужил причиной для огорчения другого человека. Эксперимент Хоффмана и Зальцштаййа наглядно демонстрирует, что апелляция к сочувствию ребенка, к его эмпатическим способностям более эффективна в процессе научения вине, чем прямолинейная угроза родителя лишить ребенка своей любви.
В полном соответствии с теорией дифференциальных эмоций угроза лишения любви, используемая в качестве наказания или как способ научения основам морали, в зависимости от индивидуальных особенностей ребенка, от качества сложившихся между ребенком и родителем отношений и от ситуации может спровоцировать либо эмоцию печали, либо гнева, либо страха, либо вины, либо сразу несколько из этих эмоций. Если ребенок воспримет угрозу лишения любви как вероятность разлуки с любимым родителем, то, скорее всего, она вызовет у него переживание печали. Ребенок предощущает грядущее одиночество, представляет себе, что он будет чувствовать, лишившись Комфорта, радости и возбуждения, которые обеспечивал ему родитель или любимый человек. Угроза лишения любви может вызвать переживание страха, если ребенок воспринимает родителя в первую очередь как защитника. Переживание вины может стать следствием угрозы лишения любви в том случае, если ребенок поймет причинно-следственную связь между своим проступком и этой угрозой. В данном случае угроза лишения любви становится для ребенка сигналом о том, что он совершил неверный по отношению к любимому человеку поступок. Ребенок осознает, что его реальные или воображаемые неправильные поступки стали преградой между ним и любимым родителем, что он стал причиной для родительского отчуждения, что его поведение препятствует нормальному взаимодействию с любимым человеком.
Мошер предложил интересную классификацию разновидностей переживания вины:
1) вина за враждебное поведение (переживание вины индивидом вызвано его враждебными чувствами и агрессивными поступками);
2) вина за сексуальное поведение (переживание вины вызвано мыслями, чувствами и поступками индивида, связанными с сексуальными отношениями);
3) нравственная вина (переживание вины, связанное с угрызениями совести).
Впоследствии Мошер и его коллеги провели еще несколько экспериментов по исследованию двух первых разновидностей переживания вины. В результате было обнаружено, что переживание вины за мысли, чувства и поступки сексуального свойства вызывает перцептивную защиту от сексуальной стимуляции (чем сильнее переживание вины, тем выше порог восприятия сексуально окрашенных слов). Мошер утверждает, что чем более развита у человека способность к переживанию вины, тем в меньшей степени его поведение определяется требованиями ситуации.
Дата добавления: 2015-05-21; просмотров: 618;