Государственная деятельность Петра III

Петр III, воцарившийся на престоле после смерти Елизаветы Петровны, по иронии судьбы, соединил в своем лице две враждующих линии: по матери, Анны Петровны, он был внуком Петра Великого, по бабке со стороны отца – ближайшим наследником шведского престола.

Он рано лишился родителей. Его отец, герцог Шлезвиг‑Голштинский Карл Петр‑Ульрих, хотел видеть сына правителем, способным вернуть Голштинии территорию, захваченную у нее Данией, и был сторонником сурового воспитания для сына, которым ведал гофмаршал Брюмер, человек грубый и невежественный. Будущая супруга Петра Екатерина встретилась с ним, когда Петр был 12‑летним мальчиком. Он показался ей робким и забитым. Об этом она напишет в своих Записках. Елизавета Петровна, она была бездетна, после воцарения вызвала Петра в Россию и объявила наследником престола. Елизавета, сама, не обремененная широкими знаниями, была поражена его невежеством. Но знавшие его отмечали такие черты его характера, как жажду деятельности, доброту и доверчивость. А после его восшествия на престол – также вспыльчивость, гневливость, поспешность в принятии решений, отсутствие политической гибкости и неприязнь ко всякой представительности.

Занятия с ним поручены были академику Я. Штеллину. Учился он неохотно, но проявил интерес к фортификации, военному делу и предпочитал точные науки. Его, еще наследника, привлекали к государственным делам. Он был назначен членом Конференции при Высочайшем Дворе, высшего тогда правительственного учреждения, где решались важнейшие вопросы. Но особенно занимали его занятия с отрядом солдат, который ему доставили из Голштинии. В качестве герцога Голштинского он живо интересовался делами своей родины, и встречаясь дважды в неделю со своими министрами, решал с ними вопросы управления Голштинией. Он не скрывал своей нелюбви к России, к тому, что его здесь окружало. Называл Швецию цивилизованным государством, противопоставляя ее России. Часто и тяжело болел. В 17 лет его женили на немецкой принцессе Софии‑Фредерике‑Августе Ангальт‑Цербской (нареченной в России Екатериной) и сразу обнаружилось несоответствие их характеров и поведения.

Супруга Петра Федоровича, как его стали именовать в России, теперь великая княгиня Екатерина Алексеевна, по матери принадлежала к Голштейн‑Готторбскому княжескому роду – одному из многочисленных в Северной Германии, а по отцу – к еще более мелкому владетельному роду – Ангальт‑Цербскому. И та и другая линии не выдвинули из своей среды ни одного сколь‑нибудь выдающегося деятеля. Отец Екатерины, Христиан Август, подобно многим северогерманским князьям, состоял на службе у прусского короля Фридриха II, был полковым командиром, комендантом, а затем губернатором города Штеттина и кончил свою службу прусским фельдмаршалом, возведенным в это звание по протекции императрицы Елизаветы Петровны. Мать отличалась характером живым, неуравновешенным и была склонна к интриге. От этого брака 27 июля 1729 г. в г. Штеттине родилась будущая императрица. Сравнительно скромные тогда возможности семьи обусловили характер обучения. Оно было достаточно поверхностным и включало в себя то, что требовалось для будущей супруги мелкого владетельного князя. Наблюдательная и восприимчивая, она много путешествовала с матерью, посещая самые блестящие Дворы Европы, что зародило в ней честолюбие. Оно было подогрето предсказанием одного каноника, который заметил ее матери, что «на лбу ее дочери видятся, по крайней мере, три короны». Нелегкий характер матери рано приучил девочку скрывать свои мысли и чувства. В возрасте 11 лет, встретив своего сверстника, дальнего родственника Петра Ульриха, претендента на короны двух великих держав, она мысленно «предназначила себя ему в жены». Петр Ульрих стал наследником российского престола (1742) и когда из Петербурга последовал вызов, мотивы его были очевидны.

Оказавшись в Петербурге в качестве невесты великого князя, она сразу же попала в мир беспощадной борьбы враждующих между собой партий и определила для себя три главных задачи: нравиться императрице, жениху и окружающим и подчиняет этому все свое поведение. Чтобы трезво оценить свои возможности, в 15 лет, она составляет себе характеристику. Пройдут десятилетия, и она скажет, что и ныне не могла бы к ней прибавить ни единого слова. С самого начала своей жизни в России она стремилась всячески подчеркнуть свое безусловное уважение к русским обычаям, традициям, свою приверженность к православию, которое она приняла.

После замужества жизнь оказалась незавидной, чему способствовали разница характеров и интересов супругов. Сын Павел родился только через 9 лет после вступления в брак (1754). Он был отобран у матери Елизаветой Петровной. Предоставленная себе, Екатерина погружается в чтение. Вскоре на смену романам пришли совсем иные книги, и прежде всего те, в которых речь шла о новейших теориях государственного устройства. Особый интерес вызвали: сочинение французского философа Монтескье «Дух законов», которое она назвала настольной книгой императоров, а также сочинения Вольтера, ученицей которого она себя полагала.

По мере того, как здоровье Елизаветы Петровны слабело, вопрос о наследовании становился все более актуальным. Многие из ее окружения полагали, что Петр Федорович вершить государственными делами вряд ли способен. Тем большее значение приобретали незаурядные качества Екатерины, сумевшей привлечь на свою сторону многих. С нею начинают считаться виднейшие политические деятели. Ее союзником становится влиятельнейший из них, канцлер А.П. Бестужев‑Рюмин. Выдвигаются разные комбинации: царствующей персоной будет малолетний сын Павел, а Екатерина регентшей или же на престол будет возведена сама Екатерина. В этих вариантах персона ее супруга, у которого появилась постоянная привязанность, дочь вице‑канцлера М.И. Воронцова, исключалась. Колебалась и сама Елизавета Петровна: ведь речь шла о внуке Петра Великого, само имя которого в глазах народа придавало авторитет царствующей персоне.

Смерть Елизаветы (в декабре 1761 г.) не стала неожиданностью, но сторонники устранения Петра для решительного шага оказались неподготовленными и его воцарение прошло спокойно. Этому способствовало и то, что оно не только не сопровождалось опалами тех лиц, которые занимали видное место в прежнем царствовании, но была осуществлена амнистия тех, кто пострадал в предшествующее время. Решено было упразднить Тайную канцелярию, наводившую ужас при Бироне. При Елизавете Петровне ее деятельность не была заметна, но акт этот встречен был с одобрением. Однако Конференция, где прежде решались важнейшие государственные дела, была упразднена. Ее место занял Совет, в составе которого, наряду со старыми сановниками, введены были новые лица. Возросла роль генерал‑прокурора Сената – шаг в сторону централизации власти.

Короткое царствование Петра III ознаменовалось обилием законодательных актов, что свидетельствовало о его нетерпеливом стремлении к переменам. Так, были изданы узаконения, призванные содействовать подъему промышленности и ремесла. При этом, противодействуя тем, кто стремился закрепить дворянскую монополию, они призваны были облегчить предпринимательскую деятельность купечества и мещан. Но в то же время издан был принципиально важный указ, запрещавший владельцам «фабрик» и «заводов» покупать к ним крестьян. Для упорядочения финансовой сферы учрежден был Государственный банк.

Важнейшим узаконением, касающимся социальной сферы, стал Манифест от 18 февраля 1762 г. «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству», завершивший серию узаконений, принятых в предшествующие годы с целью облегчения дворянской службы. В манифесте провозглашалось, что если прежде «по грубости и невежеству» дворян приходилось к службе понуждать, то ныне такая необходимость отпала, и все служащие могут службу продолжать «сколь долго пожелают», или ее оставить, но только если не было «военной компании» или приготовления к оной. И далее пространно говорилось о долге дворянина перед отечеством и выражалась уверенность в том, что чувство это будет побуждать дворянина служить верно и беспорочно. По выражению современника, прочитав Манифест, дворянство «вспрыгнуло от радости». Многие тотчас оставили службу и удалились в свои поместья: увеличение спроса на продукцию помещичьего хозяйства сулило повышение доходов.

Отмена обязательной службы для дворян имела принципиальное значение. Ведь привилегия монопольного права на владение землей и крестьянами рассматривалась как компенсация за службу государю и Отечеству. Теперь такого обоснования не стало. Последующий Манифест от 19 июня того же года провозгласил: «Намерены мы помещикам при их имениях и владениях нерушимо сохранять, а крестьян в должном их повиновении содержать». Прямая связь между этими двумя узаконениями очевидна. Таким образом, была продолжена линия на сохранение и упрочение положения дворянства как первого сословия и вместе с этим очевидно стремление к повышению экономического потенциала страны.