Проявление в актуальном сознании вселенской пластической стихии в связи с законом иерархического строения. Учение о конкретно-эмпирической среде.

Мы дали общее определение интуиции как динамического откровения всеединства в эволютивных тональностях закона иерархического строения. Между тем пластическая стихия в себе, в противоположность монадной, принципиально чужда дифференцированности как по началу индивидуальной самости, так и по распорядку в иерархической системе, и есть царство вечного и актуального ###. Поэтому с первого взгляда общее определение интуиции к пластичности представляется совершенно неприложимым. Но в действительности это не так. Явление интуиции по самому существу своему обусловливается природой и бытием двух начал: действенно обнаруживающегося и творчески воспринимающего. Последнее есть актуальное эмпирическое сознание человека, обусловленное в качествованиях своим конкретным состоянием и соотношениями с окружающей природой. Оно есть органическое сопряжение монадной и пластической составляющих, а потому его деятельность в каждой из них порознь необходимо находится в зависимости от его общей природы как целого. Поскольку актуальное эмпирическое сознание монадно — оно занимает совершенно определенное место в синархии космоса, обладает в каждый данный момент определенным иерархическим достоинством. Поскольку же это сознание пластично — оно хотя принципиально и сосуществует имманентно вселенской всеединой пластической стихии, но эмпирически оно способно это воспринимать в конкретном виде лишь в тональностях, соответствующих его развитию как целого, т. е. в соответствии с достигнутым развитием также и в монадной категории. Пластическая стихия целостна, самобытна и даже предшествует онтологически монадной как исконная природа Реальности, не зависящая от исторического космического процесса, а потому, действительно, соотношение в ней ее целого с пластичностью индивида с безусловной точки зрения не зависит от его монадной категории. Но это справедливо лишь для пластического Самосозерцания Реальности, для внутренней жизни Вселенской Пластичности в ее целокупности. Чтобы индивид мог сопричислиться к этому Самосозерцанию в какой бы то ни было степени, он необходимо должен двигаться к этому, имея целью и путем эволютивное углубление переживания собственного бытия. Как в монадности эволюция заключается в повышении иерархического достоинства актуальной индивидуальной самости, так в пластичности, аналогично, имеет место эволютивное раскрытие способности осознания становлений пластического потока в предстоянии. В каждое данное мгновение актуальное сознание в монадной категории обладает определенным эмпирическим достоянием и определенными силами и способностями, и с каждым дальнейшим шагом эволюции это достояние и эти способности действительно возрастают, как творческий результат жизни и деятельности. В пластической категории достояние сознания принципиально всегда перманентно совершенно, но оно находится в его конкретном обладании в зависимости от развитости его пластических проводников, ибо все остальное для него как бы не существует. Отсюда и вытекает, что конкретное взаимоотношение вселенского пластического потока с пластической составляющей актуального сознания индивида определяется эмпирической развитостью его проводников. Каждое конкретное состояние проводников, а потому и вообще их развитие как данностей конкретно-эмпирических, обусловливается состоянием актуального сознания в обеих основоположных категориях, а следовательно, и достигнутой степенью эволюции монадной самости. Таким образом, конкретное состояние актуального сознания индивида в монадной и пластической составляющих, а потому и процессы развития по ним находятся в некоторой сопряженности. Но отсюда следует, что каждому конкретному актуально достигнутому иерархическому достоинству в монадной категории соответствует в пластической определенное состояние проводников, т. е. восприимчивости к становлениям вселенского пластического потока. Хотя собственной природе пластической стихии чужда всякая дифференцированность и всякий иерархический распорядок, но различная восприимчивость актуальных сознаний единичных видов конкретно-эмпирического бытия к ее становлениям ео ipso устанавливает существование некоторой особой иерархической системы, которую мы назовем иерархией пластической восприимчивости . В монадной категории закон иерархического строения имеет глубинное онтологическое обоснование. Он существенно спекулятивен и в космическом процессе эволютивно претворяется в конкретно-спекулятивную реальность. Иерархии трансцендентных сущностей не только являются, но и действительно имеют бытие и только раскрываются и осознаются в процессах конкретного эмпирического. В противоположность этому иерархия пластической восприимчивости есть факт, но не принцип; она не есть исконная онтологическая реальность, но только реальность феноменологическая, возникающая к существованию исключительно в силу свойств природы конкретного эмпирического. По отношению к последнему она представляется трансцендентальной, но не трансцендентной императивной данностью, т. е. не имея субстанциальных корней бытия, она все же равно обязательна для всякого конкретноэмпирического сознания. Именно благодаря подчиненности этой основоположной трансцендентальной категории в пластичности актуальное эмпирическое сознание может воспринимать всеединство пластической стихии не иначе как в зависимости от развитости пластических проводников, т. е. места в иерархии пластической восприимчивости. Это и доказывает одинаковую приложимость общего определения интуиции одинаково к монадной и пластическим категориям. В частном случае по отношению к последней оно может бьггь изложено следующим образом. — Пластическая интуиция есть динамическое откровение всеединой пластической стихии в эволютивных тональностях иерархии пластической восприимчивости.

Каждому определенному виду и состоянию конкретного эмпирического в монадной категории соответствует определенное иерархическое достоинство, т. е. ступень иерархической системы космоса. Эти ступени в односторонних гранях монадной категории представляют собой лишь системы абстрактных форм, лишь трансцендентальные категориальные условия всякой конкретно-эмпирической являемости. Они получают конкретный смысл только при нахождении в них реальных единичных деятелей, но сами по себе лишены всякой особой реальности. Если некоторая совокупность видов бытия связана между собой периферическими соотношениями, т. е. в некотором аспекте своего бытия они качественно однородны и принадлежат к одной и той же конкретной ступени космической иерархии, то эта последняя является их общей средой. Но в данном случае понятие среды ограничивается одной только монадной категорией; среда в монадном смысле есть совокупность трансцендентальных качествований конкретной ступени иерархической системы космоса, раскрывающихся в типе бытия и тональностях проявлений находящихся в ней эмпирических конкретных деятелей. Параллельно с принадлежностью по своей монадной составляющей к определенной ступени иерархической системы космоса всякое конкретное omj гирическое в своей пластической составляющей занимает определенное место в иерархии пластической восприимчивости. Это значит, что каждому конкретному эмпирическому соответствуют совершенно определенные устремления и вибрации пластической стихии, как по виду и тональностям, так и по интенсивности. Качествования проводников восприимчивости вполне предустанавливают пределы возможности усвоения становлений общемирового пластического потока по отношению к данному конкретноэмпирическому бытию. Таким образом, определенное положение в иерархии пластической восприимчивости выделяет из пластической стихии некоторую определенную ее качественную составляющую, которая и должна бьггь названа пластической средой данного конкретного эмпирического. Итак — пластическая среда есть становление вселенской пластичности в предстоянии, определяемом в возможностях принадлежностью конкретного эмпирического к конкретной ступени иерархии пластической восприимчивости. Отсюда всякий вид пластической среды есть конкретный пластический поток определенных вибраций и устремления. В себе он есть элемент пластического множества и имманентно сосуществует со всеми другими и всей всеобщностью пластической стихии, но в конкретном эмпирическом является как некоторая quasi-обособленная реальность.

Понятие о монадной среде и среде пластической формально суть только спекулятивные отвлечения от эмпирически воспринимаемого факта конкретно-эмпирической среды ; в действительности же они суть онтологические составляющие, в своем органическом соединении образующие последнюю. Как общий монадный закон иерархического строения призывает к бытию возрастающую иерархию видов монадной среды, так в силу трансцендентального, по отношению к конкретно-эмпирическому, бытия иерархий пластической восприимчивости, по отношению к последнему, возникает аналогичная и сопряженная иерархия видов пластической среды, quasi-обоеобленных конкретных пластических потоков. Органическое сопряжение монадной и пластической среды в каждом отдельном случае создает определенную конкретно-эмпирическую среду, именуемую иначе в эзотеризме планом. Поэтому совместное бытие иерархий сред в монадной и пластической категориях выливается в иерархию планов. Качественно возрастающая по глубинности перспектива конкретного эмпирического в его космическом целом образуется иерархией планов. Каждый план есть некоторое органическое целое, есть определенная природа бытия, есть поле действия своеобразной системы законов. Поскольку данный план определяется его монадной составляющей, он замкнут в себе, обособлен от всех других и отделен от них качественными transcensus'ами. Жизнь в нем и всякая деятельность протекает в его исключительных гранях, как в некотором особом мире. С этой точки зрения в космосе столько особых миров, сколько в нем планов. Так как по закону синархии всякая часть потенциально отражает в себе все целое, то в своем эмпирическом процессе она может бесконечно продолжать свое развитие, эволютивно осознавать все Всеобщее в тональностях своей индивидуальной самобытности. Поэтому каждый план есть некоторый целостный разрез космоса и некоторая своеобразная природа Всеобщего, т. е. бесконечен, но, с другой стороны, каждый план строго ограничен своими индивидуальными особенностями, тональностями бытия, типом возрастания и подчиненностью определенной конкретной системе законов. Отсюда и вытекает, что каждый план бесконечен лишь в своем собственном разрезе, но что в то же время он и определенно конечен и абсолютно отделен от всех других планов, не имеет никаких соприкосновений с их природой, законами и совершающейся в них деятельностью. Пользуясь свойственным вообще монадной категории способом представления more geometrico, мы должны сказать, что космос образуется бесконечным множеством параллельных планов, т. е. интерпретируется символически как бесконечное множество параллельных между собой плоскостей, пересекающих перпендикулярно общемировую иерархическую координату. Поскольку же каждый данный конкретный план определяется его пластической составляющей, он имманентно сосуществует всем другим планам и всему Всеобщему. Он способен ответствовать всем их вибрациям и устремлениям, находить отклик всем проявлениям совершающихся в них жизни и деятельности и тем соучаствовать в их бытии. Поэтому каждый план космоса здесь существенно бесконечен и конкретен, в то же время не имея, однако, монадной ограниченности. Здесь мы должны сказать, что каждый план пронизывает все другие во всей их целокупности, не утрачивая вместе с тем конкретной самобытности. Символически это можно уподобить лишь волнам различных видов энергии, наполняющим одно и то же пространство и вибрирующим каждая самостоятельно наряду с полнотой взаимных ответствований. Все сказанное и выражается формально антиномической доктриной. — Планы космоса одновременно конечны и бесконечны; они обособлены друг от друга и сосуществуют взаимно; они конкретны в своей единичности и вместе с тем имманентны Всеобщему.

Конкретно-эмпирическая среда или план, чтобы бьггь самостоятельной и в себе целостной реальностью, необходимо должны обладать глубинностью природы, т. е. быть некоторым органическим сопряжением единства со множественностью. Иначе говоря, план не может бьггь абсолютно плоскостей, но всегда включает в себя некоторое протяжение иерархической координаты, ее отдельное иерархическое звено, а потому и представляет собой в действительности пояс синархии. Обратимся же к исследованию природы органического строения плана как такового. В монадной категории органичность природы раскрывается в иерархическом строении. Здесь прежде всего необходимо строго различать иерархическое строение системы видов конкретно-эмпирического бытия от иерархического строения самого плана как такового. Первое есть результат актуального эмпирического эволютивного процесса, а второе есть исконная заданность; с другой стороны, всякая организация единичных реальностей существенно микрокосмически конкретна и проявляется через посредство их самостей, между тем как собственная организация плана макрокосмична и обнаруживается как трансцендентальные категориальные условия всякой феноменологии находящихся в нем единичных деятелей и всяких образуемых им групп. Поэтому можно сказать, что собственная организация плана в аспекте монадной категории заключается в организации преломлений в нем общих законов природы, создающих условия всяких в нем бытия и деятельности. Наряду с этим организация плана обладает еще совершенно своеобразными особенностями. Так как, вообще говоря, простирание плана бесконечно, то количество и разнообразие могущих быть в нем единичных элементов так же бесконечны. По общему «закону пирамиды», чем больше и многобразнее множество, тем выше порядок и достоинство органически его объединяющего синтетического единства. Поэтому мы должны заключить, что общее синтетическое единство каждого плана может лежать только в вершине общемировой синархии, т. е. в Трансцендентном Лике. Но так как каждый план обладает вполне определенной иерархической глубинностью, включает в свою природу вполне конечное по величине иерархическое звено, то синтетическое единство плана необходимо всегда трансцендентно его природе. Отсюда мы непосредственно должны заключить, что всякий план имеет существенно множественную природу. Тем не менее это множество, как общая природа плана, не является хаотическим, но, напротив, вполне упорядочено и организовано. Всякая организация есть результат сопряжения единства со множественностью, а потому самый факт полной организованности плана необходимо устанавливает присутствие в его природе наряду со множеством элементов также и объединяющего его синтетического единства. Итак, мы получили антиномию двух противоположных и одинаково несомненных выводов: высшее синтетическое единство плана трансцендентно его природе — это синтетическое единство присутствует в ней, т. е. ей имманентно. Чтобы получить возможность разрешить эту антиномию, необходимо уяснить эзотерическое понятие о множественном инобьипии синтетического единства. В совершенной системе, построенной По иерархическому закону, вся ее дифференцированная многообразность действительно объединяется только в единстве ее высшего иерархического звена — в ее вершине. Но наряду с этим очевидно, что целое может только тогда бьггь совершенным в своей целокупности, когда его элементы порознь и в своих единичных групповых сочетаниях этому соответствуют. Иначе говоря, хотя организация элементов и частных групп сложной иерархической системы онтологически центрируется на ее высшем синтетическом единстве и раскрывается целокупно и имманентно только в ее синархическом самосозерцании, но, вместе с тем, эта организация необходимо должна бьггь распростерта по всей системе и всем ее протяжениям, раскрываться в каждом ее поясе, хотя и в соответствующих последнему тональностях. Но так же очевидно, что это раскрытие целостной организации иерархической системы в ее отдельном поясе не может быть тождественным ее собственному оытию, как таковому, в себе. Это раскрытие необходимо должно соответствовать природе каждого данного пояса, из которых все, кроме самого высшего, обладают существенно множественной природой, т. е. эмпирически центрируются на множественности. Из всего этого и вытекает, что начало организации служит естественным проводником высшего синтетического единства по ступеням иерархической системы, что хотя каждый план существенно в себе множествен, но через организацию множества своих элементов в своей собственной природе сопричисляется к некоторому особому посредствующему единству, являющемуся внутренним стержнем системы действующей в нем организации, и что это единство эмпирической организации в данном конкретном плане действительно должно быть определено как инобытие высшего синтетического единства, центрирующееся эмпирически на множественности и проявляющееся через нее, а потому и являющееся инобытием множественным. Таким образом, общая целостность в себе множественной природы каждого плана устанавливается не наличием в нем некоторого высшего синтетического всеобъединяющего единства, но непосредственно самой его трансцендентальной организацией, представляющей собой в своем целом множественное инобытие высшего синтетического единства, вообще говоря, трансцендентного природе данного плана. Так каК план в его монадной составляющей, т. е. монадная среда, имеет существенно множественную природу, то его организация здесь раскрывается как система трансцендентальных условий бытия, деятельности и взаимоотношений обособленных в себе и взаимно связанных единичных субъектных центров сил. Иначе говоря, эта организация имеет приложение к коллективу обособленных единичных конкретно-эмпирических деятелей, периферически взаимодействующих друг на друга. Показательной иллюстрацией такой организации может послужить ньютоновский закон всемирного тяготения. — В плане физической материи, т. е. в той ступени иерархии проявлений энергии, где она обнаруживается в устойчивых атомных системах электронов, обладающих массой близкой к постоянной, все ее обособленные конечные части организуются тяготением в закономерную астрономическую систему мира. Всемирное тяготение не есть синтетическое единство плана физической материи, характеризуемой предикатом массы, но есть только соответствующая этому плану организация. Тем не менее именно тяготение устанавливает общее единство мира и постоянство неизменности действующих в его пространстве законов, а потому оно есть действительно инобытие высшего синтетического единства. С другой стороны, всемирное тяготение центрируется эмпирически исключительно на множественности небесных тел, и если мы выражаем его некоторым единым математическим законом:

, то это есть только акт искусственного отвлечения человеческого интеллекта, а потому тяготение есть действительно множественное инобытие синтетического единства.

Наконец, самая принадлежность каждого данного фактора к плану массы и определяется его подчиненностью закону тяготения. Проявление действующей в каждом данном плане организации по отношению к отдельному находящемуся в нем фактору заключается в распорядке его возможностей, в определении их свободного или закрытого состояния применительно к единичным конкретным случаям его взаимоотношений с другими факторами. Так как всякая организация проявляется и осуществляется взаимоотношениями элементов плана, то она не только статична, но и динамична по своей природе. Поскольку ее статичность находится в соответствии с собственным конкретным бьггием плана как такового, постольку именно в ее динамичности обнаруживается ее природа как множественное инобытие высшего синтетического единства. В ее статической составляющей, т. е. в конкретных распорядках единичных факторов плана и их частных групп, организация обладает равновеликим с этим планом иерархическим достоинством. В динамической же составляющей, т. е. в действенной устремленности факторов плана, организация существенно выше его по своему иерархическому достоинству, составляя как бы путь и связующее тяготение с качественно высшими видами бытия. Итак, раскрывающаяся в каждом конкретном плане организация одновременно и имманентна ему по своему иерархическому достоинству, и в динамическом процессе становится ему трансцендентной. Но так как план, как совокупность трансцендентальных условий и тональностей бытия, и действующая в нем организация, как трансцендентальные условия конкретных в нем распорядков и динамики, неотделимы друг от друга, то это приводит нас к следующим выводам. Во-первых, каждый план космоса замкнут и обособлен в себе только в своей статике, в динамике же он всегда заключает в себе начало, стремящееся преодолеть эту его обособленность путем совершения в пределе качественного transcensus'a. Во-вторых, система космоса дифференцирована по планам и разделена по ним в иерархическом распорядке лишь в аспекте статических качествованнй бытия, совокупность же динамических процессов раскрывает одно непрерывное возрастание в качественном достоинстве по общемировой иерархической координате. И в-третьих, принадлежность каждого данного единичного фактора к определенному конкретному плану космоса строго определяет и регламентирует его возможности лишь поскольку они застывают в положении недвижных качествований; поскольку же они динамичны, природа самого плана возбуждает и содействует тяготению качественно его преодолеть через свершение соответствующего transcensus'a. Существенная множественность природы плана в его монадной составляющей, раскрытие монадной среды и возможность изучения ее только в сложной феноменологии коллектива единичных деятелей и полагает ее особо важное значение для «пневматологии обществ».

В пластической категории конкретность каждого плана устанавливается частотой его вибраций. Как в монадной составляющей органичность его природы раскрывается в иерархическом строении, так в пластической составляющей она обнаруживается в своеобразной глубинности жизни. Хотя собственная монадная иерархичность плана и отлична от совокупности находящихся в нем единичных обособленных данностей, соподчиненных по порядкам и видам конкретных множеств, но все же она по самой природе своей приспособлена к соответствованию бытию и проявлениям начала замкнутой в себе самости. Эта иерархичность в себе существенно статична, ибо всякое совершающееся здесь движение вторично по природе и есть функциональное проявление обособленных единичностей, а не самостоятельная и первоосновная реальность. Равным образом, имея свое призвание в организации преломлений в качествованиях плана общих законов природы, собственная организация плана в аспекте монадной категории всегда осуществляет это не иначе, как приложением этих законов к системам единичных деятелей, т. е. даже в себе макрокосмические начала здесь обнаруживаются через посредство конкретного. Монадной идее иерархичности в пластической стихии соответствует ее глубинность. Восходящие ступени достоинства здесь неразрывно, но и неслитно соединены между собой, прослаиваются и соответствуют друг другу в имманентизме всеобщего. Если для возможности познания мы искусственно выделим такую ступень, то и при такой наведенной обособленности она все же будет существенно динамичной. Это есть не определенный вид или состояние единичной данности, но особый тип бытия и его действенно длящейся жизни. Раскрываясь в единичном, этот тип жизни не ограничивается им, не обусловливается эмпирическими сочетаниями условий, качеств и обстоятельств, но относится ко всей жизни в ее мировом целом, есть реальность макрокосмическая, целокупная модификация Всеобщего. Но, параллельно с этим, он и существенно конкретен; если ступень монадной иерархии плана в себе отвлеченна, дискретна и беспредметна, то в пластической глубинности всеобщность внутреннего естества и конкретность обнаружений в специфических тональностях совпадают в действенном тождестве. Таким образом, предикатам монадной иерархичности: статичности, обособленности ступеней, их феноменальной единичности в приложении и отвлеченной дискретности в себе — в пластической глубинности соответствуют предикаты: динамичности, нераздельности и самобытности сосуществования со Всеобщим, и, наконец, действенного тождества макрокосмичности конкретному, т. е. вечно актуальной конкретной спекулятивности. Как в монадной категории вид организации плана обусловливает качествования его природы и порядок иерархического достоинства, так в пластичности специфические тональности его глубинности определяют действенную природу живущего в нем конкретного сознания, его положение в иерархии пластической восприимчивости и, соответственно этому, своеобразность общего потока плана. Каждый план в своей пластической составляющей есть пластический поток определенного типа вибраций и глубинности, выделяемый из вселенской пластической стихии местом конкретного эмпирического сознания в иерархии пластической восприимчивости. Как элемент пластического множества, этот частный поток не отделен обособлением от целого, не замкнут в себе системой индивидуальных качеств, но имманентно сосуществует целому, есть такое же всеобъемлющее лоно состояний, но лишь с преимущественным переживанием специфических ритмов и устремлений. Каждый план в своей пластичности — это особая и бесконечная стихия жизни. Его глубинность проявляет свои качествования в динамических соединениях, переплетениях и перекликаниях единичных струй жизни, видов двойственного конкретного существования. Каждый план пронизывает все мироздание и ответствует всякому виду бытия и всякому проявлению жизни в своей собственной природе устремлениями и гармоническими сочетаниями своих ритмов. Чем выше положение сознания в иерархии пластической восприимчивости, тем более велика и многокрасочна глубинность пластической составляющей соответствующего ему плана. Это повышение пластической качественности жизни обнаруживается в раскрытии способностей воспринимать все более тонкие виды проявлений жизни, ее единичные оттенки, переливы и сочетания устремлений. То же самое бытие, то же самое проявление жизни, его внутреннее содержание, ценность и смысл здесь бесконечно возрастают, обнаруживают бесконечный простор затаенных дотоле возможностей, вскрывают тончайшие изгибы потока жизни. Всякое качественное здесь возрастание заключается в непрестанно развивающемся проникновении в тайну жизни, в слиянии с ее глубочайшей сущностью, в действенном переживании бесконечно многокрасочной перспективы ее отдельных оттенков ритма и устремлений. Так как пластическая стихия есть вечно актуальное гармоническое сопряжение единства со множественностью, то и всякое ее членение, выделяемое из целого состоянием и возможностями пластической восприимчивости, также всегда в себе целостно конкретно-эмпирический план только через свою пластическую составляющую является действительно единым наравне с множественностью элементов. Как в своей монадности план существенно множествен и лишь получает единение вторичных порядков через организацию как множественное инобытие высшего синтетического единства, так в пластичности он представляет собой единое гармоническое целое, некоторую совершенную в себе глубинную реальность. Итак — реальное единство плана устанавливается его пластической составляющей в силу самой сущности пластической стихии. Так как план в его пластической составляющей, т. е. пластическая среда, определяется в своей природе, наравне с существенной динамичностью, также как перманентное гармоническое сопряжение единства со множественностью, то его глубинность в предстоянии эмпирическому сознанию раскрывается как система трансцендентальных условий бытия и действенного переживания жизни в пластической составляющей всякой находящейся в нем конкретной реальности. Иначе говоря, пластическая среда, обладая в своей собственной природе самодовлеющей конкретностью, оказывает воздействие на всякое конкретное эмпирическое безотносительно его количественного состояния и помимо его собственных активных качеств.

Монадная среда всегда образуется коллективом единичных обособленных конкретно-эмпирических деятелей, периферически взаимодействующих друг на друга: ее организация в своем единстве по сущности представляется искусственным отвлечением от реальной действительности, беспредметной абстракцией, ибо эмпирическое существование этой организации не только неразрывно соединено с существованием и феноменологией множественного коллектива, но и обнаруживается не иначе, как через его посредство — в совокупности совершающихся в нем процессов. В противоположность этому пластическая среда в себе независима от конкретного эмпирического, ибо, как элемент пластической стихии, всегда обладает собственной актуальностью и конкретностью и тем предшествует всем явлениям и процессам феноменального. Равным образом и ее глубинность не раскрывается конкретно-эмпирической феноменологией как организация монадной среды, но только воспринимается как императивная данность находящимися в этом плане эмпирическими сознаниями. Итак — пластическая среда существует самобытно и обнаруживается в действенных процессах одинаково как обособленных едимичностей, так и сложных групп. Сущность пластической среды и ее воздействий на конкретное эмпирическое может быть с некоторой приближенностью уподоблена магнитному полю и движению в нем физического тела. Как в каждом магнитном поле царствует особый закон движения и по его направлениям, и по колебаниям интенсивности, так и в каждой пластической среде наиболее легко возникают и возрастают в качестве и интенсивности определенные виды вибраций и устремлений.