Культурные категории и универсальные человеческие чувства

Система формальных категорий культуры не только задает логику связи человека и его социо-культурного мира, она становится основанием структурирования человеческой души. Душа, внутренний мир человека – это сложное образование. Душа – это целостность и определенность человека, целостность его внутреннего мира. Но целостность этого мира дается особым образом. Мой внутренний мир никогда не дан мне в его цельности, но хотя каждый раз в моем сознании присутствует только одно какое-то конкретное переживание, однако я знаю целостность своего душевного мира. Благодаря чему? Благодаря универсальным интенциям моего внутреннего мира, благодаря универсальным состояниям души, универсальным человеческим чувствам таким, как любовь, вера, надежда и чувство мысли (всепонимание или мудрость). Эти универсальные состояния (интенции) души пронизывают весь внутренний мир человек, придавая ему цельность, они сопровождают любое переживание человека, включая его в содержание внутреннего мира человека или исключая из него.

Именно в логике формальных категорий культуры коренятся основные содержательные интенции личности, которые определяют духовность человека и задают направленность его жизни. Действительно, если в таком сложном и необычайно многоликом чувстве как любовь выделить наиболее очевидное, то, без чего нет самого состояния любви, то этим окажется необходимость непосредственного контакта и переживание чувственной близости с предметом любви (это важно и тогда, когда человек любит какой-то предмет – блюдо, книгу, картину, и тогда, когда любит другого человека). Переживание любви возникает тогда, когда человек в этом конкретном предмете, человеке, ситуации видит мир, открывает ценность целого мира. А этот чувственный контакт и способность вчувствования, «вхождения» в другое, несет в себе культурно-абстрактное содержание остенсивных категорий.

Состояние веры также, несмотря на всю сложность этого переживания, предполагает прежде всего осмысление дистанции между человеком и чем-то абсолютным, осмысление, в конце концов, дистанции между sacrum и profanum, которое переживается как чувство восхищения, трепета и опасения одновременно. Вера всегда ставит человека на границе, которую он или не хочет переступить, но боится, что может это сделать, или, наоборот, желал бы переступить, но боится этого шага. Истоки такого состояния сознания коренятся в культурно-абстрактном содержании императивности как категории культуры.

Состояние надежды, определяющей чувство будущего, отношение человека к будущему и его оценку настоящего, в своих сущностных моментах восходит к культурно-абстрактному содержанию ценностности (аксиологичности) как таковой. Ситуация выбора, которая порождается ценностями, ставит человека в отношение к будущему, которое возникнет в результате его выбора.

Чувство мысли или мудрость, всепонимание, которое заключается в умении выделить в любом конкретном культурном явлении его глубинную связь с целым культуры, с целым человеческой жизни вообще и целым жизни этого человека, в частности, в умении расщепить форму и содержание всякого явления для уяснения его сути, не отделимы от культурно-абстрактного содержания категории принцип. Умение выделить самую суть дела приходит к человеку с опытом жизни и деятельности, с постижением искусства дела и жизни, что и выводит сознание человека на уровень мудрости.

Конечно, любовь – вера – надежда – мудрость (или в более привычном для уха звучании, идущему от христианской традиции – Вера, Надежда, Любовь и мать их София) как экзистенциальные состояния человека, являются сложными образованиями культуры, без которых не функционирует ни одна культура, не тождественны с формальными культурными категориями. Наоборот, их можно трактовать как содержательные категории культуры, которые задают каркас экзистенциальной структуры личности и направляют ее жизнь содержательно. Но для того, чтобы возникло содержательное наполнение чувства, должна конституироваться структура этого чувства. Последняя и задана универсальными культурными категориями, которые предшествуют всякому конкретному культурному содержанию.

§ 28.