Изучение личности осужденного. Методы воздействия на осужденного в целях его ресоциализации

Исправительная психология изучает психологические основы ресоциализации осужденных:

♦ восстановление нарушенных социальных качеств личности, не­обходимых для ее полноценной жизнедеятельности в обществе;

♦ проблемы эффективности наказания;

♦ динамику личности осужденного в процессе исполнения наказа­ния, формирование ее поведенческих возможностей в различных условиях жизнедеятельности;

♦ соответствие исправительного законодательства задачам исправ­ления осужденных.

Исправительная психология призвана выработать практические ре­комендации по ресоциализации осужденных, разрабатывать средства и приемы психологической коррекции личности правонарушителей.

Ресоциализация личности осужденных связана, прежде всего с их ценностной переориентацией, формированием у них механизма соци­ально положительного целеполагания, отработкой прочных стерео­типов социально положительного поведения. Создание условий фор­мирования адаптированного поведения личности — основная задача исправительных учреждений. Решение этой задачи связано с теорети­ческой разработкой проблемы личностного исправления, личностной реконструкции в процессе исполнения наказания.

Сложные задачи, стоящие перед уголовно-исполнительными учреж­дениями, могут успешно решаться лишь на основе коренной перестрой­ки их деятельности, комплексных социальных и психолого-педагоги­ческих программ ресоциализации различных категорий осужденных.

Исправительная психология исследует закономерности и особен­ности жизнедеятельности человека, отбывающего наказание, поло­жительные и отрицательные факторы условий социальной изоляции для личностной самореализации индивида. Задача работников испра­вительных учреждений состоит в диагностике личностных дефектов осужденных, разработке обоснованной программы их исправления, предупреждении тех многочисленных отрицательных «влияний тюрь­мы», которые традиционно содействуют криминализации.

Решение сложных проблем психодиагностики и психокоррекции отдельных категорий осужденных по силам только соответствующим специалистам в области ресоциализирующей психологии. В связи с этим отметим и острый дефицит в подобных кадрах, и крайнюю на­учную Неразработанность проблем пенитенциарной психологии — теории личностной перестройки, социальной реконструкции осуж­денных.

В качестве общих задач исправительной психологии можно указать следующие:

♦ психологическая диагностика личностных особенностей каждо­го осужденного, выявление конкретных дефектов ее общей со­циализации, правовой социализации, а также дефектов ее психи­ческой саморегуляции;

♦ разработка долгосрочной программы индивидуально-личностной психолого-педагогической коррекции, поэтапной ее реализации;

♦ осуществление необходимых мер психотерапии, релаксации, ни­велирование личностных акцентуаций, психопатических прояв­лений, снятие всевозможных психологических барьеров, прояв­лений криминальной психологической защиты;

♦ разработка и внедрение новых принципов режима, его коренная гуманитаризация;

♦ всемерное восстановление нарушенных социальных связей лич­ности, мобилизация ее психической активности, формирование социально положительной микросреды;

♦ формирование социально положительных жизненных перспектив.

В настоящее время в связи с членством России в Совете Европы пенитенциарная[1] система в нашей стране должна соответствовать меж­дународным стандартам. В решении всех этих задач первостепенную значимость приобретает научная и практически ориентированная со­временная пенитенциарная психология - наука о внутренних, психических механизмах самореорганизации личности. Исправить через покаяние — таков основной постулат пенитенциарной психологии. В правовой доктрине наказанием именуется назначенная судом от имени государства лицам, совершившим преступление, принудительная мера, выражающаяся в каре (совокупности установленных законом правоограничений, соответствующих каждому виду этой меры), преследующая цели исправления осужденных, предупреждения совершения новых преступлений как осужденными, так и другими лицами и способствующая искоренению преступления. Но может ли кара быть средством исправления?

Исправление преступника— сложный психологизированный процесс его личностной реконструкции. Драматизм психического состо­яния преступников состоит в том, что своему жуткому, мерзкому преступлению они придают положительный личностный смысл, оправдывают себя путем обесценивания нарушенных ими ценностей, ограж­дения своего внутреннего мира от психотравмирующих воздействий, использования ложных, суррогатных замещений.

Исправить преступника — значит осуществить его глубинную личностную перестройку, изменить личностную направленность, сформи­ровать новый социально адаптированный стиль его жизнедеятельно­сти. Но возможно ли достижение этих задач только методом наказания?; Человека нельзя сформировать и тем более исправить методом устра­шения, кары, прямого грубого принуждения. Одно и то же наказание по-разному действует на разных людей.

Пенитенциарное воздействие — воздействие духовное. Личность мо­жет самоизменяться только изнутри. Внешние же побуждения — лишь условие для принятия ею своих решений.

Исправление провинившейся личности может быть достигнуто только через покаяние, самоснятие вины преступником посредством ее признания и чистосердечного самоосуждения — раскаяния, ее ценностной переориентации, включение в сферу ее стыда и совести нару­шенной социальной ценности.

И лишь та кара имеет значение, которая данному индивиду представ­ляется справедливой. Поэтому невозможно классифицировать кару по степени жестокости. Человек может пренебречь даже потерей своей жиз­ни. Большинство осужденных оценивает назначенное им наказание как чрезмерно суровое, несправедливое, незаслуженное. Кровавые убийцы, насильники, грабители не проявляют обычно и тени нравственного са­моупрека; единственный их самоукор — обвинение себя за то, что «попался».

Барьер нравственного самоанализа преступника — основное пре­пятствие на пути его ресоциализации. Закоренелый преступник — ин­дивид с кризисом нравственного самоанализа, атрофированным нрав­ственным самосознанием.

Кризис нравственного самоанализа является не только индивиду­альным пороком. Он имеет широкую социальную базу. Прошедшие десятилетия нашей истории были малочувствительны к душевным про­блемам личности, нравственные категории относились к разряду вто­ростепенных по сравнению с «политической грамотностью».

В силу определенных социально-исторических условий наше об­щество стало криминализироваться. Социальная дестабилизация отразилась и на деятельности тюрьмы. Исправительные учреждения (ИУ) перестали решать свою основную задачу — оторвать преступ­ника от условий его криминализации, разрушить преступные связи и установки, сформировать у осужденного систему социально по­ложительных связей.

Жизнедеятельность и психологическое состояние предварительно заключенных и осужденных

Тюрьмы предварительного заключения, следственные изоляторы (СИЗО) — скорбное обиталище людей, суд над которыми еще не состоялся и которые могут быть еще признаны невиновными. Но их уже карают тяжелым тюремным режимом; тяжелым настолько, что, длительно пребывая в этих невыносимых условиях, человек становится способным на самооговор, чтобы побыстрее попасть в более приемле­мые условия стационарного заключения.

В качестве примера можно привести выдержку из письма профессора В. Мерзоянова, незаконно арестованного за выступление против продолжающегося в стране производства химического оружия: «Уважаемый господин Президент, прошу обратить внимание на ужас­ное положение узников, находящихся в следственном изоляторе тюрь­мы Матросская тишина... В камерах 101-152, рассчитанных на 25 че­ловек, помещается по 100 арестованных, люди могут слать только посменно. В камерах с трудом можно найти место даже для сидения. В воздухе камер недостаток кислорода настолько велик, что нельзя за­жечь спичку, не приблизившись к проему для передачи пищи... у мно­гих заключенных на руках жесткие мозоли от длительного зависания на решетках окон, где дышать несколько легче. В камере обилие насеко­мых, а от вшей шевелятся и полотенца...

В таких ужасных условиях находятся люди, вина которых еще даже
не доказана. Да и осужденные судом имеют элементарные человече­ские права...»[2].

Мера пресечения в виде заключения под стражу применяется при «на­личии достаточных оснований полагать, что обвиняемый, находясь на свободе, скроется от следствия и суда или воспрепятствует установлению истины по уголовному делу, или будет заниматься преступной деятельностью».

Основным видом учреждения, в котором отбывается предваритель­ное заключение, является тюрьма (следственный изолятор), то есть самый тяжелый режим наказания. Требования этого режима наказа­ния грубо подавляют личность.

Нарушение этого режима (нередко произвольно определяемого тю­ремной администрацией) влечет водворение в карцер на срок до деся­ти суток (А несовершеннолетних — только до пяти суток!) Обжало­вание произвола тюремной администрации возможно только через эту администрацию.

Ресоциализация осужденных осуществляется исправительными ко­лониями общего, строгого, особого режимов и тюрьмой. (Ранее суще­ствовавший усиленный исправительный режим отменен в 1993 году.) В исправительных колониях общего режима отбывают наказание лица, впервые осужденные к лишению свободы за совершение умыш­ленных преступлений небольшой и средней тяжести.

Для них установлена трехступенчатая система условий содержа­ния — обычные, облегченные и строгие. Лица, совершившие особо тяж­кие преступления, содержатся в колониях строгого и особого режима. Все вновь прибывшие в колонию подвергаются полному обыску, а их вещи — досмотру. Осужденные проходят медицинское освиде­тельствование и санитарную обработку. В период нахождения в каран­тинном отделении (15 суток) они знакомятся с порядком и условиями отбывания наказания, со своими обязанностями и правами, установ­ленными Правилами внутреннего распорядка исправительных учреж­дений. Осужденным разъясняется порядок применения технических средств надзора и контроля, а в случаях, предусмотренных законом, — физической силы, специальных средств, оружия и специальных под­разделений (ст. 86 УИК РФ).

Комиссия во главе с начальником исправительной колонии распре­деляет вновь прибывших по отрядам с учетом их возможностей при­влечения к труду, обучения в системе общего и профессионального образования. Отныне обращение с ними персонала исправительного учреждения будет осуществляться на основе Минимальных стандарт­ных правил обращения с заключенными, регламентированных ст. 69 УИК РФ.

Лица, отбывающие наказание в облегченных условиях исправите­льной колонии общего режима, после истечения одной трети срока на­казания могут быть переведены по решению суда для дальнейшего отбывания наказания в колонию — поселение. Злостные нарушители режима переводятся в условия строгого содержания.

Отряды осужденных постоянно обновляются вновь прибывшими, что значительно затрудняет процесс группового нормообразования.

В исправительных колониях строгого режима содержатся лица, осуж­денные на срок более десяти лет, совершившие особо тяжкие преступле­ния, и лица, ранее судимые за умышленные преступления. Это наибо­лее криминализированная часть преступников, трудно поддающаяся ресоциализации, укорененная в криминальную субкультуру. Это ста­бильный контингент исправительной колонии, с которым осуществ­ляется длительная исправительная работа.

Исправительные колонии особого режима и тюрьма — учреждения с ужесточенным режимом, в которых содержатся рецидивисты.

Эти осужденные отбывают наказание в строгих условиях, посто­янно находятся в запираемых помещениях. Их права в приобрете­нии продуктов и предметов первой необходимости существенно ог­раничены. Тюрьма — исправительное учреждение особого режима, исполняющее наказание в виде лишения свободы в отношении лиц, представляющих особую общественную опасность. Отличается стро­жайшей изоляцией и подавлением личности заключенного. Несо­вершеннолетние правонарушители содержатся в воспитательных колониях.

Основной особенностью психического состояния большинства осужденных является состояние психического напряжения. У осуж­денного появляются механизмы психологической защиты, а в ряде случаев — механизмы социального отчуждения, психологический им­мунитет на «воспитательные» воздействия. Стихийно возникают пер­вичные малые группы. Микроклимат этой группы и оказывает реша­ющее влияние на формирование поведенческой стратегии заключенного, ассимиляцию им тюремной субкультуры, на возникновение барье­ров во взаимоотношениях с тюремным персоналом.

Психологический анализ личности осужденного, выявление и кор­рекция его поведенческих дефектов, индивидуально адресованные ме­ры по ресоциализации личности осужденного — все это остается пока за пределами возможностей наших ИУ. Тюрьма — замкнутая система с высокой концентрацией социально деформированных индивидов. Здесь возможности человека, его коммуникативные, познавательные, а тем более этические и эстетические потребности находятся в состоя­нии депривации, резкого ограничения. Ограничивается сама сущность человека.

Блокирована даже его двигательная потребность. И это уже само по себе наказание, кара, приносящая страдание, нервно-психическую деформацию. (Об этом свидетельствуют массовые проявления аутоагрессии.) Психические срывы заключенного «вознаграждаются» лишь ужесточением условий содержания. И заключенный нередко го­тов проглотить гайку, кусок стекла или металла, лишь бы получить две недели послеоперационного лежания на больничной койке.

Особенно жестоко изоляция травмирует неокрепшую психику под­ростков. Здесь возможны тяжкие, необратимые психические дефор­мации личности. Ограниченность поля возможностей для развития и самореализации личности особенно пагубна для подростков. Но еще более пагубна для них ранняя криминализация. Уже на «входе» в сис­тему ИУ в следственном изоляторе на несформированную еще лич­ность обрушивается шквал тяжких испытаний: ритуал «прописки», испытание на выносливость, сообразительность, толерантность. Все это сразу вскрывает перед подростком значимость криминальной суб­культуры, Личность самым грубым способом «обращается в новую веру», приобщается к традиционным криминальным нормам и ценно­стям. Индивид вступает на путь совершенствования своей криминаль­ной квалификации, стремится наилучшим образом отвечать ожидани­ям криминальной среды.

Криминальная субкультура обеспечивает устойчивую криминали­зацию личности, ее десоциализацию. Особенно сенситивна, воспри­имчива по отношению к Ней часть подрастающего поколения с ак­центуированной возрастной оппозицией, возрастным нигилизмом и негативизмом.

Многие проявления криминальной субкультуры оказываются ре­левантными (значимыми) для слабо социализированной части моло­дежи, и особенно подростков.

Криминальная субкультура включает в себя ряд поведенческих им­перативов: цинизм, жестокость, дерзость, запирательство в уголовном процессе, необходимость обязательного реагирования на оскорбление и т. п. Однако сила, жестокость и цинизм высоко ценятся лишь в среде «вульгарных» преступников. В среде организованной преступности более высоко ценятся интеллект, расчет, решительность, многоопытность.

Криминальная субкультура — это наложение на кальку нормаль­ных социальных отношений антисоциального содержания. Эта суб­культура и определяет, направляет поведенческие схемы, как на свободе, так и в условиях тюремного содержания. Ритуал разборки, остракизма четко определен. Система санкций строго разграничена. «Общий ко­тел» — «общак» — также служит средством криминального группо­вого сплочения.

Для криминализированной среды характерен особый стиль поведе­ния. Он отличается условностью, «законами», ритуальностью, приме­нением тайных способов общения. Наряду с жаргоном («феней») ши­роко используются «ручная феня» — язык условных жестов, тайные каналы передачи информации («трасы»).

Отвлечение криминально зараженных индивидов от криминальной субкультуры — одна из сложных и трудноразрешимых задач ИУ.

Тюремное сообщество имеет строгую внутригрупповую и межгруп­повую дифференциацию, криминальную стратификацию (разделение на разностатусные слои). Существует и система криминальной статус­ной атрибуции (условные татуировки, местоположение в камере и др.) Устойчивыми носителями и блюстителями криминальной субкуль­туры являются так называемые «воры в законе» — высший, элитар­ный слой криминального сообщества, профессиональные преступни­ки, ритуально возведенные в свой «воровской» сан и пользующиеся большой властью.

Далее идут «блатные», имеющие большой криминальный опыт со­вершения «престижных» преступлений, проявляющие особую жесто­кость и преданность «воровскому закону». Стремясь к титулу «вора в законе», они отличаются демонстративно криминальным поведением, знанием тонкостей криминальной субкультуры.

Блатных и воров в законе обслуживает «пристяжь» («шестерки»), выполняющие черновую работу — сбор Денег в общак, обеспечение запаса продуктов и т. п., «быки», выполняющие карательные функции, и «громоотводы», берущие на себя вину за деяния, совершенные вора­ми в законе. Боясь гнева авторитетов, «пристяжь» лихо усердствует в наведении порядка в тюремном общежитии.

Значительную часть тюремного сообщества образуют «мужики» — относительно автономная часть тюремного сообщества, не вступаю­щая в конфликт с авторитетами, но и не прислуживающая им. Это крепкие «парни», которых лучше не трогать.

Самую нижнюю касту тюремного сообщества образуют так называ­емые «обиженные» («опущенные», «петухи», «козлы») и всеми гони­мые «чушки»), совершившие различные «позорные» проступки.

Наиболее устойчивые стереотипы тюремного поведения выражены в следующих правилах:

♦ для устойчиво-привилегированных страт (прослоек): по воз­можности не работать, принуждать работать за себя «чушков» и «обиженных»; если работать, то лишь на престижных местах (дневальным, дежурным по столовой, в санчасти, в библиотеке); не участвовать в строительстве инженерно-охранных сооруже­ний; не стирать самим свое белье, не убирать за собой, перекла­дывать эти обязанности на «низкостатусных»;

♦ для неустойчиво-привилегированных («шнырей», «шестерок»): ра­ботать; но без перевыполнения нормы; уклоняться от строитель­ства охранных сооружений; выполнять любую работу по заданию авторитетов (гладить одежду, мыть полы, производить уборку);

♦ для устойчиво-непривилегированных («обиженных» разных ма­стей): хорошо работать, выполнять любую работу, как по заданию «авторитетов», так и по заданию администрации.

Соответствующая система «норм» существует применительно к от­ношениям с администрацией, по отношению к режиму, сфере быта и гигиены, межличностным отношениям (знать жаргон, не «выходить из себя», не прощать оскорбления, близко общаться только в своем кругу, пренебрежительно относиться к лицам, низшим по статусу, пре­следовать лиц, обратившихся за защитой к администрации, сдержи­вать критические высказывания в отношении других, не вмешиваться в чужие разговоры, отвечать за свои слова, строго блюсти традиции, стоять за себя до конца и др.).

Преступник, как правило, не хочет осознавать себя преступником. Перед собой он чист, он самооправдан, он защищен психологическим механизмом самозащиты, криминальной субкультурой. Большой пыт­кой для него является постоянное и повсеместное напоминание о его прошлом. Он хочет забыть это прошлое, вытеснить его из своего со­знания. А его ежедневно спрашивают, по какой статье он осужден. Невозможность изменить свой тягостный статус «преступника» тяже­лым бременем постоянно давит на психику заключенного. Такова все­общая тюремная акцентуация личности.

Потенциал напряженности ищет любой повод для своей разрядки. А в условиях тюрьмы такой повод не заставляет себя долго ждать. Де-социализированная личность заключенного, его пониженный уровень самоконтроля и привели его в тюрьму. И теперь в тюрьме крушатся последние остатки этого психического механизма. Более половины заключенных страдают психическими аномалиями. В последнем случае поведение личности отличается «застреваниями» на отдельных явлениях, неспособностью индивида отключиться от неприятных воз­действий. Акцентуированные личности в условиях повышенной жес­токости теряют способность к адекватной самокомпенсации и перехо­дят на эмоционально-конфликтный уровень саморегуляции.

Различные периоды нахождения в местах лишения свободы харак­теризуются различными психическими состояниями.

Первые 2-3 месяца — период первичной адаптации. Он отличается наиболее напряженным психическим состоянием осужденного. В этот период происходит болезненная ломка ранее сформированных жиз­ненных стереотипов, резко ограничивается удовлетворение привыч­ных потребностей, остро переживается враждебность новой микросре­ды, часто возникают конфликтные эмоциональные состояния: стресс, аффект, фрустрация, когнитивный диссонанс.

Чувство безнадежности, обреченности становится постоянным не­гативным фоном самосознания личности. И только при достаточной квалифицированности персонала осужденный может осознать неко­торые перспективы своей самоорганизации, возможности сосредото­чения своего поведения на стратегически правильных направлениях. Следующий период связан с ценностной переориентацией заклю­ченного, с принятием им некоторых норм и ценностей микросреды, с выработкой устойчивой стратегии и тактики своего поведения в но­вых условиях. Преодолевается невроз бессмысленности бытия (логоневроз). Изыскиваются возможности выживания. Несколько расши­ряется сфера социально-ролевого поведения. Это период относительной личностной стабилизации.

И, наконец, наступает долгожданная пора ожидания скорого осво­бождения. Но в это время заключенного одолевают и тягостные мыс­ли, его гнетут предстоящие трудности приспособления уже в новом для него мире. Предстоит новая Личностная перестройка, овладение новой жизненной стратегией. Предвосхищаются трудности предстоя­щей реадаптации, переживаются происшедшие за период отбывания наказания жизненные драмы: распад семьи, смерть родственников, по­теря жилья, профессиональная дисквалификация.

Оглядываясь на прошлое, делая выводы на будущее, заключенный выходит из тюрьмы, становится освобожденным. Одни люди выходят на свободу с чистой совестью. Это глубоко раскаявшиеся, как прави­ло, так называемые случайные преступники. Свое наказание они вос­приняли как должную и самоочистительную кару.

Особенно трагично положение женщин в тюрьме. Иногда они нахо­дятся в тюрьме со своими маленькими детьми (по закону дети до трех лет могут находиться с осужденной матерью). За плечами груз тяж­кого преступления. Немало и случайно оступившихся, совершивших тяжкое преступление в порыве ревности, мести, в состоянии аффекта. Многие из них попали в тюрьму из хорошей, благополучной жизни. И вот — тюремный платок, ватник, тяжелая работа, конвой, передви­жение строем. Состояние хронической психической напряженности, гигиенические трудности, убогость обстановки. Уходят годы, теряет­ся перспектива жизни. Старение, огрубление, примитивизация нравов, борьба за выживание посредством грубой физической силы, если она есть, обреченность на унижение, если нет сил для отпора. Ежедневно однообразная работа (обычно в швейных мастерских). Как и в муж­ских колониях, здесь существует внутригрупповая дифференциация. Низший слой отверженных — алкоголички, опустившиеся, с психи­ческими аномалиями.

Женщины в тюрьме, так же как и мужчины, создают суррогаты ут­раченной жизни. Обзаводятся «семьями», состоящими из «верхней» и «нижней» половины. Заботятся друг о друге, изменяют и буйно рев­нуют. Психические утраты женщин в тюрьме больше, чем у мужчин, сфера блокированных у них потребностей шире и глубже. Потери пе­реживаются острее, и личностное самосохранение дается труднее. Лич­ностная акцентуация здесь встречается чаще. Женщины труднее адап­тируются к тюремным условиям, а затем и к условиям жизни на свободе.

В тюрьме спасается тот, кто спасает свой внутренний мир, не всту­пая в конфликт с внешним миром, не снижая самоценности своего Я. Участвуя в различных актах группового сплочения, они подпитывают самоуважение к себе, приобретают высокий групповой статус, полу­чают групповую защиту. Они хорошо знают в каждой ситуации до­пустимые пределы отклонений и всеми возможными средствами защищают свои личностно базовые ценности. Строгость режима они трансформируют в строгость самоконтроля.

Изучение личности осужденного. Методы воздействия на осужденного в целях его ресоциализации

Для ресоциализации личности осужденного необходимо знать лично­стные особенности каждого осужденного. Задача эта сложна и трудоем­ка. Ее решение требует специальных психологических познаний, ори­ентации в структуре личности, динамике ее поведения, в релевантных (значимых) для нее средствах воздействия.

Источники получения информации о личности и методы ее изу­чения следующие.

1. Изучение материалов личного дела осужденного и иных доку­ментов — ознакомление с автобиографией и характеристикой, данной различными учреждениями и следователем, с содержа­нием приговора и другими материалами личного дела, выяв­ление ценностно-ориентационных и поведенческих особенно­стей осужденного, его ролевого статуса в преступном сообществе, поведения в процессе предварительного следствия и судебного разбирательства, анализ публикаций, переписки, социальных связей.

2. Объективное и включенное наблюдение — получение и анализ данных о непосредственно проявляемых осужденным личност­ных качествах в различных условиях жизнедеятельности: особен­ности взаимоотношений с людьми в зависимости от их группового статуса, предпочитаемый стиль поведения, объекты повышенной ориентации, деформированность отдельных социальных качеств, референтные группы, «уязвимые места» психики, зоны повышен­ной чувствительности.

3. Изучающая беседа (метод опроса) — получение сведений от осуж­денного по определенной программе с целью выявления личност­ных позиций, системы его отношений к различным социально значимым явлениям, жизненного пути личности, возможностей опоры на положительные качества личности.

4. Анализ данных медицинского (соматического и психотерапевти­ческого) обследования — ознакомление с состоянием физическо­го и психического здоровья осужденного, с рекомендациями по организации его труда и быта в связи с возможными личностны­ми акцентуациями, психопатическими проявлениями.

5. Анализ данных о психических особенностях личности — интел­лектуальных особенностях (уровне интеллектуальных возмож­ностей, широте кругозора, глубине и обоснованности суждений), особенностях волевой и эмоциональной сферы (специфике при­нятия решений, их транзитивности или нетранзитивности, са­мостоятельности и настойчивости реализации, сфере импуль­сивных проявлений, преобладающих эмоциональных состояниях, склонности к аффективному поведению).

6. Анализ результатов различных воспитательных воздействий (разработка системы средств эффективного ресоциализирующего воздействия на данную личность, коррекция системы воспита­тельных воздействий).

Эффективность исправительного воздействия в значительной мере зависит от установления психологического контакта с осужденным. Такой контакт возможен лишь на основе знания его индивидуальных особенностей, предпочтительных ориентации и актуализированных интересов.

Общаясь с осужденным, воспитатель должен знать:

♦ где и когда родился осужденный, наиболее яркие его впечатле­ния в различные периоды жизни, уклад семейной жизни, особен­ности семейных отношений, этнические обычаи и традиции, вза­имодействие с микросредой;

♦ наиболее существенные психотравмирующие жизненные обсто­ятельства: был ли рожден в браке, воспитывался ли обоими ро­дителями или одним из них, в каких материальных условиях, какие обстоятельства семейной жизни имели психотравмирующее воздействие, какое получил образование, какую имеет профессию и специальность, где работал до осуждения и какие были взаимоотношения с окружающими, имел ли семью, к кому был особенно привязан, кого чаще всего вспоминает и по каким пово­дам, каким наказаниям подвергался, какова шкала предпочтений; в каком возрасте и при каких обстоятельствах совершил первые
деликты (проступки) и первое преступление, какие чувства ис­пытал при этом, где и при каких условиях приходилось отбывать наказание, чем занимался после отбытия наказания, совершил ли последнее преступление в составе группы, какое положение занимал в ней, как относится к совершенному преступлению и на­значенному наказанию, каковы его защитные механизмы, особен­ности самооценки; каков уровень зараженности криминальной субкультурой, знает ли жаргон, поведенческие схемы в криминализированной среде, знает ли значение своих татуировок, при каких условиях они были нанесены, как переносит сексуальную депривацию (вынужденное воздержание), имеет ли болезни и фи­зические травмы;
♦ как относится к своему нынешнему положению, какие трудности межличностных отношений глубоко переживает, какую тактику поведения предпочитает, чем живет, на что надеется, как плани­рует свое будущее. Лишь зная типологическую схему поведения данной личности, можно вписаться в эту схему. В этом залог успешного воздействия на личность «изнутри», избежания навязывающего воспитания. Внешнее
может действовать лишь через внутреннее. Какой-либо стандартный
набор «воспитательных» мероприятий (выпуск стенгазет, правовая пропаганда, культурно-массовая работа, организация спортивных ме­роприятий и труда в мастерских), рассчитанных на глобальное воз­действие, как показывает опыт работы ИУ, не приносит желаемого результата. А во многих случаях массовые казенные мероприятия вызывают даже «эффект бумеранга» — производят эффект, обратный
желаемому.

Личность имеет тенденцию к отвержению того, что навязывается ей извне. Эта тенденция в условиях ИУ резко усиливается — общеиз­вестна установка заключенных на отрицательное отношение к тому, что исходит от администрации. Отчужденность, недоверие и враждеб­ность — вот та глухая стена, о которую разбивается большинство ка­зенных мероприятий. Поэтому на первых порах все усилия админи­страции ИУ должны быть сосредоточены на том, чтобы хотя бы не ожесточать взаимодействие с заключенными, дать возможность хотя бы слегка оживиться некоторым росткам человечности в отвержен­ном и психически деформированном индивиде. Нельзя зло преодо­леть злом.

Не приносит успеха и всепрощающая доброта. Мера воздействия на грубое нарушение социальной нормы должна быть строгой, но справедливой, не несущей в себе налета мести. Безусловное соблюдение режима — категорическое требование. За его нарушение неизбежны отрицательные санкции. Но без издевательства над личностью, без глум­ления и произвола.

Взаимодействуя с личностью, необходимо рассматривать ее в системе групповых связей. Личность всегда представляет определенную малую группу. (Мы воздерживаемся от употребления понятия «кол­лектив» применительно к группам осужденных, ибо коллектив — это высшая форма социальной группы, интересы и цели которой полнос­тью совпадают с интересами общества.) Группа, сообщество заключенных определяет поведение своих членов. И это закон не только для тюрьмы. Но в тюрьме «узы дружбы» особенно крепки.

Стратегия воздействия на личность через микросреду состоит в том, чтобы эта микросреда приняла определенные ценности, так или иначе соотносимые с базовыми социальными ценностями. Ничего не даю­щий, изнурительный труд будет отвергнут группой. Труд, результаты которого немедленно принесут группе некоторое благо, станет опре­деленной групповой ценностью, возникнет соответствующий группо­вой интерес и внутригрупповой взаимоконтроль. Опыт некоторых ИУ показывает, что даже при существующей правовой регламентации ре­жима возможны некоторые его улучшения: оборудование локальных зон и изолированных участков для небольших групп заключенных, улучшение санитарно-бытовых условий, повышение трудовой моти­вации, поощрение трудовой инициативы, эстетическое оформление бытового окружения, интеллектуальное насыщение досуга, укрепле­ние социальных связей с внешней средой. Количество общих и произ­водственных правонарушений резко снижается по мере создания со­временной промышленно-производственной базы ИУ, разнообразия трудовых процессов и повышения материальной заинтересованности в результатах труда.

В ряде ИУ достигаются заметные успехи в ресоциализирующей де­ятельности, особенно там, где администрация и персонал приобщают­ся к опыту и теоретическому наследию известных педагогов и психологов, где образуется сплоченный коллектив квалифицированных сотрудников, формируются механизмы социально адаптированной к групповой интеграции в среде заключенных, создаются перспективы личностного самоутверждения; определяются перспективы исправле­ния, сопровождающиеся получением определенных льгот, создает­ся перспектива «завтрашнего дня».

Злостные нарушители режима, лица с устойчивой антисоциальной направленностью — объект особой заботы сотрудников ИУ. Во мно­гих случаях в отношении к ним обоснованно доминируют каратель­ные ограничения/Наряду с этим положительный результат может дать только последовательная система мер, связанная с групповым осуждением злостного нарушителя, увязка его дисциплинарных на­рушений с ухудшением его группового статуса.

Традиционно сложившаяся «политико-воспитательная работа», со­держащая в себе формальные средства воздействия, не принесла ус­пеха пенитенциарной деятельности. В настоящее время необходимо концептуальное переоснащение всей системы ИУ новыми, принципи­ально иными подходами к проблеме «исправления» преступников. Су­ровость, ненависть и жестокость могут дать лишь аналогичные всходы. Человеческое в человеке формируется по другим законам — по зако­нам сострадания, сочувствия, всемерного укрепления хотя бы слабых положительных проявлений индивида, создания человеческих усло­вий быта.

В нашем обществе постепенно намечаются некоторые демократи­ческие подвижки, страна с трудом выходит из состояния большой гулаговской зоны. Но в самой зоне еще прочно удерживаются порядки прошлого.

Улучшение положения заключенных в ряде случаев не связано с до­полнительными расходами. Это могут быть разрешение на ведение подсобного хозяйства, более частые и более продолжительные встре­чи с родственниками, практика отпусков, снятие ограничений в полу­чении материальной помощи от родственников и т. п.

Однако большинство руководителей ИУ видят возможность улуч­шения их работы в одном — в расширении права по наказанию заклю­ченных. Репрессивный уклон — наиболее распространенная профес­сиональная деформация большинства работников ИУ.

Общество не должно уповать лишь на ужесточение условий содержания заключенных в местах лишения свободы. Не менее важна его попечительская деятельность. Привыкший к ударам судьбы блудный сын не боится удара кулаком. Для него более действенно участие, про­щение и поддержка. И как бы ни был велик его грех, прощение воз­можно. С прощением связано и раскаяние. Добро и милосердие всегда берут верх над мстительностью и жестокостью. Нельзя злом побе­дить зло.

Необходимость привлечения к работе в ИУ профессиональных пси­хологов становится актуальной задачей в комплектации персонала ИУ.

В колониях для несовершеннолетних правонарушителей долж­ность специалиста-психолога была введена еще в 1974 г. Однако подготовка соответствующих кадров не была организована. В начале 90-х годов прошлого века был осуществлен эксперимент по созданию базовых психологических лабораторий при некоторых ИУ (в Перм­ской и Саратовской областях, а затем и в ряде других регионов Россий­ской Федерации). К концу века в штаты уголовно-исполнительной си­стемы было введено около одной тысячи практических психологов. Штаты психологов были предусмотрены на всех уровнях ГУИН. В каж­дом пенитенциарном учреждении комплектуется группа практиче­ских психологов из расчета один специалист на 300 осужденных. Они призваны разрабатывать реабилитационные программы для каждого вновь прибывшего осужденного с учетом его психических деформа­ций [29,5].

Новый уголовно-исполнительный кодекс (УИК) более «психоло­гизирован», чем предыдущий исправительно-трудовой кодекс. В гла­ве 15 УИК РФ определены нормы, регулирующие порядок создания и содержания работы самодеятельных организаций осужденных, их вза­имоотношения с администрацией. Урегулирован порядок получения образования и профессиональной подготовки. Определен порядок при­менения мер поощрения и взыскания применительно к различным ка­тегориям осужденных. Осужденному может быть разрешена индиви­дуальная трудовая деятельность (ст. 103 ч. 5 УИК). Однако отказ от работы по-прежнему расценивается как злостное нарушение режима (что противоречит существующим мировым стандартам).

В целом и в новом УИК основным средством исправления осуж­денных остается карательный режим ИУ. Несмотря на то что «че­ловечность» в отношении осужденных теперь закреплена законом, ан­тигуманные устои тюрьмы остаются пока незыблемым ее основанием. Реализация конституционных прав человека и гражданина остается для осужденных невыполнимой декларацией. Подзаконные акты МВД все еще наводят в тюрьме «свои порядки». Медицинские, са­нитарно-гигиенические, психолого-педагогические условия содер­жания осужденных повсеместно определяются не столько законом, сколько «экономическими возможностями государства». Зараженному туберкулезом, истощенному осужденному мало поможет его «право на здоровье», декларируемое в новом уголовно-исполнительном ко­дексе.

Завершающим и наиболее ответственным периодом ресоциализа­ции является реадаптация освобожденного к жизни на свободе, в но­вых, как правило, трудных условиях, требующих значительных уси­лий: бытовая неустроенность, нарушенность прежних социальных связей, отсутствие жилья, настороженность родных и знакомых, хо­лодный взгляд отвержения в отделах кадров по найму рабочей силы — все это ложится тяжелым гнетом на психику освобожденного. Ситуа­ция, особенно опасная для тех, у кого за плечами уже был острый конфликт с обществом. И в этой ситуации существенна не только психологическая установка на новый образ жизни, необходим ком­плекс социальных условий для реализации этой установки. Необходима специальная социальная служба по реабилитации лиц, отбыв­ших наказание.

В этот трудный период жизни человека ему более всего необходима человеческая помощь. Ряд специальных правовых норм исправитель­ного законодательства должен регулировать социальные отношения, связанные со взаимодействием общества и освобожденного лица. Не принять человека на работу, чинить препятствия при восстановлении его законных прав на жилье, имущество — это значит проявлять асоциальное, содействовать очередному срыву еще слабоустойчивого в социальном отношении индивида.

Необходимы социальные программы реадаптации лиц, освобож­денных из мест лишения свободы с учетом их социально-психологи­ческой типологии. Особого внимании заслуживают лица, склонные к асоциальному образу жизни, к продолжению преступной деятельности. Уже в 20-х годах выдвигалась и частично реализовывалась идея соци­ального патронажа над освобожденными из мест лишения свободы. Было утверждено Положение о Комитете помощи освобожденным из мест заключения. Такие комитеты создавались повсеместно, вплоть до уездного уровня. Они выявляли бывших заключенных, которым была необходима социальная поддержка. Создавались общежития для нуж­дающихся в жилье. Проживающие в этих общежитиях обеспечивались питанием и временной работой. Средства на временное содер­жание нуждающихся освобожденных выделялись Наркомюстом по смете Центрального исправительно-бытового отдела, из доходов от мастерских, где работали освобожденные, и пожертвований. На пред­приятиях Комитета помощи был установлен переходный трудовой режим. Для всех работающих патронируемых лиц был установлен ше­стимесячный испытательный срок. За это время для патронируемых подыскивалось место постоянной работы.

Комитет помощи освобожденным выделял средства на проживание и путевое довольствие бывшим заключенным, раздавал им одежду, собранную путем пожертвований, занимался трудоустройством осво­божденных, устройством их детей в ясли, содействовал в отмене вы­сылки, восстанавливал в профсоюзе, содействовал научным работникам в бесплатной публикации их работ, обеспечивал квалифицированную медицинскую помощь.

Этот исторический экскурс предпринят для демонстрации тех доб­рых и социально необходимых дел, которые не потеряли своей акту­альности и в наши дни. В этом контексте представляется важной со­циальной задачей возродить деятельность Всероссийского комитета помощи содержащимся в местах заключения и освобожденным из них, широко привлекая к его деятельности частную инициативу.

Преодоление преступности — сложная, комплексная, общесоциаль­ная проблема. В ее решении существенное значение имеет система мер по социальной реадаптации бывших заключенных. Удержать челове­ка от повторного преступления — не менее важная социальная задача, чем профилактика первичной преступности.

Наибольшая вероятность «срыва», совершения повторного преступ­ления приходится на первый год после освобождения. Этот год и дол­жен быть социально-патронажным годом, годом социальной реабили­тации освобожденного, с соответствующим социально-правовым его обеспечением. И речь здесь идет не об унизительном строгом контро­ле, а о создании самых необходимых условий для начала новой жизни. Необходим, конечно, и социальный контроль, проверка соответствия поведения реабилитируемого лица соответствующим социальным ожиданиям. Однако этот социальный контроль должен сопровождать­ся корректирующими, помогающими действиями по упрочению положительных связей реабилитируемого с социальной средой. Ма­лоэффективный административный надзор должен быть дополнен социальным патронатом.

Новый уголовно-исполнительный кодекс обязывает местные органы социальной защиты обеспечить трудовое и бытовое устройство лиц, от­бывших уголовное наказание (ст. 189 УИК РФ).

[1] Пенитенциарный (от лат. — покаянный) — исправленный через покаяние, внутреннее самоочищение.

[2] Это письмо было направлено также во Всемирную организацию по борь­бе за права осужденных — «Международную амнистию» — и было передано по радио «Свобода».