Религия красоты

Журналы проповедуют миф о красоте как новое Евангелие. Читая их, женщины участвуют в создании вероучения не менее влиятельного, чем любая другая из мировых религий. И чем стремительнее теряют авторитет традиционные верования, тем охотнее женщины принимают его, чтобы заполнить образующуюся духовную пустоту. С другой стороны, общество также очень активно поддерживает и насаждает эту новую религию, чтобы заменить ею власть церкви и передать ей функции контроля над женщинами.

Религия красоты призвана противодействовать новообретенной свободе женщин и препятствовать их включению в мирскую общественную жизнь. Для этого в ход идут средневековые предрассудки, поддерживающие неравенство полов надежнее любых других средств. По мере того как женщины вступают в более активное противоборство с традиционным миром, их все сильнее угнетает мощная мировоззренческая система, которая стремится удержать их в рамках образа мыслей, от которого мужчины отказались еще в позднем Средневековье. Если один способ мышления основывается на среднвековой системе веры, а другой является очень современным, то очевидно, что современный мир и его власть будут принадлежать последнему. Обряды религии красоты архаичны и примитивны, поэтому основы женского сознания тоже остаются архаичными и примитивными. Но и мужчины испытывают благоговейные чувства по отношению к этой религии. Кастовая система, основанная на «красоте», защищается с таким рвением, словно в основе ее лежит вечная истина. Ее принимают даже те люди, чье отношение к миру не зиждется на безусловной вере во что бы то ни было.

В нынешнем столетии большинство сфер сознания претерпело трансформацию благодаря пониманию того факта, что правда относительна, а восприятие субъективно. Но при этом истинность и неизменность кастовой системы «красоты» принимают на веру как аксиому люди, изучающие квантовую физику, этнологию и гражданское право, атеисты, которые скептически относятся к телевизионным новостям и не верят в то, что земля была сотворена за семь дней. Эта система принимается как данность, не подвергаясь критике, словно постулат веры. Скептицизм нынешнего века испаряется, едва речь заходит о женской красоте. Она до сих пор - и сегодня еще в большей степени, чем когда бы то ни было, - воспринимается так, будто не определяется смертными людьми, не формируется политикой, историей и рыночной экономикой, а спускается к нам с небес, где и пишется божественный канон женской привлекательности. Эта «истина» воспринимается так же, как в свое время воспринимался Бог - как вершина иерархической лестницы, ее последняя инстанция, связанная с Его представителями на земле - организаторами конкурсов красоты, фотографами и, наконец, мужчинами с улицы как нижней ступенью этой иерархии. Даже мужчина с улицы имеет некоторую долю божественной власти над женщинами, подобно тому, как мильтоновский Адам имел власть над Евой: «Создан муж Для Бога только, а жена для Бога, В своем супруге».

Право мужчины судить о женской красоте, при этом самому оставаясь не судимым, не подвергается сомнению, ибо считается данным ему от Бога. И применение этого права на практике приобрело для мужской культуры особую значимость, поскольку это последнее, что осталось из существовавшего ранее длинного списка мужских привилегий. Это право, которое, по всеобщему признанию, дано Богом, или природой, или иной абсолютной властью и которым обладают все мужчины над всеми женщинами. Будучи таковым, оно применяется ежедневно и соблюдается с особой строгостью, чтобы компенсировать утрату других прав в отношении женщин.

Недаром многие женщины замечают метафорическое сходство между обрядами религии красоты и обрядами традиционных религий. Историк Джоан Брумберг отмечает, что язык уже самых первых книг о диетах «изобиловал ссылками на религиозные понятия искушения и греха». Сьюзен Бордо говорит о «стройности и душе». Историк Роберта Сайд усматривает влияние христианского евангелизма на «крестный поход во имя похудения» во «впечатляющем росте числа групп ярых приверженцев похудения» и в соответствующих книгах на эту тему: «Иисусова система контроля веса», «Божественный ответ жиру - избавься от него», «Избавься от лишнего веса при помощи молитвы», «Больше Иисуса и меньше меня» и «Господи, помоги - дьявол хочет, чтобы я была толстой!». Она пишет об истерии по поводу избыточного веса: «Наша новая религия не предлагает пути спасения, а только описывает непрестанно растущий замкнутый круг грехов и сомнительные способы их искупления». Пока еще никто не хочет признавать, что такое сравнение - не просто метафора.

Религия красоты не только, подобно эху, отражает традиционные религии и культы, но и вытесняет их, беря на себя выполнение их функций. Это новая религия, созданная на основе старых, которая использует их испытанные техники мистификации и контроля над сознанием и пытается изменить мировоззрение женщин не менее радикально, чем любое другое вероучение прошлого. Религия красоты - это безумная смесь разных культов и верований. Она крайне жизнеспособна и оперативно откликается на меняющиеся духовные потребности своих последователей. В мифе о красоте намешано много всего, включая различные вероучения, от которых он отказывается, как только те перестают выполнять свои функции. Как и миф в более широком смысле, структура этой религии легко трансформируется всякий раз, когда возникает необходимость противостоять разного рода вызовам, связанным с укреплением женской независимости. Образная система и методы этой религии грубо копируют средневековый католицизм. Степень контроля над жизнью женщин, которой она от них требует, сродни папскому абсолютизму. Воздействие этой религии на современных женщин напоминает влияние средневековой церкви на весь христианский мир и простирается далеко за пределы отдельной души, формируя философию, политику, отношение к сексу и экономику нашего времени. Церковь формировала и придавала смысл не только жизни отдельного человека, но и всем событиям в жизни церковной общины, не допуская разделения на мирское и религиозное. И точно так же религия красоты пронизывает и заполняет жизнь современной женщины. Подобно средневековой церкви, она основывается на чем-то не менее осязаемом и материальном, чем могила святого апостола Петра в Ватикане, а именно на том, что существует такое явление, как красота, она священна, и женщины должны стремиться к ее обретению. Оба эти института богаты, и ни один из них не прощает нераскаявшихся отступников и еретиков. Приверженцы обеих церквей выучивают свой катехизис с колыбели. Обеим для моральной и материальной поддержки необходима безусловная вера их последователей.

Помимо этих основ псевдосредневекового католицизма, религия красоты вобрала в себя и взяла на вооружение отдельные характерные черты и ряда других вероучений. Так, в соответствии с догматами лютеранства, модели мира моды причисляются к разряду Избранных, а остальные - к разряду Проклятых. От англиканской церкви эта религия взяла нацеленность на идеологию потребления, которая заключается в том, что женщины могут стремиться к раю, совершая выгодные для себя добрые дела. А у иудаизма с его строгими правилами соблюдения чистоты религия красоты позаимствовала требование в точности соблюдать сотни предписаний относительно того, что есть, что носить, что и когда делать со своим телом. И, наконец, самое главное - элевсинские таинства смерти и возрождения. Кроме того, религия взяла на вооружение техники идеологической обработки и внушения, присущие современным культовым движениям. Их грубые психологические манипуляции сознанием помогают привлечь неофитов в наш век, которому не свойственны ни спонтанное и добровольное принятие обетов веры, ни публичные заверения в преданности им.

Религии красоты так хорошо удается разделять женщин, потому что никем пока открыто не признано, что ее ярые последовательницы оказываются во власти чего-то более серьезного, чем мода, и более глубоко проникающего в жизнь общества, чем искаженное представление о самой себе. Пока еще эта религия не была описана с точки зрения того, что она в действительности собой представляет. Но надо отдавать себе отчет в том, что это новая разновидность фундаментализма, радикально трансформирующая светский Запад, не менее репрессивная и доктринерская, чем любая из его восточных разновидностей.

Пока женщины пытаются справиться с вызовами современного мира, в который они лишь недавно были допущены, на них постоянно воздействует сила, которая, по сути, является разновидностью массового гипноза и пытается вернуть их к средневековому образу мыслей. Вместе с тем никто не хочет называть эту силу вслух. Если женщины и упоминают о ней, то только шепотом. Они делают это так, словно описывают массовую, присущую всем женщинам галлюцинацию, но никак не конкретную реальность, существование которой никто не хочет признать. Религия красоты завладела сознанием женщин в процессе развития женского движения, потому что природа не терпит пустоты. Она вернула женщинам то, что те потеряли, когда умер Бог. В предыдущем поколении изменение нравственных установок ослабило религиозные ограничения на сексуальное поведение женщин. Сокращение числа церковных приходов и разрушение традиционных семейных устоев в послевоенный период лишило религию возможности диктовать женщинам моральные законы и нормы поведения. В условиях образовавшегося в тот момент вакуума - отсутствия религиозной власти - возник риск того, что женщины отдадут эту власть новой миротворческой, основанной на приверженности коммунитаризму женской традиции, которую Кэрол Гиллиган исследовала в своей книге «Иным голосом». Такая эволюция могла быстро привести к долгосрочным социальным переменам и заставить женщин поверить в то, что эти перемены происходят по воле Божьей. Сострадание могло прийти на смену иерархическим отношениям, а свойственное женщинам уважение к человеческой жизни - нанести серьезный удар по экономике, основанной на милитаризме, а также по рынку рабочей силы, ориентированному на использование людей как одноразового ресурса. Если бы это произошло, женщины могли бы изменить свое представление о человеческой сексуальности и осмыслить ее как доказательство святости своего тела, а не его греховности, и тогда удобная для мужчин вера в то, что принадлежность к женскому полу есть нечто грязное, рисковала бы устареть. Вера и вовсе исчезнуть.

Чтобы исключить возможность такого развития событий, религия красоты взяла на себя миссию, которую прежде выполняла традиционная церковь и с которой она перестала справляться. Убеждая женщин в необходимости внутреннего полицейского контроля, новая религия даже лучше, чем прежние, удерживает их в повиновении. Быстрому распространению нового вероучения способствовало возникшее у женщин на тот момент ощущение утраты моральных ориентиров. Оно воссоздало для них, только теперь уже на основе физических параметров, привычные социальные роли, вернув представление о ценности «достойных женщин» - целомудренных и самоотверженных матерей, дочерей и жен. Устаревшие методы защиты норм морали были пересмотрены. И пока общество в целом отказывалось от ограничений традиционной религиозной морали, присущий ей моральный кодекс - сокращенный и видоизмененный, но выполняющий те же функции - все туже затягивал петлю на женских телах. Многие женщины, со своей стороны, приветствовали появление этих новых ограничений как нечто дарующее утешение и спокойствие.

Новая религия распространялась в условиях социального хаоса, когда женщины должны были устанавливать свои правила в мире, отвергшем прежние истины. Эта религия вернула им ощущение социальной значимости, чувство солидарности и утраченные моральные ориентиры. Окружающая реальность, основанная на конкуренции, поощряет аморальное поведение, и, чтобы преуспеть в жизни, женщины вынуждены к этому приспосабливаться. Религия красоты дает работающей женщине возможность опираться на свой свод правил в ситуации, когда устаревшие нравственные сомнения могут помешать ее карьере. Женщины, делающие карьеру в мирской жизни, зачастую разъединены, однако как религиозные подвижницы они тесно связаны между собой.

Общество больше не придает сакрального значения девственности или супружеской верности, не требует от женщины покаяния в грехах или поддержания идеальной чистоты и порядка на кухне. Однако после разрушения пьедестала «достойной» женщины и до получения доступа к реальной силе и власти она лишилась прежней социальной среды, в которой у нее были внешние атрибуты значимости и признания. Благочестивые женщины раньше действительно назывались «достойными» (хотя они были «достойными» только до тех пор, пока оставались благочестивыми). В ориентированный на мирскую жизнь век, породивший феминистское движение, женщины перестали каждое воскресенье слышать, что они прокляты, но точно так же им перестали говорить и том, что они «праведны». Если Дева Мария была «благословенна в женах», а добродетельная еврейка знала, что «цена ее выше жемчугов», то все, на что может рассчитывать современная женщина, это услышать, что она божественно выглядит.

Религия красоты так привлекает женщин еще и потому, что удовлетворяет их внутреннюю потребность в ярких цветах и поэзии. Прокладывая себе путь в ориентированном на муж- чин мире, который часто оказывается слишком прозаичным, женщины открывают для себя таинства красоты по-новому, и те начинают казаться им особенно притягательными. Чем больше требований, отнимающих время и силы, обрушивается на женщин, тем заманчивее выглядят религиозные обряды красоты, дарующие минуты, которые можно посвятить себе. Эти обряды возвращают женщинам ощущение тайны и чувственную радость, что является своего рода компенсацией за дни, проведенные при резком свете ламп в рабочих кабинетах.

Женщин учат воспринимать обряды красоты как исторически восходящие к Церкви. С момента начала промышленной революции тот мирок, которым была ограничена жизнь женщины, приписывал женственности прежде всего благочестие. Это, в свою очередь, оправдывало исключение женщин среднего класса из общественной жизни: раз они были признаны «чистыми», то должны были избегать публичных мест и общественных мероприятий, чтобы сохранить эту «чистоту». Сегодня женщин называют «прекрасным полом», что переводит их в разряд людей низшего класса, поглощенных мыслями о сохранении этой «прекрасности». Произошедшая в индустриальную эпоху феминизация религии не прибавила женщинам авторитета в церковной иерархии. «Пуритане поклонялись патриархальному богу, но среди прихожан церквей в Новой Англии женщин было больше, чем мужчин», - пишет историк Нэнси Котт в своей книге «Узы женственности». Она также отмечает, что, несмотря на рост числа верующих женщин в XIX в., церковная иерархия оставалась «исключительно мужской».

Феминизация религии усиливалась одновременно с секуляризацией мужского мира. «Наблюдаемое в Америке после Гражданской войны укрепление позиций протестантизма происходило скорее благодаря женщинам, чем мужчинам», - соглашается с ней Джоан Брумберг. До последнего времени женщины не могли стать священниками или раввинами. Их учили без лишних вопросов принимать на веру мужскую церковную интерпретацию того, чего от них хочет Бог. С момента начала промышленной революции их роли предполагали не только религиозное смирение, но и посильную помощь в проведении церковных мероприятий, в том числе, как говорит Энн Дуглас в книге «Феминизация американской культуры», поддержку культа личности священника или другого служителя церкви. Иными словами, у женщин очень короткая история присутствия в органах церковной власти и очень длинная история подчинения им. Редко принимая участие в управлении доходами церкви, они часто вносили в них свою вдовью лепту.

Набожность женщин викторианской эпохи выполняла ту же двойственную функцию, что и религия красоты. С точки зрения общества, где господствуют мужчины, она вполне безобидно и даже с пользой для дела отвлекала внимание и энергию образованных, имеющих свободное время женщин среднего класса от протеста, а с точки зрения самих женщин, придавала смысл их жизни. Британский экономист Харриет Мартино поделилась своим наблюдением о том, что американские женщины из среднего класса «относились к религии как к профессии, поскольку были лишены возможности реализовать свои моральные потребности, а также интеллектуальные и физические способности иными способами». Нэнси Котт пишет, что «религиозное рвение требовало от женщин вполне ожидаемой самоотверженности и покорности, но одновременно с этим давало им приносящую огромное удовлетворение поддержку».

То же самое происходит с женщинами и в наши дни. Характерное для иудейско-христианской традиции предвзятое отношение к женщинам подготовило благодатную почву для расцвета новой религии. Свойственное этой традиции женоненавистничество предполагало, что женщины еще в большей степени, чем мужчины, должны отказаться от критического образа мыслей, если они хотят считаться верующими. Воздавая должное женской покорности, ставя женщинам в вину их сексуальность и обещая им отпущение грехов только при условии их подчинения и повиновения мужчине как посреднику между Богом и ими, иудейско-христианская традиция завещала новой религии опираться на женское легковерие. Что же в действительности представляет собой эта новая вера, в которую обращаются женщины?