В) Как должен христианин самого себя держать и образовывать, чтобы быть в живом союзе с Церковию, а через нее с Богом

Из понятия о союзе христиан между собою живом, подобном тому, какой есть между чле­нами тела, можно приходить к мысли, что тому, кто вступил в сей союз, не о чем более уже заботиться. Ибо как в теле каждый член, действуя для других, сам созидается силою всего тела (образовательною), так и христиа­нин, действуя всецело для тела Церкви, сам может держаться и образовываться целым те­лом. Но, с другой стороны, как сей союз сво­боден, то есть основан на свободе и свободою поддерживается, то и после того уже, как хри­стианин вступил в состав тела Церкви, он дер­жится там не против воли, как бы по какой необходимости, а не иначе как сам держа себя. Отсюда естественно спросить: как же христи­анин должен держать себя в составе тела Цер­кви, чтобы не отпасть от союза с нею? Надоб­но также взять во внимание, что всякий хрис­тианин образует сам себя, хотя с существенно необходимою помощью Божественной благодати, получаемой во Святой Церкви. Спра­шивается: как же должен образовывать себя христианин, чтобы иметь право и быть в со­стоянии стоять в живом союзе с такими и та­кими членами? Ответы на сии вопросы и оп­ределят образ того, как христианин должен об­ходиться с самим собою. Определить сей об­раз тем более необходимо, что так близка к нам и так сильна у каждого из нас главная немощь — самость, которая все силится втя­нуть в себя или же обратить в орудия для сво­их видов. Чем труднее удержать в должных пределах истинную любовь к себе, тем необ­ходимее руководство для нее, или указание ей нужных правил. Главный тон христианской деятельности в отношении к себе есть самоот­вержение, но если для того, чтобы быть с пло­дом, оно должно быть с умом, а не без разбо­ра, то следует указать, в каких частях и как самость влечет к себе и как тогда христианин должен отвергаться себя, чтобы устоять в ис­тине! Вот смысл обязательного для христиа­нина образа действия в отношении к самому себе! Им определяется, как среди подвигов са­моотвержения должен он держать себя и об­разовывать, чтобы быть истинным членом Церкви, не по имени, а по духу, и состоять всегда в истинном, живом с нею союзе, а че­рез нее с Богом.

Видно отсюда, что две есть точки, к коим должен обращаться взор христианина: это дух веры и Церкви и сам он, во всем своем соста­ве и состоянии. Оттуда он заимствует дух действования на себя и как бы идеал; здесь видит, что именно должен он делать с собою и из себя, основываясь на тех началах. Следо­вательно, определению в сем отношении под­лежит, как должен понимать и чувствовать себя христианин по условиям союза своего с Церковию под главою Христом и что должен он делать с тою или другою частию своего существа, или со своим состоянием вслед­ствие сего союза.

аа) Чувства и расположения христианина по условиям вступления в союз с Церковью Все относящееся к первому пункту обращает­ся около мысли о вступлении христианина в союз с Церковию как обществом верующих и спасающихся. Разные вопросы, естественно при сем представляющиеся, наводят на соот­ветственные чувства и расположения, с каки­ми христианину свойственно быть обращену к самому себе. Именно, вступил уж в Церковь: откуда же? как? для чего?

а) Откуда вступил? Из бездны пагубы. Находился в руках сатаны, был продан под грех, подлежал оброку смерти и ада. Теперь все это миновалось. Помни же, откуда ты из-шел, чаще обращайся мыслию в ту тьму без­дны, чтобы не воротиться туда опять делом; изливайся в благодарении Избавителю Богу, взывая к Нему: Слава Тебе Богу, Спасителю моему! — чтобы не сократилась рука спасаю­щая и ты опять не ниспал туда же, сходя мыс­лию в то состояние и сознавая, как великое навлек на себя зло человек и сколь великую цену извлек он у Бога за избавление, плачь и сетуй, что так случилось, то есть плачь о паде­нии. Так сокрушительная память о бездне па­дения, с плачем о нем и умиленным благода­рением Богу Избавителю, суть обязательные для христианина расположения, когда он об­ратится назад, к тому, чем был. Они обязатель­ны, потому что предмет их был, касается жи­вой истории человека, и следы его остаются до сих пор и в нас, и вне нас. Христианин не пря­мо является пред Бога, но являет себя как из мертвых живым, как узник пред Царя. Таким же и пусть себя всегда сознает и чувствует. Польза из сего велика: тут наука смирению и возбуждению бодреного внимания. Церковь руководит к сему, назначив особый день для воспоминания и плача о падении, и дает сло­во для сего. Многие святые отцы надолго пре­давались сему плачу и оставили нам сей плач в песнях. Характер сего плача есть скорбь, тос­ка и досада, что так есть и — по нашей вине. Он есть плод любви к Богу и к себе, или к своей природе; жаль, как себя обедствовал человек и к чему понудил Бога.

б) Как вступил! Через завет в крещении. Бог избавляет человека от всех зол ради обе­та его всегда работать Ему единому во Хрис­те Иисусе, с попиранием сатаны и всех дел его. Итак...

1) Помни обеты, данные тобою в крещении; не человекам дал, но Богу, приявшему их от тебя и ради их ущедрившему уже и обещаю­щему еще более ущедрить.

2) Храни верность им: в час нарушения вер­ности все данное отнимается и обещанное из-глаждается.

3) Благоговейно чти преимущества, данные тебе здесь, не уничижай имени и силы хрис­тианства отступлением от условий.

4) Пребывай в сем чине до смерти. Все прав­ды не помянутся в час отпадения. Конец вен­чает. Только постоянно верный и неизменный до смерти венчается. Буди верен до смерти и дастся тебе венец живота.

5) Воинствуй под знаменем Христа. Созна­вая себя воином, будь как на страже, готовый поражать врагов. Бди, бодрствуй, будь в на­пряжении.

Итак, помня обеты крещения и дорого ценя принятые в нем преимущества, будь им верен до смерти, воинствуя под знаменем Христо­вым. Нарушение обета и у людей бесчестно, тем больше — пред Богом... Но здесь бывает крайняя беда. Ибо нарушивший повергается в ту же беду, из которой, может быть, и не най­дет избавителя.

в) Для чего вступил? Ради спасения, его только ища и, несомненно, надеясь получить здесь. Таков смысл проповеди Христова Еван­гелия!... Ты погибающий. Иди сюда! Вот дом спасения! Верующий исповедует сие и говорит: я, погибающий, приступаю ради спасения не надеясь его получить нигде как здесь. Обще­ство верующих есть дом спасающихся, но еще не спасенных. Сила спасения имеет открыться в будущем веке. Теперь же оно только стяже-вается, и сила его действует сокровенно, неви­димо. Значит, вступают не за тем, чтобы пожи­нать только плоды, но еще чтобы с надеждою сеять. На фронтоне церкви надпись: ищи, стре­мись, домогайся. Обязательство к этому прини­мает христианин в самом вступлении в Цер­ковь или затем и вступает в нее... Спрашивает­ся: почему так? Вот ответ: силы приняты, на­добно теперь провесть их по всему нашему су­ществу, как проводится по всему телу через кровь кислород, в воздухе вдохнутый в легкие. Еще: зло глубоко, надобно отторгнуть его, выс­вободить из него естественные силы и раство­рить с ними принятые благодатные силы. Как это делать! Развивая естественные и благо­датные силы, освящая последними первые и проводя их сквозь них или давая им их проник­нуть. Стремление, свойственное христианам, есть внутренняя переработка их самих. Чего искать! Почести вышнего звания, преображе­ния от славы в славу, от силы в силу; достиже­ния меры возраста исполнения Христова, ина­че, искать высших степеней совершенства в Христе Иисусе, это себе поставить целью. Так как образец совершенства для христиан есть Иисус Христос и мера сего совершенства есть совершеннейшее Ему уподобление, то обязан­ность стремиться к совершенству есть то же, что обязанность подражать Господу Иисусу Христу, вообразить Его в себе, отпечатлеть Его совершенства на себе. Так как, далее, образец совершенства беспределен, мы же предельны, несмотря на обязанность подражать Ему, то мы никогда не можем и не должны говорить, что уже достигли того, чего ищем, а должны, зад­няя забывая, в предняяже простирался, все со усердием тещи и тещи (Флп. 3:13). Крайне опасно почувствовать, что уже достигли. След­ствием сего неминуемым бывает застой сил и жизни. Итак, ищущий спасения, раскрывая благодатные и естественные силы, стремись к совершенству, отображению в себе Христа Гос­пода, никогда не говоря: довольно, а всегда про­стираясь к высшему или всегда только начиная. Вот коренные чувства и расположения, с ка­кими свойственно христианину обращаться к себе самому. Никто не дивись, что на первом месте здесь не поставлено уважение к своей природе. Сия достойная уважения природа ис­кажена нашим падением. Поэтому сетовать о сем должно и воздыхать вместе со всею возды­хающею о том тварию. Понятно всякому и то, почему вместо верности началам гуманности ставится обязательной верность обетам креще­ния и вместо прогресса, стремящегося в неопре­дельную даль, — стремление к почести вышне­го звания о Христе Иисусе. То язык моралиста-язычника, неведомый в Церкви Христовой. Живя в мире, следует различать языки и не всякое звонкое слово принимать за истину. Много лжи и лести ходит по миру. Внимай всяк Слову Божию. Оно одно есть верный све­тильник в темноте жития сего.

аа) Как вследствие того должен он держать себя?

1) Главный закон:

царение над собою с самопожреиием Богу Главное внимание при сем должно обратить на то, что сделалось с христианином, когда он стал христианин? Называется он новою тварию, снова рожденным; что произвело в нем сие новое рождение? Для определения сего долж­но обратиться к первоначальному значению человека и последующему состоянию его. В самом начале Бог, даруя человеку свободу, от-дал его самому же себе: да творит что изберет душа его; но между тем в свойстве свободы и в существе духа человеческого заключил тайный указ предать себя свободно Богу, чтобы пользо­ваться истинною свободою. Это не исполнено, ибо не понято или перетолковано. Человек не покорился Богу и впал в рабство греху и диа-волу и служит им как невольник. В сем состо­янии он несподобен производить дела, достойные человека и Бога. Надобно восстановить его свободу, воцарить его над собою и дать ему силу покорять под ноги свои тирана своего — диавола. Это и производится действием ново­го, даруемого христианину свыше, рождения. Человек тут воцаряется над собою и приемлет смелость и силу попирать диавола. Но опять, чтобы не повторился тот же случай горький, сей царь, царствуя над собою, себя должен по­корить единому Богу, должен исполнить пер­воначальное условие предания свободы Богу, или свободно себя всего приносить в жертву Богу. Апостол заповедует тем, кои приступили к Господу, как камени живому, и самим сози­даться в храм духовен, святительство свято, приносити жертвы благоприятны Богови Иисус Христом (1 Пет. 2:5). Итак, вот первый закон христианину! Будучи воцарен над собою и облагодатствован, владычествуй над всем, что у тебя, но себя всего приноси в жертву Богу в Иисусе Христе. Сия жертва не смерть, а истин­ная жизнь. Как выносящий цвет на солнце со­гревает и оживляет его, так к Богу возносящий себя и все свое христианин Богу приобщается, Им исполняется и оживляется. Так в сем само-жрении истинная жизнь и истинное совершен­ство христианина во всех частях, или во всем, что он жрет Богу. Возобладай над своим внут­ренним и внешним и, как свое, предай Богу.

Сие самообладание и саможертвование христианина простирается на всего его и на все его. Как ничто ни в нем, ни вне его не должно быть такое, чтобы миновало его власть, было вне ее и тем меньше против нее, так равно и в области свободы не должно быть ничего не пожренного и не преданного Богу, такого, что окончательно было бы присвоено себе и за собою утверждено. Христианин — непрестан­ный жертвователь и полная жертва Богу.

2) Стороны самопожрения Так как в каждом видимо различаются две сто­роны: лицо его собственное и его состояние — то сих двух сторон должны касаться и обяза­тельные для христианина жертвы.

Лицо человека состоит из тела и души. От­сюда и жертвы душевные и телесные. Просла­вите Бога в телесех ваших, и в душах ваших, яже суть Божия (1 Кор. 6:20). Возобладай над душою и вознеси ее Богу; возобладай над те­лом и пожри его Тому же Богу (Рим. 12:1).

2а) Жертвы душевные

Что касается до души, то вот закон: погуби душу свою и спасешь ее, не погубишь — погу­бишь; так заповедал Спаситель. Это погубление уже совершается в деле нового рождения; ибо где целое, там и часть. Однако ж и всякий раз, как склоняется христианин к душе, дол­жен он иметь во внимании, что ее надо губить и в целом, и в частях. Это есть истолкование самоотвержения. Повергни себя под ноги и попирай без жалости. Кто не имеет и не хра­нит сего расположения, тот никак не совладе­ет собою. Он может измучиться в трудах, но плода не увидит. Не погубивший души все добро свое губит и весь труд свой делает тщет­ным. Это главное. Теперь по частям.

Надлежит все в себе заклать и вознесть к Богу в жертву для освящения, или восприя­тия истинной жизни. Итак...

1. Пожри Богу ум, чтобы умудриться. Буй да бывает, кто хочет быть премудрым, говорит апостол (1 Кор. 3:18). Богу преданный ум пре­исполняется от Него истинною мудростию. Итак, отними у своего ума своеумие, возобла­дай им и предай его Богу. Отсюда для христи­анина обязательно не иметь своего ума или, как говорят святые подвижники, не составлять сво­его разума. Эта обязанность исполняется, ког­да христианин, признавая что истинным, при­знает не потому, что находит таким по своему соображению, но потому что так написано и предано Богом; когда, принимая заповедь и дог­мат, не допытывается почему! — не спрашива­ет в недоумении: не так ли? — и не предлагает суемудренно: не лучше ли так? — а детски ве­рит припадаемому и упокаивается в нем.

Когда, таким образом, ум покорен и сделан беспрекословным приемником, следует его наполнять преданными нам святыми истина­ми. Это — обязанность иметь ум Христов, или стяжевать истинную мудрость, от Бога нисхо­дящую и все обнимающую. Что есть все сущее, откуда оно, какова участь всего, что человек, чем был, что стал, что ожидает его, какой путь к вечному блаженству? — вообще весь состав веры должен вместиться в уме, сорастворить-ся с ним и содержаться им сознательно. Вид­но, что христианин по назначению своему есть истинный философ, свыше научаемый.

Так как, далее, мудрость христианская не праздна, а деятельна, деятельность же требу­ет умения действовать, то с нею всегда стоит в связи премудрость, ведение, как строить дела свои и как соображать средства с целя­ми, иначе христианское благоразумие, к кото­рому обязывает Спаситель, когда говорит: будьте мудри, яко змея (Мф. 10:16), и апостол: в премудрости ходите ко внешним (Кол. 4:5). У святых отцов она называется или благорасс-мотрением, или просто рассуждением, и на его руки отдается вообще правление всеми дела­ми человека: и внутренними, и внешними. Это и дар совета, и приобретение через внимание и труд. Впрочем, и не имея высокой силы бла­горазумия в себе, можно быть благоразумным, если, не веря себе, будешь всегда искать сове­тов у людей, известных своею мудростию. Когда предписывается благоразумие, то не за­поведуется непременно быть мужем совет-ным, но то, чтобы дела наши были с советом, хотя бы то не собственным нашим.

Спрашивается, как должен держать себя христианин в отношении к внешней мудрос­ти, или к научному образованию? Из предме­тов сей мудрости избирай нужнейшее по тво­ему состоянию, то особенно, к чему чувству­ешь себя привязанным, равно как и то, в чем преимущественно належит нужда братьям твоим, христианам. А в образе исследования старайся начала каждой изучаемой тобою на­уки освятить светом небесной мудрости или даже внесть их туда из сей области; других же начал, неприязненных ей, не только не долж­но принимать, но надо гнать их и преследо­вать. Вообще, нисколько не противно расширять круг своих познаний о вещах по наблю­дениям и соображениям ума... Должно толь­ко, чтобы это делалось, когда уже обладается мудрость истинная. Ибо сия, как вечная, не­бесная и Божественная, должна быть началь­ственною, а та, как гожая только на время, должна быть подчиненною. По сей же причи­не никогда ни словом, ни мыслию не должно придавать последней некоторого безусловно­го значения, не ставить ее вверху, а представ­лять пресмыкающеюся долу, как и есть, и не позволять гордиться ни ей, ни самому ради ее. Еще одно замечание о мере способностей. Мера способностей — от Бога. Потому при­ми ее с благодарностью и довольством, но никак не терзайся, если она не слишком вы­сока. Нужное и существенное всякий спосо­бен знать. Особенные научные познания не для всех. На то рождаются особые люди, ко­торым они поручаются Богом и с- которых взыщется их благосостояние и доброта. Впро­чем, нередко Сам Бог уступает вере и иска­нию любящих Его и разверзает благословени­ем то, что закрыл в рождении. Отсюда — тру­дись, ибо и трудом возвышаются силы, а глав­ное, ищи и молись. Кто веровал и постыдил­ся? Но при том все же предавайся Богу, ибо Он лучше знает, что для нас спасительно. Если же окажется, что слабость познания и сил зависит от нас, от нашего нерадения и разврата, то надобно сокрушиться о том, а по сокрушении позаботиться всевозможно вос­становить расстроенное.

2. Пожри Богу волю, чтобы освятиться и иметь силу. Когда отказывается человек от своей воли, то приходит Господь и приносит ей святость и силу, то есть святые правила и начала деятельности и силу ходить в них и хранить их. Итак, христианину свойственно не иметь своей воли. Что ни делаешь, делай не потому, что хочется, а потому, что должно, что на то есть и того требует воля Божия, каким бы образом сия воля ни приходила. В Слове Божием нет ни малой снисходительности к ходящим в своих волях, и святые отцы запо­ведают не только не делать по своему хотению, но, напротив, всегда поступать наперекор ему.

Посему он должен напитать свою волю правилами и началами Божией воли, должен не только знать, что есть воля Божия, но на­печатлеть ее на воле своей, чтобы воля Божия была силою возбуждающею и двигающею волю человеческую. Это изнутри. Со вне же опять надо, применительно к духу внутреннему, всесторонне оградить себя правилами, хотя условными поначалу, но безусловными по значению и избранию.

В дополнение же к сему надобно еще сде­лать, чтобы воля наша была подвижна и скора на исполнение воли Божией, постоянна в сем и степенна, сильна и непоколебима. Как это стяжевается трудом, то обязанность сия есть то же, что обязанность к подвижничеству, так слабо сознаваемая и то очень немногими.

3. Пожри Богу свое сердце, чтобы облажен-ствоваться. Сердце не может не быть облада-емо чем-нибудь. Но оно страждет несытостию и тоскою, когда обладается тварями. Надобно исторгнуть его из сих уз пристрастия и отдать Богу. Мера сего жертвования есть мера бла­женства. Обязанность сия прямо заповедует­ся в словах: сыне, даждъ ми сердце (Притч. 23:26), и сокрытно — в предписаниях радо­ваться безпрестанно (Флп. 4:10; 1 Фес. 5:17), мир иметь (2 Кор. 13:11; Евр. 12:14). Отсюда христианину свойственно не иметь своего сер­дца для себя, или не поблажать своим чув­ствам и влечениям, не тем услаждаться, что нам нравится, а тем, что Бог объявил благом, радостным, блаженным. Это то же, что отре­шать сердце от всего. Где не соблюдается сие, там качествует своенравие сердечных чувств, тиранское, подобное своенравию ума и воли.

Затем надобно воспитать сочувствие со всем святым и Божественным через действи­тельное напечатление в сердце святых чувств религиозных... Все сие в совокупности соста­вит девственную чистоту сердца, источающую непрерывный покой и сладостную теплоту, которые хранить в себе то как дар Божий, то как добрый плод трудов есть великая, хотя не нетрудная, обязанность христианина.

Этим же прямо определяется и правило относительно чувств, отвне навеваемых, даже невиннейших, возбуждаемых предметами эс­тетическими. Услаждение последними может быть позволительно только в таком случае, если их содержание взято из мира Божия или если они бывают представителями того мира и в такой форме, в какой может быть то тер­пимо истинным духом благочестия.

4. Тоже и низшие способности все должно сначала подчинить, или предать в услужение высшим, а через них вознестъ к Богу в жертву и освятить в Нем. Сюда принадлежат вообра­жение с памятью и страсти с пожеланиями. Когда человек пал и потерял власть над собою, то в нем самом своеволие более всего отразилось в низших силах, так что он, пока не вый­дет из состояния падения, есть раб воображе­ния со страстями и пожеланиями. Хотя, воца­ряясь в себе через самопожрение Богу, он ос­вобождается от их тиранства, но, как еще ди­кие, они и после того требуют обуздания, по­тому что часто возмущаются и восстают. От­сюда обязанности: бдеть над собою, особенно над воображением и движениями страстей; по­беждать и покорять низшую часть свою, или бороться с нею; направлять ее к своим целям во благо внутренней жизни, то есть иное в ней совсем заглушать, а иному если и позволять действовать, то заставлять действовать только по своему усмотрению.

Сие дело преобразования низшей части трудно и продолжительно, но неизбежно. Апо­стол Павел заповедует продолжать его до са­моумерщвления. Умертвите, говорит, уды ваша, сущия на земле (Кол. 3:5). Здесь разуме­ется тело и ближайшие к телу низшие способ­ности, кои все обращены к земле и земному. Уничтожить их, конечно, нельзя, но можно и должно уничтожить в них своевольство, недо­брые предметы, порочные направления. Ког­да в них бывает смятение, надо осадить его; когда уклонение от действительного к пустому и мечтательному — привязать их к действи­тельному. Пусть они действуют по указанию высших сил. Нужно, например, содействие уму? Дай образ, вспомни. Таким образом, они будут мертвы для мертвых дел и всегда будут пробуждаться по манию духа. Надо, например, гневаться на грех? — разгневайся.

Так как суетливость сих сил возбуждается больше всего суетою внешнею, то единствен­ное средство против нее, а следовательно, и важная обязанность — не развлекаться, не быть рассеянными, уединяться, приучаться к степенности. Рассеянность есть и путь к пога­шению духа, и решительный того признак. Кроме внешнего развлечения, врачуемого уединением и степенностию, другие исходища и вместе раздражители внутреннего смятения суть внешние чувства и язык. Отсюда обязан­ности хранить чувства и обуздывать язык. Чувства могут вносить в душу нечистоту, язык может истощать добро душевное и скрадывать. Должно, впрочем, помнить, что под языком кроется словоохотливость, под чувствами — жажда впечатлений и эффектов, под развлече­ниями — рассеянность. Поэтому обузданием одного внешнего не должно ограничиваться, а проходить до склонностей и их искоренять.

2б) Жертвы телесные

Теперь о том, как христианин должен обхо­диться со своим телом. Тело — сосуд души и духа, орган сношения со всем внешним, ору­дие к выполнению земного назначения и сред­ство воспитания себя для вечности; потому оно достойно всего внимания, попечения и блюдения. Но, имея такое значение, тело само собою не может править, а все должно быть отдано во власть духа. Отсюда главное свой­ство действования на тело есть владычествен-ное им распоряжение как самонужнейшим органом. Кто подчиняется телу, тот и тело и душу губит. О теле должно заботиться, но от­решенно, бесстрастно, не простирая попечения о нем до похотей (Рим. 13:14). Не имея само­стоятельности в нашем лице и цели в себе, оно и развиваться само собою не может и не дол­жно. Воспитание его и приспособление к цели принадлежит человеку самому. Отсюда

1. Должно хранить жизнь тела, целость его и здоровье средствами законными дотоле, пока не потребуется что-либо из сего в жерт­ву для последних и высших целей христиани­на. Долговечность хотя состоит в руках Божиих, однако ж, по воле Божией, не минует и рук человека. Разузнать и выполнять придуманные к тому здравою медициною средства по возможности должно. Мы живем для собра­ния плодов на вечность; дорожить же должно жизнью, ибо она — условие. Не изживай жиз­ни попусту. В срок жизни делай каждую ми­нуту и не трать времени напрасно. Дана нам мера сил для делания. Сию меру сил должно соблюсти и возрастить, распределив ее на весь срок жизни. Чрезмерная трата сил и меньше принесет плодов, и плоды те мало бывают прочны. Жизнь и силы истощаются нездоро­вьем. Совершенно здорового нет никого; вся­кий как-нибудь болен, только не чувствует сего; по крайней мере, всякий на всякую ми­нуту готов болеть до бессилия. Следует блю­сти здоровье, предотвращать случаи к болез­ни и, когда есть уже болезнь, врачевать ее бла­годатными и естественными средствами. При всем том предел жизни не в нашем ведении; потому, все употребляя со своей стороны, дол­жно решительно предавать себя в волю Божию и поминутно ожидать Его определения или воззвания из сего жития, а следователь­но, поминутно готовиться к тому.

2. Должно воспитать свое тело и сделать его приспособленным орудием к выполнению земного своего назначения. Вообще, сделать надо, чтобы оно было живо, крепко, легко. Тело недеятельное, слабое, тяжелое — что за орудие? Потому, сколько есть в руках челове­ческих средств, должно отвращать сии недо­статки и хранить в нем показанные совершен­ства. Само собою разумеется, что сие не дол­жно быть доставаемо на счет нравственности и чистоты сердца. На сей предмет назначают­ся гимнастические упражнения. Тот воспита­тель злой, который ради крепости и живости тела убивает душу. Напротив, коль скоро кому от обладания сими совершенствами тела мо­жет прийти вред душевный или кто достать их не может без сего вреда, тому лучше не иметь их. Ибо что за средство, которое удаляет от цели? В частности же, приспособить должно свое тело к своему званию и состоянию, или приобрести умение действовать им в своем роде. Где глаз нужен, глаз воспитай, где рука — руку, где нога — ногу и проч.

3. Постоянным же предметом внимания при хранении и образовании тела должно быть держание его, или правление им, по духу и требованию христианского совершенства. Сюда принадлежат: а) Непрестанное его на­пряжение, или держание в таком положении, в каком держат себя стоящие на страже. Расслабление и разленение тела ослабляют нрав­ственную силу человека и приближают к па­дению, б) Непрестанное его беспокоение. Бе­гать надо успокоения телесного, в каком бы то ни было роде. Это касается пищи и пития, сна и отдыха, раздражения накожного, температу­ры и проч. Здесь не только сластолюбие, об­жорство, сонливость, нега и проч. суть поро­ки и грехи, но и всякое дело, в коем успокое­ние тела поставляется целью, или, как говорят, понежиться, прохладиться, полежать и проч.; ибо все то означает расслабленный дух и в свою очередь производит расслабление. Такое влияние имеет каждое отдельно такое дело тем больше, если кто постоянно держит тело свое в послабе, в жалении и неге. Может быть позволительно послабление, но очень редкое, бдительное к нравственным целям. Правда, что всякое удовлетворение потребности тела доставляет ему покой; но при сем всегда есть возможность отвлекаться от него внутренне, что и должно делать. Пусть тело получает свое и отдыхает, только ты не упокоивайся в нем, а смотри на него как на отдыхающее рабочее животное.

4. Есть наконец такое дело, в котором совме­щаются обязанности тела и души и нарушение которого есть нарушение тех и других. Это це­ломудрие. Источник жизненности тела — не­рвы, в них же основы и крепости мускулов. Для каждого тела назначен свой запас сих нервов и вместе нервной материи. Соблюдение ее в сво­ей мере есть условие здоровья и свежести тела. Кто истощает ее, тот себя убивает или прибли­жает к смерти. Хранится она целомудрием, истощается нецеломудрием. Нецеломудрие расслабляет и подвергает тлению даже живое тело, ибо отнимает живительное начало. Неце­ломудренный тем преступен, что в нем страж­дет личность человеческая. И это как в душев­ном, так и в телесном нецеломудрии. В после­днем человек ниспадает и омрачается до живот­ного, бесстыдного, теряет чувство человечества. В первом, то есть в страстной любви к одному лицу, выходит из себя и живет в другом, что иногда простирается до восприятия и лица его, или до сознания себя им. Любовь страстная есть болезнь души, ее истощающая и съедаю­щая. Дела же нецеломудрия, к коим ведет она, истощают тело... В совокупности же они состав­ляют великую язву рода человеческого. Цело­мудрие требует очень многого. Оно хранит глаз, слух, осязание, а главное, трезвость внут­ренних чувств до равнодушия и чуждости ко всему. Нецеломудренный тотчас липнет и от­дает душу; и глаз, и слух у него на свободе. В основе такого рода жизни лежит характер влюбчивости, мучительный и убийственный. Эта беда угрожает преимущественно юношам, но небезопасны от нее и мужи со старцами.

Так действуя относительно своего тела и души, христианин воистину будет прославлять Бога в душе и теле и все творить во славу Бо-жию. Как строен в себе тот, кто обходится с собою, как того требует дух жизни во Христе Иисусе! Господь буди всем в этом помощник!

2в) Жертвы из того, что вне его, хотя его есть

И все, что вне христианина, но чем он обладает, должен он принесть в жертву Богу. Как принимает он все от руки Господней, так Ему же должен и вознесть то, или посвятить. Здесь

1. Первое, что встречает он, отступая от сво­его лица, суть предметы потребностей тела, или все житейское: кров, пища, одежда, вооб­ще: пожитки, содержание, имущество. Первая к ним во внешнем быте христианина и обязан­ность. Она состоит в том, чтобы стяжать, хра­нить и употреблять все как должно. У свято­го Дорофея это названо совестностию в отно­шении к вещам. Всячески это обязательно. Кому ж и заботиться о нас, как не нам же са­мим? Труд ради сего есть смирительное и вра­зумительное средство, назначенное первона­чально, тотчас по падении. Только должно при сем употреблять честные и Богом определен­ные средства, из коих главное состоит в тру­де и заботливом действовании, преимуще­ственно по своему званию; употребляя же свои труды и хлопоты, ожидать всего от единого Бога, потому молиться о благословении и ус­пехи принимать как от руки Божией. Нет обя­занности каждому искать богатства; но если обладает кто средствами подручными, как бы Богом указанными, видит особое благослове­ние, и богатство течет; то, не прилагая к нему сердца, должно принимать его, умножать и хранить, а употреблять все во славу Божию и пользу братии» сознавая себя и чувствуя при­ставником в доме Божием. Если же или средств нет, или они не приносят достаточно­го дохода, посему чувствуется скудость, терпи благодушно, в уверенности, что все устрояющий Бог лучше нас видит, что лучше для нас. То же должен чувствовать и терпящий поте­рю. Тот незаконно поступает с житейскими благами, кто пристращается к ним, мучит себя многозаботливостъю в приобретении, скупоетию в хранении, расточителъностию в упот­реблении. Величайший в сем отношении под­виг есть произвольная нищета.

2. Выходя из своего дома и являясь в сооб­щество других, — это как бы другой шаг от сво­его лица — христианин на челе своем должен иметь начертанными честь, вес, доверие к себе, или иметь имя. Без сего он сделать ничего не может, или ожидать в чем-либо успеха. Имя каждому принадлежит по природе, и каждый имеет его, однако ж, тем не менее есть и обя­занности к нему. Христианин должен в сем отношении действовать честно, добросовестно, по вере своей и своему долгу, не заботясь о том, что будут говорить или думать о нем другие, и нисколько не смущаясь их судом. Истинная честь есть праведная и добродетельная жизнь. Когда же кто воздает ему за то честь и изъяв­ляет ее словом или знаком, он может прини­мать то, всегда, однако ж, содержа в уме сво­ем, что это преходящая внешняя прикраса, ценная только, когда есть внутренняя красота. Честь влечет за собою должности. По доверию, неразлучному с именем, могут обязать к при­нятию должности и с преимуществами ей при­надлежащими. Должно принять то, ибо Бог призывает; но принимать не как повышение, а как иго служения братии, и приступать не к са­мовозношению, а к трудам — да будешь раб всем и слуга. Коль же скоро заметишь, что слу­жение сие выше сил твоих или оно влечет рас­стройство твоего внутреннего, всегда смирен­но можно отказаться, не своевольничая, не в угоду лености, а с совета и рассмотрения стро­гого. Притом чем кто выше, тем больше дол­жен смиряться и, всегда всю честь и достоин­ства принимая от Бога, Ему посвящать и пре­давать то. Что касается до случаев оскорбле­ния чести, то можно без гнева и раздора выяс­нить свою правоту, можно требовать и закон­ного восстановления имени, без обиды другим и без нарушения мира и любви; но лучше тер­петь, предавая Господу себя, свою участь и тех, кои оскорбляют.

Против сего погрешают те, кои поставляют целью или мнение людское, каковы тщеслав­ные и славолюбивые, или чести и достоинства, каковы честолюбивые и властолюбивые. Вели­чайший в сем отношении подвиг есть святое юродство.

3. Чтобы все сие удобнее могло быть вы­полняемо, надлежит позаботиться о благопри­ятном течении своих дел, или об устроении своей внешней жизни. Пристрой себя сам, если не пристроен родителями. Не шатайся празд­но. Возьми дело, к какому видишь себя спо­собным. Тому, кто себя пристроил, работать должно неутомимо в своем круге, не боясь бо­лезни от труда и беспокойств, не останавли­ваясь безуспешностию, не страшась препят­ствий. Но всему глава — порядок. Должно че­ловеку внести регулярность во всю свою жизнь, в свои занятия и отношения. Это строй жизни, или ход дел, где всему положены мера и вес. Мера в пище и питие, мера в одежде, в украшении дома, в труде и отдохновении, в знакомствах и сношениях. Против сего погре­шают ленивые, праздные, беспорядочные, пья­ницы, щеголи, пышные, гуляки.

Этим оканчиваются заповеди и правила, обязательные для христианина как христиа­нина. Имелось в виду одною мыслию проник­нуть все обязательные для нас дела, чувства и расположения и везде воцарить Господа и Спасителя нашего, чтобы Он не отходил от ока ума нашего и от чувств сердца, что бы мы ни делали. Если подобное нечто напечатлеет­ся в душе читающего по прочтении всего, воз­благодарим Господа. Всячески работать дол­жно Господу, и сия работа всему научит луч­ше всяких теорий. Благослови, Господи!