ПРИЛОЖЕНИЕ

Абдуллин А.Р.

ФИЛОСОФИЯ КНИГИ И РАДОСТЬ БЫТИЯ

Ради радости моей, да будет счастлив мир вокруг.

Артур Шопенгауэр

I

О книге говорят много; поговаривают даже о ее философии. Я же хочу отступить от этого, чтобы увидеть в книге нечто до-книжное, то, что послужит опорой мысли и позволит направить наш шаг.

Уже со времен создания "Летучей мыши" И.Штрауса (1874г.) быту­ет мнение, что женщина – это книга, прочитав которую можно выбросить. В этом высказывании говорится о женщине, но по сути – о книге, ибо "читается" все же книга.

Что же произошло, когда мы связали в одном суждении два, на пер­вый взгляд, совершенно различных слова: "женщина" и "книга"? Данное высказывание не является строго логичным, слово "женщина" имеет метафорический смысл. Смысл же порожден отношением к книге – "прочитал и выбросил". Следовательно, значимость этого высказывания будет зависеть от двух обстоятельств: во-первых, от истинности указанного отношения к книге, и во-вторых, от наличия сходства, аналогии между отмеченным признаком книги и женщиной. Рассмотрим их.

Известный арабский писатель Аббас Махмуд аль-Аккад как-то заметил, что "книга, которую прочел дважды, глубже и значительнее двух книг, которые ты прочел один раз". Можем ли мы согласиться с ним?

Ответ на этот вопрос зависит от того, что ожидается от чтения кни­ги. Если кто-то желает просто получить , а не ощутить что-то, то нужно ли для этого обращаться к книге Нет. Значение слова "получить" уже исключает само чтение. Книга это то, что сотворено, но ни как не сделано; получить можно только сделанное, сотворенное нужно постигать.

Но все же книги делаются; делаются для того, чтобы сохранить, оберегая сотворенное. В этом – назначение и суть бросовых, но броских изданий. Сотворенные же книги – вечны; читая и перечитывая их – делаются новые. Сделанные книги – это книги новые, их количество – есть суть читаемости ветхих книг. А книги сотворенные – это нетленный дух творчества, и если их читают, то только для того, чтобы перечитывать заново, ибо пафос и акт перечитывания есть суть сотворчества – творческий дух.

Перечитывание есть творчество; нельзя дважды прочитать одно и тоже в одной книге, как нельзя дважды войти в одну реку; только творческое чтение позволяет перечитывать прочитанное. Так, читаемая книга порождает в человеке состояние его подлинности, возвышенное чувство духовной радости. Именно эту сторону выше всего ценил в книге один из лучших писателей нашего века, – нобелевский лауреат Герман Гессе.

Книги сделанные и сотворенные, разовые и вечные. А как же женщина? – ведь сказано: женщина это книга. Можем ли мы теперь изъять вторую часть этого высказывания – "прочитал и выбросил "?

Выше было показано, что книги "выбрасываемые" служат сохранению сути самой Книги, т.е. книге с большой буквы. "Читая и выбрасывая", равно как "читая и перечитывая", человек совершает одно: он улавливает, очищает, сохраняет и обогащает духовное начало книги.

Следовательно, если рассматриваемая метафора воспринимается как некая истина, то и познание женщины в указанном смысле есть служение ее духовному началу. Но так ли это? Сможем ли мы сказать обратное: книга – это женщина? Не окажемся ли мы тогда в замкнутом и порочном круге: Женщина -Книга – Женщина?

Круг, в котором вращается наша мысль, был обозначен М. Хайдеггером как Праздник Мысли (das Fest des Denkens). Этот круг, называемый на языке философии герменевтическим, позволяет мысли об­наружить и дать онтологическое обоснование всевозможным предсуждениям и предрассудкам, изначально заданных мышлению контекстом культуры.

Известно, что в контексте многих культур и религий заложен предрассудок: женщина бездуховна. Касаясь рассматриваемого нами случая, можно отме­тить, что бездуховность женщины породила и особый тип книги – женскую книгу, т.е. женский роман. В такой книге, как впрочем и во многих других "бестселлерах", нет духовной радости, ибо их чтение не радует дух, а лишь утешает женскую душу. Последней же не дано испытать дух подлинного восторга от "Критик ..." И.Канта или "Логики" Г.В.Ф. Гегеля.

II

Высказывание "женщина – это книга" истинно, но не потому, что прочитав ее (книгу) можно выбросить; такова участь лишь женских книг — книг бездуховных, как и большинство женских идей. Говоря "женщина – это книга", мы не принижаем книгу и тем более женщину, мы просто улавливаем в них то сокрытое, единящее их начало, которое издревле и бессознательно обнаружено в женщине. Как было показано, "женщина" и "книга" образуют круг, из которого следует, что книга – это женщина, и можно добавить – она постоянно влечет. Говоря так, мы утверждаем, что книга – это не только и не столько источник духовной радости – но Женщина, ибо в ней – радость земного бытия. Не в духе, а в бытии женщины таится загадочность книги.

Почему женщина влечет? Тысячи лет лучшие умы человечества пытались найти на него ответ. Он оказался прост: влечет нас ее Тайна, или как говорят философы – таинство Ничто, т.е. самое простое и изначальное, то, что порождает Бытие. Каждый раз, устремляя свой мысленный взор к непостижимости бытия, мы открываем лишь один из его символов. Но почему тайна бытия должна "влечь" к себе, ведь уже было сказано, что тайна эта Непостижима? Разве недостаточно этого факта, чтобы рассудок раз и навсегда отказался от всех своих попыток постичь непо­стижимость бытия?

Положительный ответ на так поставленный вопрос предполагает, что сущностью человека является его разум, и следовательно, смысл человеческого существования есть разумное познание своего бытия. Но бытие непознаваемо, разум обнаруживает только его символы в виде языка, религии, искусства, науки и прочих своих феноменов. Но ни один из указанных феноменов культуры не есть бытие. Иными словами, оставаясь разумным, человек не может познать само свое бытие. Но бытие влечет человека, человек связан с ним этим влечением и устремлен к нему. Но почему?

Мой ответ прост: влечение и устремленность человека к бытию – радует, т.е. доставляет ему радость и в этом суть бытия. Радость – это основополагающее, фундаментальное настроение человека, в его феномене заключен подлинный смысл человеческого существования, ибо "радость" даруется бытием. Бытие как бы эманирует свою Радость, а природа человека наделена волей к ней.Воля-к-радости (к онтологической радости) есть то, о чем говорилось выше как о "влечении" к женщине, это своего рода "платоническая любовь". Влечение есть проявление Эроса, именно такой смысл вложил Платон в слово "философия", что в переводе с греческого означает "любовь к мудрости" т.е. влечение к ней. Термины "познаваемость" и "непознаваемость" не имеют существенного отношения к бытию; бытие может только даровать себя, а даровать — значит радовать; ради этой Радости человек и существует, ибо Бытие наделило человека волей к ней – волей-к-радости-бытия.

Разум – это всего лишь одно из свойств человека, позволяющее ему посредством "разумности" ощутить частицу, искорку бытийной радости; познание, как результат этой разумности, есть всего лишь символ, внешнее проявление указанной сущности бытия.

Бытие непостижимо и мы должны быть благодарны за это, ибо эта непостижимость дает человеку, его разумной, познавательной деятельности неисчерпаемый источник радости, вечное воление пребывать в ней. Каждый шаг познания не есть познание бытия, но есть обнаружение его радости. Ее ощущение есть особое настроение, в нем заключен подлинный смысл слияния человека и бытия в одно целое, обозначенное как "смысл человеческого бытия".

Человек и бытие – это разные предметы, ибо бытие трансцендентно человеку. Возможно, что когда-то, например, в раю, человек и бытие были слитны, бытие было бытием человека. Но человек решил познать свое бытие, для чего ему было необходимо отделиться от него; так впервые возникло субъектно-объектное отношение. Чем сильнее и глубже человек пытается познать бытие, тем он дальше от него отодвигается; наука уже перестает радовать нас. Она породила монстра – Научную Технику, эту искусственную среду, которая уже имитирует, а не эманирует радость бытия. А ведь когда-то техника была не научной, ибо греческое "тэхне" есть искусство, и как писал М.Хайдеггер " она есть нечто "поэтическое" то, что дарует радостность.

Ш

Современная нам культура, ставшая в терминах О.Шпенглера цивилизацией, есть научно-техническая цивилизация, которая подходит к своему концу. Фраза "научно-технический прогресс" стала уже трюизмом, ибо суть этой фразы есть гордыня разума, его наивная вера — научное суеверие — создать на земле второй рай; искусственный, лишенный своего божественного начала, т.е. Природы в ее первозданном, пантеистическом значении.

Став на путь научно-технического прогресса, че­ловек утрачивает божественный дар – жить в гармонии с ритмом космоса, отдавая должное таинству Ничто. Человек стал жалким своим подобием, он не может как ранее устремить взор к Небу и, подняв руки навстречу Солнцу, воздать хвалу этому единственному и уже потому божественному источнику жизни во Вселенной.

...Мы не можем отказаться от техники; но мы не должны заискивать перед ней! Именно презренно заискивать, а не свято преклоняться, ибо последнее нам также уже не дано. Сегодня слово "техника" у духовно одаренных и развитых людей вызывает улыбку, словно забавная игрушка далекого детства, игрушка, подарившая Миру свою деятельную Игру.

Развивая технику, человек перепоручает ей свои человеческие функции. Не желая исполнять свое че­ловеческое предназначение, человек (Запада) доверил машине все, что смог и даже ... свой ум. Век "информационно-вычислительной техники" – так назвал "человек разумный" созданный им самим же искусственный мир. Перепоручив все технике, человек стал немощным, если не перед капризами природы, то перед лицом "одуряющего" автоматизма, превратившего жизнь человека в некий строго регламентированный технологический процесс.

IV

Оставаясь один на один с Природой, с ее тайнами и капризами, человек развивал себя: свой язык, чувства, волю, разум; он заклинал Природу, ибо улавливал невидимую связь с ритмом космоса и расположением звезд; он жил, умея уповать на благодать всевышнего Творца; он создал Праздник. Человек заклинал и верил в силу своих заклятий. Его жизнь была наполнена Верой, верой в открытость бытия. Она помогала жить в подлинном смысле этого слова, ибо устремляла человека к сути его существования – в "экстатичность просвета Бытия".

Здесь утверждается, что человек изначально жил и радовался своему бытию, ибо бытие и есть Радость. Человек радовался жизни, ибо обладал удивительной способностью – Заклинать; он заклинал, ибо заклятия были ... действенны. Его вера, т.е. глубоко-интимная убежденность была истинной, а следовательно и Истиной, ибо у истины нет более значимого критерия истинности чем вера-в-себя.

Человек жил тем, что заклинал и верил. Заклина­ние, порождающее глубокую и сильную веру – истин­но, ибо сама истина есть лишь ее часть, ее атрибут. Способность заклинать дана человеку свыше; эта способность есть выход в сферу трансцендентного, в открытость бытия, она продиктована всевышней Волей – волей-к-радости-бытия.

Бытие покровительствует науке и технике; оно их творческое основание и иррациональный прорыв. Но подлинное существование человека (что на языке философии звучит как "быть в бытии") невозможно достичь на пути научно-технического совершенстовования; для того чтобы наступило состояние "подлинности", нужно обладать изначальной и страстной верой в открытость (т.е. доступность, возможность и т.д.) бытия. Но наступит ли эта "подлинность", и если да – то когда; этого нельзя "знать" заранее, ибо, как уже отмечалось – бытие иррационально.

Проявление глубокой, иррациональной сущности бытия воспринимается (особенно это было характерно в древности) как феномен "чуда" или "судьбы". М. Хайдеггером было показано, что человек обитает (в бытии) посредством своего Языка. "Язык – писал он – есть дом Бытия". Следовательно, посредством языка, т.е. определенного вида речи, человек может "вызвать" чудо, т.е. ощутить, столкнуться с иррациональностью бытия. Уже в глубокой древности люди заметили "особую действенность" некоторых видов "высказываний", которые были выявлены, выделены и обозначены ими термином "заклинание".

Человек заклинает тогда, когда слышит таинственный Зов, возвращающий его к высшему предназначению человека – быть в бытии. Такое заклинание есть ... философия. Философия и есть вера в открытость бытия, ибо подлинная философия – это воление Радости и праздник Мысли.

Что такое заклинание? Дадим следующее определение: заклинание – это речь в форме страстной мольбы, направленная за пределы ограниченной разумом реальности. Заклинание — это магическое слово, кото­рое в понятиях рационалистического мировоззрения приводит к так называемому чудодейственному результату, т.е. к чуду, которое невозможно произвести обычным, продиктованным рациональностью словом. Таких слов не знает наука; но ими живет речь мыслителя и поэта; магическое слово – это слово, порождающее чудо, и, в первую очередь, чудо Любви. За радость слова мы любим Сэсэна; любовью дышит Книга. Заклинание философа или поэта есть магия книги. А книга – это женщина; магия женщины всегда влечет; влечение есть стремление к Тайне.

Мы говорим Тайна, ибо бытие всегда вне рационального познания – как любовь женщины. Мы не можем познать ее любви, ибо любовь не может стать объектом, т.е. некой рассудочной схемой; любовь – это значит быть в любви, существовать, радостно служа, быть в просвете бытия, проникнувшись радостным экстазом. Человек не может познать любовь; но может ощутить ее, т.е. не познавая – быть в ней. Любовь – это бездонное, безбрежное море Бытия, пытаться познать его – значит только увидеть или услышать его ласковый плеск. Ощутить – это значит войти в него и идти, пока не потеряешь последнюю опору – Дно, чтобы оказаться в плену неведомого течения и быть на головокружительном гребне волны "бытия.

V

Женщина и книга, книга и женщина; замкнутый круг, в котором обрела себя мысль. Мы связываем два слова в одно высказывание, ибо нетленный дух книги и земное существование женщины обладают одним уникальным свойством: они даруют чудо – экстаз Вдохновения.

Книга – это женщина, она влечет, в ней – тайна вдохновения. Сотни тысяч людей влекут и вдохнов­ляют Коран и Библия. Чтение подобных книг позволя­ет человеку просто быть, т.е. быть захваченным Бытием насколько хватит душевных сил.

Но сил становится все меньше и меньше. Деградация и упадок подлинной человечности в человеке — это расплата бытия за онаученный гуманизм, этот эрзац, суррогат науки. Мы еще не воздали должное гению Ф.Ницше, как сделал это М. Хайдеггер, открыв нам ужас нашей истины. Читая и перечитывая книги этих двух последних мыслителей человечества, обна­руживая Ужас и испытывая Страх перед лицом нашей действительности, мы вновь обретаем силу и веру в себя. Проникнутые страстной мольбой, их книги очаровывают и покоряют нас дивным слогом, вдохновляя мысль и душу, наполняя желанием тело. Упоением жизнью, радостью бытия заклинают нас книги, открывая в нас волю, несокрушимую веру в открытость бытия.

Книга – это тайник тайны бытия. Сможет ли человек грядущего найти к нему дорогу? Таинственен путь к тайнику Бытия. Таинственный путь – это Зов сердца, и, хотя ритм машинной цивилизации предназначен заглушить его, он не в силах этого сделать. Да, техника добилась многого. Создавая новые технологии, человек не только поработил окружаю­щую природу, но и себя – частицу ее бытия. Он разучился произносить заклинания и перестал верить вихпоистине чудодейственную силу; он утратил сущность самой веры. На ее место человек водрузил абстракт­ность Истины, прикрыв и узурпировав ее словом "научная".

Что такое истина без веры ? Это истина, в которую не верят. Такая истина вне человека, ибо она не нуждается в вере и верности ей. Мир, скроенный по меркам научной истины, уже не нуждается в человеке. Научно-технический рационализм создал мир без человека, т.е. бесчеловечный мир.

Но человек есть, он еще ... существует. Человека нельзя просто так выбросить из этого мира, ибо он изначально, раз и навсегда заброшен в него. Технический прогресс не выбрасывает человека из своего мира. Нет, он просто встраивает человека, т.е. достраивает им свою, безупречно рассчитанную машину. Безупречность – вот козырь тучной машины и человек безропотно ей подчинен.

Отныне человек не существует в своей подлинности, не экзистирует, у него нет веры в открытость бытия. Нынешний человек т.е. человек индустрии – это часть, биологический субстрат Мегамашины. Разуверившийся и разучившийся произносить заклинания, человек осужден и обречен еще более страстно... Проклинать.

Утратив истинную веру, т.е. веру в истинность Слова о сущем, человек перестал следовать голосу Жизни, таинственному пути, влекомому волей-к-радости. Радость бытия покинула наш мир – мир, достойный лишь вожделений раба. Радость покидала и покинет бесчеловечный мир, чтобы быть просто в человеке, быть радостью его бытия.

"Бытие есть Ничто – как бытие" – писал М. Хайдеггер. И только обращенность человека к бытию, его философия – вера в открытость, наделяют бытие самого человека. неистребимой волей, самым Прекрасным и самым Радостным из того что есть: волей-к-радости-бытия.

Без устали твердить, напоминать и повторять об этом есть философия и высшее предназначение Книги.

Абдуллин А.Р. Философия книги и радость бытия // Вестник Академии наук РБ, 1996, том 1, № 3–4. – С. 25–28.

[1] Вот и все, только (фр.) – Прим. перев.

[2] Научимся, однако, извлекать из прошлого если не позитивный, то хотя бы негативный опыт. Прошлое не надоумит, что делать, но подскажет, чего избегать.

[3] Герман Вейль, один из крупнейших физиков современности, последователь и соратник Эйнштейна, говорил в частной беседе, что, если бы определенные люди десять или двенадцать человек, внезапно умерли, чудо современной физики оказалось бы навеки утраченным для человечества. Столетиями надо было приспосабливать человеческий мозг к абстрактным головоломкам теоретической физики. И любая случайность может развеять эти чудесные способности, от которых зависит и вся техника будущего.

[4] Ободряющее восклицание, отчасти схожее с русским: «Гуляй, душа!».

[5] При любом относительном богатстве сфера благ и удобств, обеспеченных им, была крайне сужена всеобщей бедностью мира. Жизнь среднего человека сегодня много легче, изобильней и безопасней жизни могущественнейшего властителя иных времен. Какая разница, кто кого богаче, если богат мир и не скупится на автострады, магистрали, телеграфы, отели, личную безопасность и аспирин?

[6] Для брошенной на собственный произвол массы, будь то чернь или «знать», жажда жизни неизменно оборачивается разрушением самих о­нов жизни. Бесподобным гротеском этой тяги – propter vitam, vitae perdere causas («ради жизни утратить смысл жизни» (лат.) [Ю в е н а л. Сатиры, VIII, 84.]) – мне кажется происшедшее в Нихаре, городке близ Альмерии, 13 сентября 1759 года, когда был провозглашен королем Карлос III. Торжество началось на площади: «Затем велено было угостить все Собрание, каковое истребило 77 бочонков вина и четыре бурдюка водки и воодушевилось настолько, что со многими здравицами двинулось к муниципальному складу и там повыбрасывало из окон весь хлебный запас и 900 реалов общинных денег. В лавках учинили то же самое, изничтожив, во славу празднества, все, что было там съестного и питейного. Духовенство не уступало рвением и громко призывало женщин выбрасывать на улицу все, что ни есть, и те трудились без малейшего сожаления, пока в домах не осталось ни хлеба, ни зерна, ни муки, ни крупы, ни мисок, ни кастрюль, ни ступок, ни пестов и весь сказанный город не опустел» (до­кумент из собрания доктора Санчеса де Тока, приведенный в книге Мануэля Данвила «Правление Карлоса III», том II, с. 10, прим. 2: D а n v i I M. Reinado de Carlos III, t. II, p. 10, nota 2). Сказанный город в угоду монархическому ажиотажу истребил себя. Блажен Нихар, ибо за ним будущее!

[7] В связи с этим уместно напомнить, дабы впредь не забывалось, что одна из самых нелепых, фантасмагорических и омерзительных сцен, когда-либо виденных на планете Земля, имела место 26 июня 1633 года — впору отмечать трехсотлетие – день, когда шестидесятилетний Галилей на коленях перед инквизиторами отрекался от физики.