СОБЫТИЙНОСТЬ

СОБЫТИЙНОСТЬ — понятие, введенное фило­софией постмодернизма в контексте отказа от линейной версии прочтения исторического процесса и фиксирую­щее в своем содержании историческую темпоральность, открытую для конфигурирования в качестве релятивно-плюральных причинно-следственных собы­тийных рядов, развернутых из прошлого — через насто­ящее — в будущее. Если при переходе от традиционной культуры к классической осевой семантический вектор развития представлений о времени разворачивается как переход от циклической временной модели к линейной, то современный переход к культуре постмодерна знаме­нуется радикальным отказом философии от линейной концепции времени. Последняя оценивается как метанаррация и в этом качестве подвергается десакрализации: так, в оценке Бодрийяра, "история — это наш утра­ченный референт, то есть наш миф". Понимание исто­рии как линейного разворачивания С. из прошлого в бу­дущее, предполагающее усмотрение в последовательно­сти событий однозначной принудительной каузальнос­ти (см. "Смерть Бога") и вытекающей из этого возмож­ности одного (так называемого правильного) прочтения события, сменяются в постмодернизме установкой на интерпретационную плюральность нарративной (см. Нарратив) истории: как пишет Бодрийяр, "история бы­ла могучим мифом... который поддерживал одновремен­но возможность "объективной" связности причин и со­бытий и возможность нарративной связности дискур­са", — не случайно "век истории — это также и век ро­мана". Исходной посылкой построения нелинейной мо­дели исторической темпоральности выступает ради­кальный отказ от классической дифференциации про­шлого, настоящего и будущего как трех однопорядко-

вых темпоральных модальностей: по словам Делеза, "прошлое, настоящее и будущее — отнюдь не три части одной временности. Скорее, они формируют два про­чтения времени, каждое из которых полноценно и ис­ключает другое". Постулируемая Делезом принципи­альная невозможность адекватного и исчерпывающего схватывания феномена временности в рамках линейных представлений не исключает, однако, признания линей­ности как одного из возможных (частных) вариантов осуществления (и, соответственно, прочтения) темпоральности. Предложенная постмодернизмом модель ис­торического времени являет собой, по мысли Делеза, более общий по сравнению со сложившимся вариант трактовки темпоральности, предполагающий, по мень­шей мере, две возможных (и взаимоисключающих) про­екции ее интерпретации. Итак, по Делезу, концептуаль­но возможно двоякое видение исторического времени: "есть два времени: одно составлено только из сплетаю­щихся настоящих, а другое постоянно разлагается на растянутые прошлые и будущие". Первая из зафиксиро­ванных временных ипостасей обозначается Делезом как "Хронос" — "физический и циклический Хронос изме­няющегося настоящего" — во всей его полноте, отсут­ствии однозначной упорядоченности и открытости для формирования различных и многочисленных событий­ных цепочек, тянущихся из прошлого через настоящее в будущее. Каждая из таких цепочек, в свою очередь, обо­значается Делезом как "Эон", т.е. "тропинка, простира­ющаяся вперед и назад". И если Хронос моделирует и репрезентирует в себе циклические аспекты темпораль­ности, то Эон — аспекты векторно линейной упорядо­ченности: по Делезу, время Хроноса "циклично... и за­висит от материи, которая ограничивает и заполняет его", в то время как каждая отдельная событийная це­почка — это "бестелесный Эон, который развернулся, стал автономным, освободился от собственной материи, ускользая в двух смыслах-направлениях сразу: в про­шлое и в будущее". Двигаясь в метафорике фундамен­тального для постмодерна смыслообраза лабиринта, Делез фиксирует, что лабиринт исторического времени принципиально ризоморфен (см. Ризома): событийная развертка времени в Эоне никогда не обретает статуса универсальности — это одна из возможных версий те­чения исторического времени, ни в коей мере не претен­дующая на статус истории как таковой и сосуществую­щая в ряду равновозможных Эонов с другими версиями эволюции. Таким образом, Хронос являет собою типич­ную экземплификацию ризоморфной среды, в то время как Эоны в своей плюральности сопоставимы с плато ризомы, конкретными версиями текстовой семантики и т.п. Характеризуясь всеми чертами, присущими концеп-

циям, развиваемым в традиции постмодернистского стиля философствования, модель исторического време­ни Делеза, тем не менее, удерживает в содержании базо­вых терминов соответствующие коннотации, связанные с функционированием последних в контексте философ­ской традиции. Прежде всего, это касается трактовки Эона, т.е. "века" — как в смысле нейтрального хроноло­гического отрезка, так и в смысле событийно наполнен­ной и потому конкретно-определенной судьбы. В антич­ной натурфилософии он понимался в качестве одного из возможных вариантов свершения космического цикла от его становления до деструкции (от "эонизации" до "апейронизации"). В свое время данный подход ради­кально модифицировал центральную для доэлейской натурфилософии проблему соотношения единого и многого, переведя ее на более абстрактный уровень ос­мысления и специфицировав в качестве проблемы соот­ношения вечности (т.е. неизменно пребывающего и все в себе содержащего "архэ" как бытия), с одной стороны, и преходящей временности последовательно разворачи­вающихся плюральных эонов (как бывания) — с другой. В соответствии с этим историко-философским контекс­том, понятие Хроноса коннотируется у Делеза с акту­альной бесконечностью, а Эона — с потенциальной. Указанное различение Хроноса и Эона (по критерию специфики характеризующих их вариантов осуществле­ния бесконечности) находит свое наглядное проявление в интерпретации Делезом феномена настоящего. При­менительно к Хроносу можно говорить об актуальной бесконечности, и настоящее характеризуется примени­тельно к нему всей полнотой материальной С.: "настоя­щее — это все; прошлое и будущее указывают только на относительную разницу между двумя настоящими". И в этом отношении, по Делезу, "согласно Хроносу, только настоящее существует во времени. ...Всякое будущее и прошлое таковы лишь в отношении к определенному настоящему... но при этом принадлежат более обширно­му настоящему. Всегда есть более обширное настоящее, вбирающее в себя прошлое и будущее". Что же касает­ся Эона, то применительно к нему уместно говорить о бесконечности потенциальной, и настоящее в этом кон­тексте фактически лишается событийной наполненнос­ти, утрачивая традиционный онтологический статус: "настоящее — это ничто, чистый математический мо­мент, ...выражающий прошлое и будущее, на которые оно разделено". По определению Делеза, "величайшее настоящее, божественное настоящее — это великая смесь, всеединство телесных причин". И если исходная "смесь" интерпретируется Делезом как хаотическая со­вокупность изолированных друг от друга сингулярных событий, сосуществующих в тотальном "настоящем"

(Хронос или "глубина"), то "на поверхности" могут на­блюдаться "Эоны" — ряды событий, организованные на основе определенных отношений сингулярностей друг к другу, т.е. связные и семантически значимые событий­ные последовательности: "Что же мудрец находит на поверхности? — ...Объекты-события, коммуницирующие в пустоте". Оформление Эона осмыслено Делезом как конституирование семантически значимой "собы­тийной серии", т.е. особого расположения событий друг относительно друга, что задает их определенную хроно­логическую последовательность, в рамках которой как отдельное событие обретает семантическую значи­мость, так и Эон — историческую определенность ("смысл сосредоточен на линии Эона"). Механизмом этого конституирования единства событийной серии выступают кооперативные взаимодействия отдельных сингулярностей: по словам Делеза, "судьба — это ...прежде всего единство и связь... между событиями формируются отношения молчаливой совместимости или несовместимости". — Иными словами, событийно значимая макроорганизация Эона обусловлена коопера­цией сингулярностей на микроуровне темпоральности: "метаморфозы и перераспределения сингулярностей формируют историю. Каждая комбинация и каждое рас­пределение — это событие". Для иллюстрации собст­венной концепции Делез обращается к монадологии Лейбница, в частности — к интерпретации последним монады в качестве "зеркала Вселенной": единичные мо­нады приводятся Делезом в соответствие с сингулярны­ми событиями. В этой системе отсчета каждая монада в трактовке Делеза "улавливает и "ясно" выражает только определенное число сингулярностей, а именно те сингу­лярности, в окрестности которых она задана". Зон обре­тает качество исторического единства ("идеальное со­бытие" или "Событие" с большой буквы как макро­смысл истории) именно благодаря "коммуникации со­бытий", т.е. координации между собой единичных со­ставляющих его событий (сингулярностей микроуров­ня), семантической соотнесенности их друг с другом в качестве причин и следствий, заставляющей их "коммуницировать между собой": "сингулярные точки каждого события распределяются на этой /прочерченной случай­ной точкой — M.M.I линии, всегда соотносясь со слу­чайной точкой, которая бесконечно дробит их и застав­ляет коммуницировать друг с другом и которая распро­страняет ее, вытягивает их по всей линии. Каждое собы­тие коммуницирует со всеми другими, и все вместе они формируют одно Событие — событие Эона". Анализи­руя процесс возникновения соотношений (кооперации, координации, взаимной коррекции) между событиями, Делез задается вопросом, каким образом и благодаря ка-

кому механизму "между событиями формируются внешние отношения молчаливой совместимости... По­чему одно событие совместимо или несовместимо с другими? Ссылаться на каузальность нельзя, ибо роль здесь идет об отношении эффектов между собой ...Тут скорее сцепление непричинных соответствий, образую­щих систему отголосков, повторений и резонансов, сис­тему знаков ...выражающая квазипричинность, а никак не принудительная каузальность". — Событийные ряды формируются в качестве результирующих состояний ко­оперативных процессов ("непричинных соответствий" и "резонансов") сингулярных событий на микро-уровне самоорганизующейся темпоральной среды. Последняя, собственно, и репрезентирует, по Делезу, "Событие" с большой буквы: "то, что вершит судьбу на уровне собы­тий; то, что заставляет одно событие повторять другое, несмотря на все их различие; то, в силу чего жизнь сла­гается из одного и того же События, несмотря на пест­роту происходящего... то, из-за чего в ней звучит одна и та же песня, на какие бы слова и лады ее ни переклады­вали — все это происходит помимо связи причины и эф­фекта". Таким образом, отвергая презумпцию принуди­тельной каузальности, Делез усматривает смыслопорождающий потенциал именно в процессе "коммуника­ции событий". — Речь идет о "коннекциях", создающих "связность, некий синтез последовательности, налагае­мый на отдельные серии", о "конъюнкциях", благодаря которым "осуществляется синтез сосуществования и координации между двумя разнородными сериями, и которые непосредственно несут на себе относительный смысл этих серий", и т.п. Согласно Делезу, кооперативность событий, т.е. координация их позиций в Эоне, обеспечивает хронологически организованное выстраи­вание событийного смысла и, в свою очередь, обеспечи­вается за счет так называемой "циркуляции смысла", синтезирующей отдельные прото-смыслы сингулярных событий в единую семантику (макросмысл) истории. В принципе подобное "циркулирующее" событие (равно как и слово в текстовом контексте) — "это пустое мес­то, пустая полка, пустое слово... Рефрен песни, прохо­дящий через все ее куплеты и вынуждающий их комму­ницировать". Таким образом, интегральное, видимое "бытие — это уникальное событие, в котором все собы­тия коммуницируют друг с другом". Благодаря коопера­тивной интеграции отдельных сингулярностей, собы­тийная среда реагирует и проявляет себя как целое: "нет ничего, кроме События — одного лишь События, Eventum tantun для всех противоположностей, которое коммуницирует с самим собой... и резонирует сквозь все свои разрывы". Именно за счет "коммуникации со­бытий" возможно, по Делезу, "Единоголосие Бытия... —

утверждение всех шансов в единичном моменте, уни­кальный бросок всех метаний кости, одно — Единст­венное Бытие всех форм и всех времен, ...единственный голос гула всех голосов, отзвук всех капель воды в мо­ре". В итоге концепция Делеза конституирует интег­ральное "Единоголосие Бытия" как зиждящееся на фун­даменте кооперированных и коммуницирующих между собой сингулярностей: "чистое событие, коммуницирующее со всеми другими событиями и возвращающееся к себе через все другие события и со всеми другими со­бытиями". Важную роль в процессе формирования Эона играют так называемые особые точки (или "пункты проблематизации"), своего рода фокусы семантического тяготения оформляющихся событийных серий, вокруг которых разрозненные отдельные события организуют­ся в исполненные смыслом последовательности. Делез обозначает их как "узкие места, узлы, преддверия и цен­тры; точки плавления, конденсации и кипения; точки слез и смеха, болезни и здоровья, надежды и уныния, точки чувствительности". Важнейшим свойством упо­мянутых выше "точек проблематизации" выступает так­же то, что они выступают своего рода пунктами верси­фикации или ветвления разворачивающейся процессу­альности событийно наполненного времени, что интер­претируется Делезом как способ бытия, альтернатив­ный регулируемому линейным детерминизмом: "каж­дой серии структуры соответствует совокупность син­гулярностей. И наоборот, каждая сингулярность — ис­точник расширения серий в направлении окрестности другой сингулярности. В этом смысле в структуре со­держится не только несколько расходящихся серий, но каждая серия сама задается несколькими сходящимися под-сериями". Делез фиксирует факт отношений своего рода "первичной событийной несовместимости", т.е. конституирует различие онтологического статуса так называемых "со-возможных" и "не-совозможных" со­бытий. Моделируя (наряду с "со-возможными" собы­тийными сериями) наличие серий "не-совозможных", Делез фактически задает ситуацию бифуркационного выбора в разворачивании темпоральности: события "не-совозможны, если серии расходятся в окрестностях за­дающих их сингулярностей", однако одна и та же тем­поральная точка может оказаться истоком принципиаль­но различных и не-совозможных Эонов, каждый из ко­торых, тем не менее, выступает в качестве возможного. В качестве необходимого для конституирования собы­тийного ряда (оформления или "развязывания" Эона) условия Делез полагает так называемое "потрясение" или "умопомешательство" темпоральной среды, т.е. ее аффективное состояние. Согласно Делезу, именно аф­фективное потрясение темпоральной среды — Хроноса

— дает начало разворачиванию того или иного Эона: "но откуда именно он черпает свою меру?.. Не происхо­дит ли фундаментального потрясения настоящего, то есть основы, опрокидывающей и сметающей всякую меру, — умопомешательства глубины, ускользающей от настоящего?". Вместе с тем в качестве необходимого для конституирования Эона условия Делез полагает вписанность его до поры рассеянной вне единого смыс­ла С. в лоно Хроноса, т.е. наличие внешнего по отноше­нию к нему событийного контекста. — Лишь при усло­вии активного взаимодействия между структурирую­щейся С. и внешней темпоральностью возможно фор­мирование Эона: "...два процесса, природа которых раз­лична; есть трещина, бегущая по прямой, бестелесной и безмолвной линии; и есть внешние удары и шумный внутренний напор, заставляющие трещину отклоняться, углубляться, проникать и воплощаться в толще тела" (см. Складка, Складывание).Обретение событием своего смысла мыслится у Делеза таким образом, что смысл этот черпается в "умопомешательстве" среды как отторжении самой возможности смысла, и в этом смыс­ле "нонсенс" как лишенность смысла оказывается се­мантически креативным ("дарует смысл"). Эон возника­ет из Хроноса в результате "сингулярного события", по­нятого Делезом как принципиально уникальное по сво­ей природе и столь же случайное по своему проявле­нию: "Эон — прямая линия, прочерченная случайно точкой". Эта случайная сингулярность события фикси­руется Делезом в метафоре субстанциально понятого феномена, который Делез, вслед за Платоном, обознача­ет посредством понятия "вдруг", придавая последнему событийный статус. В диалоге "Парменид" Платон про­водит различие между понятиями "теперь" и "вдруг": в отличие от субстанциально значимого "теперь", обрета­ющего определенность настоящего посредством укоре­ненности в пространственно-временном континууме "здесь" и "сейчас", "вдруг" обозначается Платоном как феномен, лишенный места (atopon) и не совпадающий с какой-либо одной (ни с одной) временной точкой: "это "вдруг", видимо, означает нечто такое, начиная с чего происходит изменение в ту или другую сторону. В са­мом деле, изменение не начинается с покоя, пока это — покой, ни с движения, пока продолжается движение; од­нако это странное по своей природе "вдруг" лежит меж­ду движением и покоем, находясь совершенно вне вре­мени; но в направлении к нему и исходя из него изменя­ется движущееся, переходя к покою, и покоящееся, пе­реходя к движению". Аналогично этому, Делез утверж­дает, что "согласно Эону, только прошлое и будущее присущи или содержатся во времени... Не прошлое и будущее отменяют здесь существующее настоящее, а

момент "вдруг" низводит настоящее до прошлого и бу­дущего". Именно квазисобытие "вдруг" выступает у Делеза квазипричиной выстраивания зволюционно на­правленного Эона в особую событийную последова­тельность, дифференцирующую внутри себя прошлое и будущее (линейный аспект динамики, — один из воз­можных стеблей ризомы). Именно "...таким "вдруг" ...выделяются сингулярные точки, спроецированные двояко: с одной стороны — в будущее, с другой — в прошлое; благодаря этому двойному управлению фор­мируются основополагающие элементы чистого собы­тия". — Сингулярное "вдруг"-событие развязывает тот или иной узел Хроноса, высвобождая соответствующий событийный вектор Эона, развернутый из прошлого в будущее. Формирование Эона трактуется Делезом в ка­честве необратимого процесса — событийная серия об­ладает свойством, аналогичным автокатализу: прямая линия Эона поддерживает сама себя, ибо "в ней звучит одна и та же песня, ...сцепление ...соответствий, образу­ющих систему отголосков, повторений и резонансов". Данная необратимость, не допускающая ни возврата, ни отклонения от избранного вектора разворачивания, фик­сируется Делезом в специфической (своего рода автока­талитической) интерпретации метафоры лабиринта: "нет ли в Эоне лабиринта, совершенно иного, чем лаби­ринт Хроноса, еще более ужасного?.. Вспомним еще раз слова Х.Л.Борхеса: я знаю Греческий лабиринт, это одна прямая линия...". — В отличие от ризоморфного лабиринта Хроноса, лабиринт Эона линеен: "этот лаби­ринт сделан из одной прямой линии — невидимой и прочной". И если "Эон — будучи прямой линией и пус­той формой — представляет собой время событий-эф­фектов", то принципиально процессуальный характер структурирующегося Эона порождает то, что фиксиру­ется Делезом в качестве "трагедии" или "муки" собы­тия: последнее, претендуя на подлинное осуществле­ние, т.е. укорененность в настоящем, тем не менее, ре­ально никогда не может быть реализовано в present con­tinuous, но всегда проявляет себя либо как ретроспек­тивная "весть" из прошлого (даже в максимальном сво­ем приближении к настоящему — лишь в режиме pres­ent perfect), либо как перспективный "вымысел" (замы­сел). По формулировке Делеза, "мучительная сторона... события в том, что оно есть нечто, что только что случи­лось или вот-вот произойдет; но никогда то, что проис­ходит". Вместе с тем, "вдруг" лежит в самой основе не­линейности как таковой: именно этот квази-феномен, порожденный имманентной нестабильностью среды, обусловливает ветвление событийных серий, задавая плюральную вариативных равно возможных (но не-со-возможных) версий событийной динамики, т.е. опреде-

ляя Эоны как серии событий с "различиями, которые ре­гулируются странным объектом". Таким образом "вдруг"-событие фактически выступает в качестве им­пульса, не только приводящего к "развязыванию" того или иного конкретного Эона, но и семантически опреде­ляющего все его ветвления, задавая необратимый век­тор разворачивания С.: "Эон циркулирует по сериям, без конца отражая и разветвляя их". Выбор той или иной из расходящихся "не-совозможных" серий во мно­гом определяется, согласно Делезу, тем, какие именно (но всегда принципиально случайные) пересечения дан­ной событийной серии с другими сериями событий име­ли место в прошлом, т.е. каким именно путем подошла серия к точке своего ветвления. Однако "выбор" Эоном той или иной версии своего разворачивания из ряда воз­можных (но "не-совозможных") реализуется принципи­ально случайным образом, что в системе отсчета позна­ющего субъекта оборачивается принципиальной не­предсказуемостью перспектив разворачивания С. Эта неоднозначность выбора в ходе разворачивания Эона того или иного эволюционного вектора, не позволяю­щая загодя дать определенный ответ на вопрос о пер­спективах развития событийной серии, оценивается Де­лезом не в качестве результата когнитивной несостоя­тельности субъекта, но в качестве онтологически фун­дированной характеристики исследуемой предметнос­ти. По словам Делеза, "нужно покончить с застарелой привычкой рассматривать проблематическое как субъ­ективную категорию нашего знания, как эмпирический момент, указывающий только на несовершенство наших методов и на нашу обреченность ничего не знать напе­ред ...Проблематическое является одновременно и объ­ективной категорией познания, и совершенно объектив­ным видом бытия". Таким образом, Делезом фактичес­ки предложен "иной способ прочтения времени", пред­полагающий трактовку последнего не в качестве данно­го, но в качестве конструируемого, ибо, по Делезу, "есть два времени, одно имеет всегда определенный вид — оно либо активно, либо пассивно; другое — вечный Ин­финитив, вечно нейтрально": как пишет Делез, "чистый Инфинитив — это Эон, прямая линия, пустая форма и дистанция... Инфинитив несет в себе время". Подоб­ный подход к феномену темпоральности практически изоморфен синергетической трактовке времени как "конструкции". Моделируя понимание мира как, по оценке И.Пригожина, "более тонкой" (в сравнении с описываемым классической наукой "вневременным ми­ром высшей рациональности — миром Спинозы") фор­мы реальности, "охватывающей законы и игры, время и вечность", синергетика, как пишут И.Пригожин и И.Стенгерс, фактически ставит вопрос о том, что "воз-

никла настоятельная необходимость в новом синтезе", а именно — в синтезе восходящей к классической (мета­физической) онтологии концепции наличного бытия и основанной на идее времени концепции становления". Модель исторического времени, предложенная Делезом, фактически и может быть оценена в качестве образ­ца подобного синтеза, предпринятого в контексте совре­менной философии. (См. также Событие.)

М.А. Можейко