Лицом к миру

Лицо — это часть тела человека, более всего обра­щенная к внешнему миру. Лицо служит для про­явления чувств и является наиболее выразитель­ной частью тела. Практически, оно выполняет функцию передачи миру того, что мы чувствуем, если только мы не решаем скрыть свои чувства Но даже в этом случае искушенный глаз быстро рас­познает неискреннее выражение лица. Люди, ко­торые стараются произвести впечатление счастли­вых, никогда таковыми не являются. Часто человек за счастливым выражением лица старается скрыть печаль. Я знал людей, которые нашли гармонию и удовольствие в жизни, но не считали себя счастли­выми. На их лицах не было приклеенной улыбки.

Однажды у меня был пациент, который считал себя счастливым человеком и утверждал, что его приятели тоже считают его счастливым. Когда я попросил его, чтобы он отбросил свою привычную улыбку, его лицо приобрело очень печальное вы­ражение. Мне стало ясно, что его лицо должно было скрывать печаль. Нетрудно было найти ис­точник этой печали Когда пациент был ребенком, его мать страдала от депрессии, и он должен был поддерживать ее дух. Сейчас, в возрасте 50 лет, он постоянно сохранял счастливое выражение лица, чтобы поправить свое собственное самочувствие.

Застывшая улыбка очень часто является маской, скрывающей чувство печали, гнева и страха и ха­рактеризующей человека как "милую особу". Однако это только фасад. В частной жизни человек со счастливым выражением лица может проявить совершенно противоположную сторону своей лич­ности. Поэтому всегда следует с недоверием отно­ситься к застывшей улыбке. Когда я встречаю ее у пациента, я стараюсь довести эго до его сознания, чтобы он вошел в контакт со своими настоящими чувствами В противном случае, его личность рас­щепляется: jro пациента отождествляется с улы­бающимся лицом, в то время как его тело реагиру­ет на глубокие чувства. Такое расщепление нарушает не только интеграцию личности, но и грацию тела, и угрожает его здоровью. Скрывая болезненные чувства глубоко в теле, мы подверга­ем внутренние органы громадному стрессу. Напри­мер, человек, который противостоит своему дли­тельному гневу и печали, связанными с ранней утратой любви, с большой степенью вероятности подвержен заболеваниям сердца. (См. A.Lowcn "Love, Sex, and Your Hearth" New York, 1988.)

По моему мнению, другим заболеванием, тесно связанным с подавлением чувств, является рак. Я видел многих пациентов, страдающих раком, кото­рые перед лицом этой смертельной болезни улы­бались и считали, что победят ее. Один из моих пациентов, который был, без сомнения, па после­дней стадии заболевания, улыбался и постоянно утверждал, что выздоровеет. Однако борьба за здо­ровье, когда она не включает в полной мере чув­ства, не продуктивна. Если лежащее у истока мно­гих случаев рака отчаяние не будет выявлено и отреагировано, оно поглощает энергию больного и приводит к дегенерации тканей тела. (См. Wilhelm Reich "The Cancer Biopathy", New York 1973.)

Другой маской, которая часто встречается, явля­ется маска клоуна. Эта маска также основывается на улыбке, но выражает другую позицию, а именно то, что ситуация, в которой находится данный че­ловек, не является серьезной, даже когда она на самом деле трагична. Такую позицию можно выра­зить многими способами, например прикидываясь дурачком или сардонически усмехаясь. Она наблю­дается у людей, которых травмировали и унижали родители. В детстве они научились спасать лицо любой ценой, так как признание своих эмоций рав­нялось бы утрате чувства собственного я.

Сохранить свое лицо очень важно для восточ­ных людей. Многие из них обрекают себя на не­имоверный труд ради того, чтобы не проявить сво­их чувств, так как это бы вызвало утрату социальной позиции. Так же как и люди Запада, жители Вос­тока носят маски. Однако, у них нет цели скры­вать настоящие чувства, проецируя противополож­ные чувства. Восточная маска выражает спокойствие и самообладание, поскольку филосо­фия Востока поощряет жизнь в концентрации, не нарушаемой волнами ярости и гнева. Восточные религии требуют от своих последователей успоко­ения тела. Речь идет о том, чтобы успокоить тело так, чтобы можно было почувствовать пульсацию в корне своей жизни, которая соединяет человека со Вселенной. Спокойный человек чувствует силь­но и глубоко. В странах Востока правильным спо­собом обращения к миру считается лицо без выра­жения. Так как такая позиция прививается в детстве, она является частью структуры тела вос­точного человека, так что ему трудно проявлять чувства или хотя бы позволить им проявиться вов­не. Дети естественным образом наследуют тело своих родителей, принимая те же позы и выраже­ние лица. Однако, гак как такое маскирование не вызывает расщепления личности, это не нарушает естественности движений. Грация является важ­ным аспектом восточной жизни, но в ней не присутствует эго. Обаяние естественности всегда было путем природы, или Дао. Однако я сомневаюсь, что такая позиция сохранится при наступающей индустриализации.

Разницу между естественной улыбкой и маской неизбежным образом выдают глаза Естественная улыбка является результатом волны возбуждения, которая проплывает вверх, просветляя лицо и за­жигая глаза так же, как зажигаются окна, когда кто-то находится дома. Глаза без выражения со­здают впечатление, что дом этого человека пуст. Наиболее пустые глаза у мертвых Как-то я по­смотрел в глаза пациента и увидел пустой взгляд. Это был взгляд смерти. Я не сомневался, что этот человек давно умер не физически, а психически. Я также видел пустой взгляд у шизофреников, ум которых находится где-то в другом месте. С их гла­зами невозможно установить контакт.

Когда-то, будучи студентом, в учебнике по глаз­ным болезням я нашел выражение: "глаза являют­ся зеркалом души". Я обрадовался мысли, что уз­наю больше об этом аспекте глаз. Но слова "зеркало" и слова "душа" больше не появились. Медицина, как наука, подробно интересуется толь­ко механическим функционированием органов, а не заключающейся в них духовности. Если что-то не удается измерить, это не поддается также науч­ному описанию. У нас нет объективных способов измерения любви или ненависти. Однако все ви­дели любящие глаза, ненавидящие глаза, глаза, наполненные чувством. Мы знаем, вне всяких со­мнений, что эти неуловимые черты существуют на самом деле

Может быть, более правильно рассматривать глаза не как зеркала, а как окна, через которые мы не только смотрим на мир, но через которые также видят нас Подобно окнам домов, у наших глаз также есть ставни в виде век и занавески в виде ресниц Когда мы закрываем веки, мы не только закрываемся от внешнего мира, но также можем при (ушить свой внутренний свет, что позволяет нам укрыться от испытующего взгляда Это стало для меня ясным во время работы с молодым чело­веком с задержкой в развитии, которого я назову Дэвидом. Дэвиду было около 23 лет, когда мать привела его на консультацию. Я никогда прежде не занимался умственным отставанием, поэтому неохотно согласился работать с ним. Однако меня интересовало состояние Дэвида. Однажды, когда он лежал на топчане, я наклонился над ним на расстоянии 25 см. от его лица Я попросил его от­крыть глаза. Когда он эго сделал, я слегка нажал двумя пальцами с двух сторон его носа. Лицо Дэ­вида обрело выражение, которое можно назвать "гримасой идиота", но мое надавливание на его мышцы, контролирующие улыбку, удержали его улыбку К своему удивлению, я отметил, что в его глазах промелькнуло осмысленное выражение. Когда я увидел, что достиг этого, его лицо приня­ло прежнее выражение, как если бы он хотел ска­зать: "Это неправда. Я не умный " Но каком-то глубоком уровне мы установили контакт. Я думал, что не смогу ему помочь. Я сказал его матери, что направлю его к моему коллеге, энерготерапевту, который является также детским психиатром. Дэвид отреагировал на это предложение весьма ост­ро. Обращаясь к матери, он сказал: "Мама, мама, я хочу работать с доктором Лоуэном." Меня это так взволновало, что я не мог отказать такой просьбе. Я встречался с Дэвидом регулярно каж­дую неделю в течение четырех лет.

В процессе терапии Дэвид сделал значительные успехи. Однако я больше никогда не видел у него такого интеллигентного выражения лица. Он глу­боко хранил этот аспект своей личности и не был готов показать его. Он проявился во время нашей предыдущей консультации только потому, что я воздействовал на Дэвида неожиданно. Я задумал­ся над тем, был ли мозг Дэвида на самом деле поврежден, как думала его мать. Она сказала мне, что первые признаки умственного недоразвития появились у пего в возрасте одного года. Она при­писала его состояние шоку, который он пережил, будучи свидетелем скандала между родителями, в процессе которого его отец ударил мать. Поведе­ние Дэвида с разных точек зрения следовало бы квалифицировать как недоразвитие, однако он справлялся со всеми своими основными потребно­стями. Эмоционально он вел себя как ребенок 4 или 5 лет. Создавалось впечатление, что он осоз­нает, что происходит вокруг него, но ищет у меня подтверждений своей отсталости. Он был также неуклюжим в движениях. Я отметил это, когда он протягивал мне руку, придя на сессию. Он брал мою руку, но не делал никакого усилия, чтобы ее пожать. В ответ на мою просьбу пожать мою руку сильнее, он напрягал плечи. Мы приложили мно­го усилий для того, чтобы он мог почувствовать способность рук устанавливать контакт с другим человеком. Он мог держать предметы, научился играть в гольф, но контакт с другим человеком был для него невозможен. Волна возбуждения задер­живалась в плечах и не достигала его рук. В его глазах не было сияния духа. Он отставал в разви­тии и был замкнут в себе. Я чувствовал, что он прежде всего должен открыться миру.

Для этого Дэвид должен был научиться выра­жать свою волю. Он зависел от своей матери, ко­торая его контролировала. Я предложил ему лечь на топчан с вытянутыми руками так, чтобы можно было наносить удары в знак протеста. Я предло­жил ему также одновременно выкрикивать "нет!" как можно более громко. Дэвид очень любил это упражнение. Он выкрикивал слово "нет!" радост­ным голосом и смотрел на меня в поиске поддерж­ки. Мне было ясно, что ему не очень трудно стало сказать "нет" своей матери. Однако у него была бунтарская сторона, которая проявлялась странным образом. Например, когда он оставался один на прогулке, он мог нажать на аварийный сигнал на одном из пожарных ящиков, которые он встречал но дороге и после этого наблюдал, как пожарные машины разъезжают по городу с воющими сирена­ми в поисках пожара. Так как он выглядел весьма невинно, пожарники никогда не спрашивали его о том, что случилось, хотя он был единственным человеком поблизости.

Несмотря на то, что мать исполняла многие его желания, его заветной мечтой было получить хо­рошую работу, где он мог бы встречаться с боль­шим количеством людей. Мать противилась это­му, пока я не объяснил ей подробно, что именно это сейчас ему и нужно. Он нашел работу, кото­рую очень полюбил, в посылочном отделе компа­нии, расположенной поблизости, но продолжалось это немногим более нескольких месяцев. Он хотел найти другое занятие, но мать не сделала ничего, чтобы помочь ему в этом. Его терапия продвига­лась успешно. Он двигался свободнее, стал лучше пользоваться голосом Несмотря на то, что он ни­когда не упоминал о своем интересе к девушкам я чувствовал, что он очень ими интересуется, и по­советовал его матери, чтобы она послала его на уро­ки танцев. Я знал, что танцы очень благотворно воздействуют на координацию движений и дадут ему возможность обнять девушку Его мать могла с легкостью позволить себе такие затраты. С дет­ства она водила его по разным специалистам для диагностики и лечения. Но через небольшой про­межуток времени, после того как я вспомнил об уроках танцев, она отменила мои последние встре­чи с Дэвидом.

Тогда я понял, в чем заключалась проблема Дэ­вида. Его мать нуждалась в нем: опека над ним придавала смысл ее жизни. Ее мало что соединя­ло с мужем, который, как она подозревала, был связан с одной из женщин на своей фабрике. Без Дэвида ее жизнь стала бы пустой. Как же она мог­ла позволить, чтобы он стал мужчиной и вступил в связь с другой женщиной? Я так и не представил его матери своих наблюдений на эту тему, так как был уверен, что она бы почувствовала себя уязв­ленной и преданной. Несмотря на то, что терапия закончилась определенной неудачей, и Дэвид, и его мать до сих пор поддерживают со мной кон­такт. Дэвид звонит мне время от времени и выра­жает желание встретиться со мной, но она никогда его не приводит. Ничего в их взаимоотношениях не изменилось. Потеряв свою идентичность как личность и как мужчина, Дэвид нуждается сейчас в своей матери также сильно, как она нуждается в нем.

Я думаю, что этот анализ проясняет проблему позднего развития Дэвида. Возможно, он получил определенное повреждение мозга из-за пренебре­жения к своему интеллекту, но не в этом я усмат­риваю причину его проблемы. Мать запустила в него когти, когда он был младенцем и мог только уйти в себя. Он исключил осознавание этой ситуа­ции, чтобы выстоять.

Если бы мы могли посмотреть достаточно глубо­ко в глаза людей, мы увидели бы их сомнения, боль, печаль, гнев — все их чувства. Однако это те эмо­ции, которые люди не хотят показывать. На Вос­токе и даже на Западе показать себя в печали или гневе означает потерять лицо. Мы стараемся скрыть свои слабости от других и от себя. Мы как бы под­держиваем молчаливое соглашение: "Я не буду заглядывать в твою душу, если ты не будешь загля­дывать в мою." Мы считаем признаком хорошего воспитания не проникать под маски, которые но­сят люди. В результате мы редко видим сущности людей. Когда люди здороваются, они редко смот­рят друг другу в глаза. В ответ на вопрос: "Как поживаешь?" — мы автоматически отвечаем: "От­лично!" Как же это далеко от традиционного при­ветствия африканцев: "Вижу тебя!", которое опи­сывают путешественники.

Зрительный контакт является не только формой познания, но также способом установления энер­гетической связи с другим человеком. Мы букваль­но соприкасаемся глазами. Так происходит пото­му, что глаза заряжены энергетически, они посылают поток энергии. Люди, которые могут видеть ауру, окружающую человеческое тело, обычно видят этот поток, в то время как другие ощуща­ют его физически. Многие люди говорили, что чув­ствуют, как кто-то на них смотрит, даже когда они стоят к этому человеку спиной. Если энергетичес­кий поток, соединяющий глаза двух людей, явля­ется сердечным и мягким, он может пробудить в их сердцах чувство любви. Отсюда происходит вы­ражение "любовь с первого взгляда". Я сам не раз ощущал прикосновение глаз, которые вызвали в моем теле волны приятного возбуждения. Но гла­за могут излучать как любовь, так и гнев и нена­висть. Мы говорим о "дурном взгляде", который якобы имеет силу насылать на человека "порчу" или "сглаз" Гневный взгляд может быть так си­лен, что способен обездвижить человека. Ненавидящий взгляд мол-сет быть достаточно мощным и "заморозить" впечатлительного человека.

Наш дух проявляется в наших глазах и из них излучается. Глаза являются наиболее простым и наиболее коротким путем выражения духовности тела. Широко открытые глаза, мягкие и излучаю­щие любовь, выражают высокую степень духовно­сти. Такие глаза смотрят на мир с восхищением и некоторым страхом одновременно. К сожалению, мало у кого такие глаза. Мир их детства не мог вызывать подобные чувства. Я имею в виду не физический мир, в котором мы росли, а эмоцио­нальную среду, взаимоотношения между ребенком и родителями.

Ничто так не описывает отношения между мате­рью и ребенком, как степень зрительного контакта между ними. Когда ребенок видит удовольствие и любовь в глазах матери, он растворяется в этом тепле и удовольствии. Моя работа с пациентами и наблюдения людей свидетельствуют о том, что немногие дети имели счастье видеть любовь в глазах своих матерей. Если мать удручена, ее пустые гла­за нависают над ребенком, как туча. Если она име­ет склонность к отклонениям в психике, ее взгляд нарушает чувство безопасности ребенка и его чув­ство реальности. В таком случае его глаза стано­вятся пустыми.

От боли мы сжимаемся физически и психичес­ки. Нам не хочется видеть болезненные и непри­ятные сцены, боль на лицах людей. Если нежела­ния этого типа становятся хроническими и неосознаваемыми, это может нарушить функцио­нирование глаз. Миопия или близорукость -- это неспособность видеть дальше собственного носа. Близорукий глаз испуган, но человек редко ощу­щает этот страх. Его страх происходит из пережи­ваний детства, это страх увидеть полные ненавис­ти и гнева глаза родителей. Особенно разрушителен для ребенка направленный на него враждебный взгляд матери. В мгновение ока тело ребенка сжи­мается от страха, он зажмуривает глаза, чтобы не допустить к себе взгляд матери. Со временем заж­муривание глаз врастает в структуру его тела. Заж­муривание — это попытка проигнорировать реаль­ность угрожающей ситуации. Сужая поле зрения, мы как бы отдаляем угрозу. Однако, если враждеб­ность матери продолжается долго, такая защитная позиция изменяется, и глаза ребенка остаются ши­роко раскрытыми от страха. Близорукость часто проявляется с достижением половой зрелости, и, с моей точки зрения, ее можно связать с беспокой­ством и тревогой на сексуальной почве. Связь бли­зорукости с сексуальностью подтверждает пережи­вание одной из пациенток, которая сообщила, что как только волна возбуждения достигает ее гениталий, ее зрение тотчас же улучшается. После про­текания волны возбуждения вниз, наступает вол­на возбуждения такой же силы вверх, к глазам, тогда глаза моей пациентки расслаблялись и ожи­вали.

Терапевтической целью является возвращение чувствительности глазам. Это означает, что надо добиться того, чтобы близорукий почувствовал страх в своих глазах, а тот, у кого глаза пустые, устано­вил зрительный контакт с глазами другого челове­ка, например, терапевта. Своим пациентам я реко­мендую, чтобы они смотрели мне в глаза; в большинстве случаев я приближаю свое лицо к их лицу, так как я это сделал в случае Дэвида. Благо­даря этому они могут посмотреть мне в глаза так­же, как я смотрю в их глаза. Большинство людей говорили мне, что мои глаза ясные, но многие ви­дели в них печаль, в которой я сам не отдаю себе отчет. Работая с близорукими, я мобилизую гнев­ный взгляд в своих глазах, чтобы вызвать страх в их глазах. Когда чувства выражаются глазами, зре­ние всегда улучшается. Помогают также заземляю­щие упражнения, так как они увеличивают поток энергии не только вниз, к стопам, но и вверх, к глазам. Однако это не вызовет длительного улуч­шения, пока не произойдут значительные измене­ния личности, которые помогут человеку глубже понять себя и свою жизнь. Зрительный контакт невозможен, когда человек носит очки. Поэтому я всегда прошу пациентов снять очки, чтобы я мог смотреть им в глаза. Многие делают это неохотно, так как не видят выражения моего лица. Однако сосредоточение взгляда на моем лице улучшает их зрение. Я передвигаю свое кресло поближе, чтобы облегчить им эту задачу.

Очки не только делают невозможным поддер­жание зрительного контакта, но также блокируют доступ света. В методике Бейтса улучшение зре­ния у близоруких предполагает открытие глаз све­ту. Одна из техник заключается в воображении себе образа пляжа залитого солнцем. Солнечный свет заставляет забыть тяжелый взгляд матери, ко­торый вынудил ребенка к ограничению зрения. Увидев вновь мир ярким и ясным, мышцы глаз расслабляются. Я открыл это в возрасте 14 лет, когда мне сказали, что мне нужны очки. Я полу­чил их, но не хотел носить и держал их в футляре. Не прошло и недели, как я их потерял. Моя мать заказала новую пару, которую я снова потерял. Несмотря на то, что очки стоили около 7 долла­ров, у моей матери не было возможности купить следующую пару. Я читал и учился при солнеч­ном свете, много играл в теннис на открытых кор­тах, где свет был достаточно ярким. Мое зрение существенно поправилось. Это удивительно, но с тех пор я никогда не нуждался в очках. В настоя­щее время в возрасте 77 лет, я все еще обхожусь без них, может быть, потому, что как в жизни, так и в работе мне необходимо видеть и понимать. Склонность к дальнозоркости является чертой моей личности. Говоря вообще, я ориентирован зритель­но, что может проистекать и из другого источника, например, из блокирования сексуального любопыт­ства в детстве. Несмотря на причины, я благода­рен судьбе за то, что мои глаза все еще живы.

Челюсть соединяется с глазами энергетической линией. Значительное напряжение в челюстях уменьшает приток энергии к глазам и снижает зри­тельные возможности, как показывает следующее упражнение.