ЛИЧНОСТЬ СУБЪЕКТА

Обсуждая важность личности субъекта для природы, содержания и протекания ЛСД переживаний, необходимо разделять роль личностных факторов в отдельных сеансах с малыми и средними дозами, с одной стороны, и в последовательных сеансах терапевтических серий или психоделических сеансов с высокой дозой, с другой. Сначала мы раскроем более поверхностные личностные переменные, а затем перейдем к более глубоким структурам, выступающим детерминантами ЛСД переживаний.

Некоторые интересные личностные переменные можно наблюдать уже на долекарственной стадии ЛСД лечения—во время начального интервью и подготовительного периода. Есть очень типичная группа индивидов, которые подходят к ЛСД сеансам со многими опасениями и сильным беспокойством. Они поднимают множество вопросов и сомнений насчет действия вещества и ценности терапевтической процедуры, ссылаются на страшные истории, прочитанные в газетах или услышанные по радио или ТВ, и выказывают тенденцию оттягивать и откладывать сам сеанс так долго, как это возможно. Нередко эти субъекты имеют серьезные нарушения сна или ужасные кошмарны в результате приближения к приему препарата. Такие личности обычно требуют много заверений и перестраховок общего и частного плана прежде, чем согласятся провести лекарственный сеанс.

Похоже, многие из этих индивидов разделяют типичный набор конфликтов и проблем. В повседневной жизни они постоянно стремятся к удерживанию совершенного контроля над своими чувствами и поведением. Они боятся временного или постоянного выплескивания инстинктивной энергии, особенно сексуальной и агрессивной природы, и невольных вспышек эмоций. Есть частая озабоченность темой потери контроля и страх, что последующее поведение приведет к социальному унижению, совершению ошибки и публичному скандалу. Борьба с силами, стремящимися вырваться из бессознательного, может отнимать много времени и энергии в жизни этих людей и часто связано с чувством неполноценности и вины и самобичеванием за инстинктивные порывы. В максимальном проявлении вышеприведенные беспокойства могут принимать форму страха безумия или смерти. Такие личности обычно не любят или боятся ситуаций вроде усталости, болезни с лихорадкой, депривации сна и гипнагогического периода, так как всё это снижает уровень сознательного контроля над бессознательными импульсами. В некоторых случаях страх перехода от бодрствующего сознания к спящему так силен, что пациенты предпринимают долгие, утомительные прогулки перед сном или остаются занятыми до поздних часов, чтоб сократить гипнагогический период и ускорить процесс засыпания.

Так как полный сексуальный оргазм требует временного отключения волевого контроля, подобные проблемы находят наиболее заметное проявление в сексуальной жизни этих людей. Их проблемы в этой области простираются от импотенции, фригидности или неполных поверхностных оргазмов до тенденции избегать сексуальных ситуаций вообще. Беседа об их сексуальном опыте может выявить страх высвобождения агрессивных импульсов в них или в их партнерах и тревожное чувство , что ситуация может «выйти из-под контроля». На более глубоком уровне связанные с этим фантазии могут принимать форму сильных бессознательных страхов пожирания своих партнеров или поглощения ими. Люди с такими проблемами обычно инстинктивно чувствуют или понимают из рассказов других, что ЛСД оказывает раскрепощающее действие, и его прием может привести к потере контроля и сильному подъему бессознательного материала. Поэтому перспектива проведения ЛСД сеанса затрагивает центральные страхи этих индивидов. Описанные здесь проблемы, связанные с половым сношением и оргазмом, также выдают проявление перинатальных энергий в этих людях. (см. детальное обсуждение этих проблем ниже)

Другая проблема, относящаяся к негативному подходу к ЛСД терапии и нежеланию проводить лекарственный сеанс, связана с недостатком доверия к себе, другим людям, человеческому обществу и миру в целом. Если эти чувства находятся в пределах неврозов, необходимо провести с пациентом больше времени, чтобы развить достаточный уровень доверия перед приемом препарата. Откровенно параноидальное отношение к процедуре, особенно когда пациент имеет тенденцию включать терапевтов в список возможных преследователей, должно считаться противопоказанием для ЛСД терапии.

Полный энтузиазма подход к ЛСД лечению, живой интерес к препарату и рвение иметь психоделические сеансы наблюдались у определенных типов интеллектуалов, неудовлетворенных скукой и монотонностью своей повседневной жизни и ищущих необычные, экзотические и стимулирующие переживания. В этой группе возможность исследования скрытых областей разума также часто воспринимается, как уникальная возможность познания и прибавляется к специфической привлекательности опыта. Пациенты с сильным позитивным компонентом отношений переноса иногда видят особую прелесть психоделических сеансов как возможности получения полного и безраздельного внимания со стороны терапевта на целый день. Некоторые пациенты бессознательно или с различными степенями сознательности используют рамки лекарственных сеансов в качестве возможности переживания, выражения и воплощения некоторых своих иначе неприемлемых тенденций.

Иногда потенциально опасное рвение и сильная мотивация иметь психоделический сеанс наблюдается у определенных отчаявшихся пациентов, оставшимися с немногими альтернативами в жизни. Они оказываются в субъективно невыносимой ситуации сильного конфликта, связанного с мощным эмоциональным страданием и напряжением. Типичные черты включают серьезную озадаченность смыслом жизни, игры с суицидальными фантазиями, легкомысленный и рискованный подход к различным жизненным ситуациям в целом. Будучи не в состоянии выносить интенсивность конфликтующих психологических сил и пытаясь пойти на болезненные компромиссы, они жаждут мгновенного прекращения этого мучительного состояния. В их воображении ЛСД становится волшебным средством, которое даст им немедленное облегчение, либо осуществив чудесное исцеление, либо ускоряя саморазрушение. Если психоделические сеансы с этими индивидами не приводят к элементам смерти эго и трансценденции, они могут запустить существующие саморазрушительные стремления. Очень важно заблаговременно обнаружить такие отношения, проанализировать лежащие в их основе мотивы и обсудить ситуацию с субъектом до приема препарата.

Все вышеперечисленные факторы имеют первостепенную важность перед первым ЛСД сеансом. Когда препарат повторно принимается в контексте терапевтической серии, большинство пациентов осознают возможности, которые может предложить психоделический опыт в области глубокого самоисследования, поиска корней эмоциональных симптомов и решении жизненных проблем. Даже те пациенты, которые вначале беспокоились о потере контроля, обычно обнаруживают его терапевтическую ценность. Их прошлое понимание контроля, заключавшееся в том, что потеряв его однажды, его уже невозможно восстановить, сменяется инсайтом о том, что отключение защиты это освобождающий опыт. Они открывают новый способ бытия в мире, в котором можно осуществлять контроль безо всякого напряжения, потому что настойчивые силы, требовавшие постоянного беспокойства и внимания, были высвобождены.

В общем и целом, все пациенты, работавшие с сериями ЛСД сеансов, развивали позитивное отношение к лечению. Хотя после особенно тяжелых сеансов некоторые индивиды могут выказывать страх и нежелание продолжать, даже они не теряют веру в ценность процесса. Большинство исключений из этого правила составляют пациенты с серьезными обсессивно-компульсивными неврозами, которые могут поддерживать, в основном, пессимистическое настроение на протяжение всей процедуры. Их пессимизм часто усиливается и подтверждается бессобытийными сеансами и кажущимся отсутствием терапевтических сдвигов.

Специально упомянуть следует субъектов с выдающимся интеллектом и сильным интеллектуальным интересом к человеческой культуре, психологии, искусству, философии и религии. Такие субъекты обычно очень быстро обнаруживают, что процесс серийных ЛСД сеансов превосходит рамки традиционного глубинно-психологического анализа и предлагает уникальные возможности для серьезного философского и духовного поиска. В результате этого прозрения они с большим интересом и эмоциональной вовлеченностью проводят психоделическое самоисследование. В этом контексте ЛСД сеансы могут восприниматься, как возможность встретиться с тайнами Вселенной и загадками человеческого существования. Таким образом, сеансы несут функцию, сравнимую с духовными практиками античных и восточных культур или ритуалов перехода, храмовых мистерий и различных эзотерических процедур мистических традиций.

Мы также наблюдали интересные связи между клиническим диагнозом или симптоматологией некоторых пациентов и природой их ЛСД сеансов. Они наиболее поразительны в случае личностей, страдающих сильными обсессивно-компульсивными неврозами. Эти пациенты обычно принадлежат к группе боящихся лекарственного сеанса перед тем, как испытают его; они имеют тенденцию озвучивать множество опасений и вопросов и обычно откладывают начало лечения. Их сопротивление эффектам ЛСД очень сильно, и даже сеансы с непомерной дозой часто безрезультатны. Феноменология их ЛСД сеансов обычно ограничивается решительной борьбой с эффектами препарата и неимоверными усилиями сохранить проверку реальности и полный самоконтроль. Практически нет изменений оптического восприятия, и единственными проявлениями действия ЛСД обычно являются сильные соматизации. При переживании любых необычных ощущений эти пациенты предъявляют многочисленные жалобы на неприятные физические симптомы наподобие головной боли, слабости, утомления, общего недомогания, тенденции к коллапсу и обмороку, тошноты, повышенного потоотделения, вспышек холода и жара. Они могут быть встревожены ощущением потери связи с реальностью, обеспокоены усилением их сексуальных и агрессивных порывов и озабочены конфликтами, касающимися самоуважения и этических вопросов. Их сеансы характеризуются сильной внутренней борьбой, и за ними обычно следует ощущение крайней усталости. Пациентам с обсессивно-компульсивными неврозами особой интенсивности может потребоваться значительное число ЛСД сеансов прежде, чем их сопротивления будут понижены, и сеансы станут наполняться более конкретным содержанием.

У индивидов с истерической структурой личности и симптоматологией природа, содержание и протекание ЛСД сеанса обычно кардинально иные; фактически они, похоже, находятся на противоположном обсессивно-компульсивным пациентам конце спектра. Возбуждение и сильный интерес к процедуре довольно типичны для этих пациентов, и их отношение к лекарственному опыту в-основном намного более позитивно. Они чрезвычайно чувствительны к действию ЛСД и часто проявляют очень драматичную реакцию на относительно маленькие дозы. В этой группе различные изменения восприятия необычайно богаты, с определенным преобладанием визуальных элементов и сильных телесных ощущений. В согласии с наблюдениями классического психоанализа, восприятия эротической природы и богатый сексуальный символизм, похоже, доминирует в мире переживаний этих пациентов. Их видения часто имеют мягкий сценический характер; они обычно драматичны, ярки и красочны, с визуализациями чарующих мечтаний и прочих желательных элементов воображаемой жизни. Это мягкое сценическое течение может быть нарушено, когда пациенты приближаются к скоплениям травматических и патогенных воспоминаний. Как и все прочие, истерические пациенты не застрахованы от трудных и болезненных переживаний на психоделических сеансах. Тем не менее, они кажутся довольно терпимыми к страданиям и могут признавать нечеловеческие ужасы и мучения такими же ценными, как и эпизоды экстатического восторга. Во время ЛСД психотерапии, как и во время систематической немедикаментозной терапии, эти пациенты могут создавать особые препятствия и проблемы, связанные с переносом и контрпереносом.

Похоже, что наблюдения из ЛСД психотерапии подтверждают догадки Фрейда о связи между гомосексуальностью и параноидным поведением. Часто наблюдалось, что пациенты с серьезными латентными или проявленными проблемами с гомосексуальностью имели большую предрасположенность к паническим реакциям, параноидным восприятием, использованием проекции в отношении своих ЛСД переживаний и бредовыми интерпретациями ситуации и сеанса в целом. Эти трудности обычно происходили или были особенно акцентированными, когда озабоченность своими гомосексуальными проблемами была центральной темой их переживаний.

Нам не удалось выявить каких-то стабильных и специфических корреляций между симптомами клинической депрессии и природой психоделических переживаний. Хотя углубление существующей депрессии и интенсификация суицидальных наклонностей часто наблюдается на ЛСД сеансах, клиническое состояние депрессивных субъектов часто оказывается неустойчивым и легко подверженным значительным изменениям и прорывам. При невротической депрессии повышенная эмоциональная неустойчивость иногда выливается в странное состояние, в котором депрессивный аффект и плач происходят одновременно с эйфорией и сильным смехом и быстро чередуются с ними. Вообще, нередко депрессивный пациент проводит большую часть сеанса в глубоко эйфорическом или даже экстатическом состоянии, и это выраженное и иногда устойчивое улучшение может быть заметно и после сеанса. Некоторые случайные наблюдения дали основания предположить, что одиночный сеанс ЛСД может вызвать полную ремиссию серьезной периодической депрессии очень сильного характера, не меняя при этом, конечно, лежащую в основе структуру личности и не исключая возвращение будущих депрессий в обычные временные периоды. Частые наблюдения ЛСД сеансов с депрессивными пациентами показывают, что препарат может быть полезен в постановке дифференциального диагноза между эндогенной и экзогенной депрессией. Пациенты с депрессией преимущественно экзогенного происхождения обычно взаимодействуют в своих сеансах с богатым биографическим материалом, тематически и динамически относящимся к их болезни. У пациентов с эндогенной депрессией содержание сеансов обычно намного более ограниченно и часто состоит из выделения глубоких и первобытных чувств, составляющих депрессию. С такими пациентами есть определенный риск того, что их клинические симптомы могут временно усилиться после нескольких ЛСД сеансов. Это наблюдение согласуется с опытами Арендсен-Шин, датского психиатра и пионера ЛСД психотерапии.

Вообще, можно сделать вывод, что связь между диагностической группой и природой ЛСД переживания недостаточно отчетлива и постоянна, чтобы представлять большую клиническую ценность, за исключением нескольких особых случаев, упомянутых выше. В этом смысле ЛСД, конечно, не может сильно помочь в уточнении диагноза, поставленного психиатрическими опросами и конвенциальными диагностическими техниками. Отношения между исходной диагностической категорией пациента и его или её психоделическими переживаниями становятся ещё более проигрышными и непредсказуемыми в сериях ЛСД сеансов. Как мы позже обсудим, многократное подвергание действию препарата связано с большими динамическими сдвигами в структуре личности и частыми изменениями симптомов.

Ограниченная ценность ЛСД в качестве вспомогательного средства для конвенциональной клинической диагностики резко контрастирует с его потенциалом в динамической диагностике. Это непревзойденный инструмент для исследования сил, составляющих основы личности, и для изучения глубинных динамических структур, лежащих в основе клинических симптомов. В сеансах с маленькими и средними дозами ЛСД и во время завершающих периодов сеансов с высокой дозой часто можно наблюдать заметную интенсификацию существующих личностных характеристик и поведенческих паттернов. Это обычно сопровождается подчеркиванием текущих клинических симптомов или возвращением эмоциональных и психосоматических состояний, которые пациент испытывал в какой-то момент прошлого. Иногда эта реконструкция включает относительно недавнее прошлое, в других же случаях—очень ранние периоды детства или даже младенчества.

Иногда во время сеанса могут проявиться совершенно новые симптомы, которые пациент на своей памяти никогда не испытывал. Это дает уникальную возможность для исследователя изучить психогенез и физиогенез клинических симптомов в процессе их появления, in statu nascendi. Основная динамическая структура этих новоявленных симптомов выглядит идентичной структуре обычных невротических проявлений; она представляет собой компромиссное образование между сильными бессознательными порывами или тенденциями и защитными механизмами. Феномен этого рода, похоже, отражается в активации и экстериоризации латентных динамических матриц бессознательного, существующих в динамической структуре личности. Причина, по которой они не проявлялись раньше, состоит в том, что они не были активированы биохимическими или физиологическими силами в достаточной степени, чтобы влиять на эго пациента. Так называемые «вегетативные» симптомы часто попадают в эту категорию.

Индивидуальные характеристики, усиливающиеся при небольшой дозе, представляют более поверхностные, но более практически важные аспекты личности. В повседневной жизни некоторые из этих элементов настолько бессимптомны, что не могут быть быстро обнаружены и распознаны, или субъекты всячески противостоят им и скрывают их. ЛСД может усилить эти неуловимые детали до карикатурности. Под увеличительным эффектом вещества они становятся настолько очевидными, что не смогут легко избежать внимания терапевта или субъекта. Широкий спектр феноменов, принадлежащих к этой группе, может быть разделен на две типичные категории.

Первая категория включает проявления эмоциональной реактивности и общего самочувствия. Субъекты могут войти в глубокий контакт со своим нынешним эмоциональным состоянием и исследовать измерения опыта и черты различных эмоциональных состояний, которые оно за собой влечет. Возможно, наиболее ценные прозрения из доступных в данном контексте касаются позитивных и негативных чувств насчет определенных личностей и ситуаций, особенно в форме амбивалентности и конфликтующих реакций. Похожим образом многие пациенты могут полностью переживать и выражать свои беспокойства и различные специфические страхи, подавленность и отчаяние, состояния агрессивного напряжения, раздражительности и импульсивности или эмоциональной нестабильности с чередованием депрессивных и эйфорических настроений. Переживания, характерные для невротических пациентов, это мучительное чувство одиночества и изоляция с чувством бесполезности. Чувство ненужности в этом мире и невозможность увидеть смысл существования часто связаны с необходимостью быть нужным и популярным. Индивиды, испытавшие значительную эмоциональную депривацию и отверженность в детстве, часто показывают в этот момент сильную потребность в любви. Такие потребности обычно имеют сильные признаки младенчества и включают анаклитические элементы. Иногда такие переживания могут привести к ценным прозрениям относительно детской природы различных потребностей зависимости и дают понимание того, как эта путаница создает проблемы в повседневной жизни.

Вторая категория затрагивает проблемы образа себя и самоуважения. Наиболее частое явление данной области это чувства мучительной неполноценности, испытываемые в связи с различными измерениями существования. Так, пациенты очень часто выражают недовольство, несчастье или даже отчаяние по поводу своей внешности. Они жалуются на то, что они некрасивы, уродливы и отвратительны, указывают на выдуманные или незначительные физические дефекты и значительно преувеличивают значимость существующих недостатков. Озабоченность самооценкой также часто относится и к интеллектуальным способностям. Субъекты описывают себя глупыми, скучными, лишенными воображения, неспособными, примитивными и необразованными, что часто прямо противоречит их реальным качествам и социальным достижениям. Для невротической группы типично неблагоприятное сравнение своих способностей со способностями других значительных фигур вроде родителей, братьев и сестер, ровесников и других пациентов. Это часто проецируется на терапевта, который сильно идеализирован и видится превосходящим их во всем. В результате пациенты могут тратить много времени и эмоциональной энергии, будучи захваченными мыслями о том, что не заслуживают уделяемого им внимания, и что было бы лучше потратить время терапевта на других пациентов.

Наиболее поразительное проявление во многих субъектах это низкая моральная самооценка и конфликты между инстинктивными импульсами и этическими или эстетическими принципами. Они ощущают себя плохими, злыми, отвратительными и никчемными человеческими существами и видят свою жизнь крайне аморальной и греховной. Им вдруг открывается, что своими действиями в повседневной жизни они эксплуатируют других людей, предают их, обижают или беспокоят, навязываются им или причиняют боль. Это может достичь таких пропорций, что некоторые субъекты говорят о том, что ощущают грязные, извращенные, животные или даже криминальные элементы в своей личности. В большинстве случаев такие нежелательные черты включают тенденции или действия, являющиеся весьма тривиальными, или характеристики, присущие большинству людей. Другой вариант низкой самооценки это чувство эмоциональной неполноценности. Некоторые субъекты жалуются, что в то время как другие относятся к ним с любовью и теплом, они сами неспособны ответить этими же эмоциями. Они чувствуют себя неспособными испытывать подлинные чувства и человеческую заботу по отношению к своим детям, супругам, возлюбленным, родителям, братьям и сестрам. Другое частое проявление в этой области это мучительное чувство вины, угрызения совести и самоосуждение.

Менее часто можно наблюдать тенденции к превозношению себя, такие, как хвастовство, псевдоавторитетное и снисходительное мироощущение, преувеличенные демонстрации силы, потворство язвительным нападкам и придирчивым комментариям или тенденция к цинизму и насмешкам. Усиленное карикатурное качество этих проявлений позволяет легко распознать в них компенсаторные маневры, прикрывающие стоящие за ними чувства базовой неполноценности и неадекватности. Эти процессы очень часто отражают важные действительно имеющиеся у субъекта проблемы.

Третья важная категория относящихся к личностным характеристикам феноменов включает усиление типичных паттернов социальных реакций субъекта. Некоторые индивиды показывают значительное усиление общительности с непрестанными поисками человеческих контактов, безостановочного говорения и тенденции к паясничанью, шуткам и развлечению окружающих. Иногда есть огромная потребность во внимании, и воображаемая или реальная заброшенность воспринимается очень болезненно. Это может быть связано с различными маневрами привлечения внимания, обычно в определенной степени используемыми в повседневной жизни. Они варьируются от шумных и театральных выходок до нежного поведения и поиска ласкового физического контакта. Иногда на передний план может выйти эротический компонент; это приводит к кокетству, соблазнению, незначительной сексуальной агрессии или вербализации, полной сексуального подтекста и явных непристойностей.

И наоборот, можно наблюдать усиление механизмов ухода, которые субъект привык использовать в повседневной жизни. Психологический уход и нежелание взаимодействовать с людьми на сеансах ЛСД может быть выражением отсутствия интереса к социализации и предпочтения эстетически и интеллектуально более привлекательной интроспекции. Однако в некоторых случаях он может быть проявлением сложных межличностных проблем и внутренних конфликтов. Избегание контактов с людьми может отражать присущую пациенту боязнь людей или его или её низкую самооценку. Иногда оно происходит из чувств собственной незначительности, неинтересности, непривлекательности или отвратительности; в других случаях оно связано с сильным страхом быть отверженным. Тенденции к уходу также могут отражать конфликты и проблемы, связанные с агрессией: присутствие других людей, их выражения и поведение воспринимаются раздражающими и вызывают враждебные реакции, являющиеся неприемлемыми и пугающими. В этом случае уход применяется как способ самоконтроля. Типичная проблема, которую может усилить ЛСД сеанс, это конфликт между потребностью в компании других и стремлению быть одним. Пациент боится оставаться в одиночестве, но в то же время не может выносить общество других; он или она испытывает сильную потребность в контактах с людьми, но также и боится их.

Другой частый случай это усиление социальных и межличностных паттернов, относящихся к доминированию и подчинению. Это может проявляться в сильных тенденциях к манипулированию, контролю, критике или поучению окружающих. Субъект может делать явные попытки создавать ситуации, среди которых—соперничество и проверка сил или оскорбление, унижение и высмеивание других. Точно так же до карикатурности могут быть усилены поведенческие паттерны покорности и почтительного поведения. Некоторые субъекты не перестают извиняться за всякие незначительные или выдуманные вещи и требуют заверения, что они никому и ничему не мешают. Другие постоянно спрашивают, не обижают и не задевают ли они кого-нибудь, или хотят убедиться, что никто на них не сердится. Нерешительность, беспокойное приставание и пассивно-зависимые маневры также могут достичь крайних размеров и граничить с анаклитическим поведением.

Примечательным и часто наблюдаемым проявлением является отчаянная и решительная борьба за поддержание полного самоконтроля. Как уже описывалось выше, это обычно происходит у субъектов, имеющих различные проблемы с самоконтролем даже в своей обычной жизни. И наоборот, индивиды с богатым внутренним миром, в который они могут спрятаться от травмирующей реальности, на ЛСД сеансах часто жалуются на свою неспособность установить связь либо с внешним миром, либо с их внутренними переживаниями.

Если меньшие дозы ЛСД активируют и усиливают поверхностные слои структуры личности субъекта, играющие важную роль в повседневных взаимодействиях, более высокие дозы экстериоризируют глубокие динамические силы и тенденции. После достижения дозой ЛСД определенного предела, который значительно варьируется от одного субъекта к другому, могут наблюдаться поразительные психологические обращения. На этой точке начинают захватывать и определять переживания и поведение субъекта сильные тенденции, противоположные вышеописанным поверхностным элементам. Они представляют собой важные динамические глубоководные течения, в обычных обстоятельствах подавляемые и контролируемые защитными механизмами. Если описанные ранее феномены приводят к лучшему описательному пониманию различных более или менее важных проявлений аспектов личности субъекта, то проявление этих глубинных тенденций может значительно помочь пониманию динамики структуры личности.

Такое обращение наиболее часто наблюдается у чрезвычайно покорных и беспокойных пациентов, в повседневном существовании очень робких, застенчивых и чрезмерно вежливых и тщательно избегающих любых межличностных конфликтов. После исчезновения попыток самоконтроля эти индивиды выражают значительную агрессию с враждебными и разрушительными тенденциями. Временная конверсия подобного рода очень часто встречается у субъектов, имеющих сильные сексуальные запреты, викторианские предрассудки, чрезмерную склонность к стыду и тенденции к аскетизму, пуританству и ханжеству. Во время ЛСД сеансов в переживаниях этих субъектов преобладают очевидные сексуальные проявления. Эти субъекты склонны к кокетству, фривольному или соблазнительному поведению и прилюдному самолюбованию с сексуальным подтекстом. Они могут предаваться непристойной брани, подавать признаки сексуальной агрессии или пытаться мастурбировать в присутствии ситтеров.

Внезапные, глубокие изменения могут происходить в личностях, обычно страдающих от сильных чувств неадекватности и неполноценности. Они склонны становиться напыщенно самоуверенными, проявляют различные тенденции к диктаторству и доминированию и выражают идеи и фантазии, напоминающие манию величия. Наоборот, в явно авторитарных личностях, чрезмерно автократичных в обычной жизни и демонстративно проявляющих свою силу и власть, эта фаза ЛСД терапии часто выявляет компенсаторный и защитный характер их позиции. Под воздействием ЛСД переживания заполняют лежащие в её основе чувства ужасной незащищенности, низкой самооценки и детской беспомощности. Многие пациенты мужского пола, в повседневности демонстрирующие элементы мужской гордости и поведения мачо с акцентом на бодибилдинге, подчеркивающие мужское господство и превосходство и обращающиеся с женщинами с неуважением и иронией, на сеансах обнаруживают в себе серьезные сомнения в собственной мужественности и питают сильные гомосексуальные страхи. Таким же образом, гиперчувствительность, эмоциональную неустойчивость и чрезмерную ранимость часто проявляют на сеансах люди с выраженно циничным взглядом на мир, которые обычно с едкостями и насмешками относятся к человеческим чувствам и положительным жизненным ценностям.

Также очень часто церковно ориентированные люди, воспитанные в семьях, где доминировал религиозный фанатизм и лицемерные ханжеские взгляды, часто проявляют сильные антирелигиозные тенденции и делают еретические или богохульные комментарии. И наоборот, крайне рациональные личности, чья приверженность прагматическим ценностям и мышлению имеет защитный характер, часто показывают на более глубоком уровне сильные тенденции к метафизическим страхам, иррациональной идеации, суевериям и магическому мышлению.

Различные аспекты структуры личности, обсужденные выше (внешняя видимость, стоящие за ней глубинные движущие силы и взаимодействие между этими двумя уровнями), могут выражаться на ЛСД сеансах многими различными путями. Эти элементы могут переживаться в форме эмоций, физических ощущений, специфических мыслительных процессов и паттернов поведения. Однако более типична для них связь с различными изменениями во всех сенсорных областях восприятия. Они могут вызывать систематические искажения образа тела, замысловатые аутосимволические трансформации и переживания сложных символических сцен, в которых не только восприятие себя, но и восприятие других людей и даже физического окружения радикально изменено.

Вместо попыток описать весь спектр явлений, которые могут произойти в этой связи, мы бегло рассмотрим весьма часто встречающийся животный символизм. Во время характерологического самоисследования многие ЛСД субъекты эмпирически отождествляются с различными животными, традиционно представляющими определенные человеческие личностные качества, взгляды и поведения. Так, аутосимволическое эмпирическое превращение в хищника вроде тигра, льва, ягуара или черной пантеры может выражать сильные агрессивные чувства субъекта. Отождествление с обезьяной может отражать всячески извращенные тенденции и несдерживаемое потворство генитальным и прегенитальным удовольствиям. Сильное сексуальное возбуждение может выражаться трансформацией в коня или быка; если присутствует сильный компонент похоти и беспорядочного промискуитета, это может выражаться образом грязного дикого кабана. Жилка мужского тщеславия и сексуально окрашенного самолюбования может быть высмеяна аутосимволическим изображением субъекта в образе шумного петуха на навозной куче. Осел или овца может символизировать глупость, мул может означать узкий кругозор, а свинья обычно передает пренебрежение к себе, разгильдяйство и нравственные изъяны.

В сеансах с открытыми глазами интрапсихические явления могут проецироваться на других людей или даже на физическую обстановку. Терапевты, персонал, другие пациенты, друзья или родственники могут иллюзорно превращаться в представителей инстинктивных тенденций субъекта. Они могут восприниматься садистами, развратниками, извращенцами, преступниками, убийцами или демоническими образами. И наоборот, они могут представлять воплощения критических взглядов Суперэго и видеться родительскими фигурами, судьями, присяжными, полицейскими, тюремщиками или палачами. В крайнем варианте вся человеческая и физическая ситуация может систематически трансформироваться в сложные сцены борделя, гарема, сексуальной оргии, средневековых подземелий, концентрационных лагерей, зала суда или камеры смертников.

Детальный анализ формы и содержания всех этих явлений с применением свободного описания или свободных ассоциаций ко всем их элементам может стать источником дополнительной конкретной и релевантной информации о личности субъекта. Если ЛСД терапия сочетается с немедикаментозными эмпирическими подходами, любые из этих образов могут быть использованы позже для дальнейшей терапевтической работы; например, упомянутые выше сложные сцены особенно подходят для гештальт техники, разработанной Фритцем Перлсом для анализа сновидений. В общем, ясно показано, что ЛСД переживания весьма специфичны для личности субъекта; они выражают в усиленной и символической форме его или её важные эмоциональные проблемы и тесно связаны с различными соответствующими ситуациями из прошлого или из нынешней жизненной ситуации. Детальное изучение индивидуальных элементов ЛСД переживаний этого уровня, с применением Фрейдовской техники или новых эмпирических подходов, выявляет глубокие сходства между их динамической структурой и структурой сновидений. Фрейд однажды назвал сны «via regia» или «королевской дорогой» к бессознательному, и это высказывание ещё более применимо к ЛСД переживаниям. Все элементы эмпирического содержания ЛСД сеанса, появляющиеся на психодинамическом уровне, напрямую связаны с важными эмоциональными проблемами субъектов.

Пациент передает, как во время психоделического сеанса он увидел ситуацию в своем браке. Его жена выглядела чудовищным хищником, а он—беспомощной мышью, прячущейся от его пасти. Это переживание сильно окрашивалось соответствующими перинатальными элементами.

Способность ЛСД выборочно активировать бессознательный материал с наибольшим эмоциональным зарядом делает этот препарат уникальным инструментов для психодинамической диагностики. Даже одна встреча с ЛСД часто может определить области наиболее значимых конфликтов, выявить глубокие динамические структуры клинических симптомов и помочь отделить релевантные проблемы от нерелевантных. Все ЛСД переживания психодинамической природы, в основном, определяются многими факторами и выражают в загадочной стенографии своего символического языка ключевые проблемы личности. [1]

Символы общих ощущений пациента по поводу его жизни. Корабль его существования едва удерживается на вершине опасной волны, а акулоподобный монстр ожидает в глубинах, готовый проглотить потерпевшую крушение жертву.

Значение личностных факторов для природы, содержания и протекания ЛСД переживаний становится ещё более очевидным, когда препарат принимается повторно в рамках целой терапевтической серии. В этом случае субъект обычно способен проследить различные эмоциональные и психосоматические симптомы, межличностные отношения и поведенческие паттерны до глубинных источников бессознательного. Это происходит в большинстве случаев очень спонтанно, без использования свободных ассоциаций или большой интерпретационной помощи со стороны терапевта. Последовательные ЛСД сеансы можно понимать как процесс постепенной активации и раскрытия содержания динамических матриц бессознательного.

Природа ЛСД переживаний зависит от уровня бессознательного, который активируется и становится фокусом сознательного внимания. Хотя природа бессознательного, как и природа ЛСД явлений, голографична, многоуровнева и многомерна, в практических и теоретических целях полезно выделить определенные основные эмпирические области. Каждая из них наполнена особым содержанием, управляется отдельными динамическими системами и имеет характерное значение для психического функционирования. Следующие три категории ЛСД феноменов кажутся достаточно обособленными и резко очерченными, чтобы быть описанными в качестве отдельных типов:

a. Психодинамические переживания

b. Перинатальные переживания

c. Трансперсональные переживания

В этом контексте мы опустим абстрактный и эстетический уровень ЛСД переживаний, который, похоже, отражает химическую стимуляцию сенсорных органов и не важен с точки зрения более глубокого понимания структуры личности. [2]

ПСИХОДИНАМИЧЕСКИЕ ПЕРЕЖИВАНИЯ

Переживания, принадлежащие к этой категории, связаны с биографическим материалом субъекта и происходят из него, особенно из эмоционально значимых событий, ситуаций и обстоятельств. Они связаны с важными воспоминаниями, проблемами, неразрешенными конфликтами различных периодов жизни индивида, начиная с раннего детства. Психодинамические переживания происходят из тех областей человеческой личности, которые, как правило, доступны в обычных состояниях сознания, или из индивидуального бессознательного, содержащего подавленный биографический материал. Наименее сложные психодинамические явления имеют форму действительного повторного переживания событий прошлого и яркой реконструкции травматических или особенно приятных воспоминаний младенчества, детства или последующих периодов жизни. Более сложные переживания включают творческие комбинации различных элементов памяти, живописные конкретизации фантазий, драматизации желанных мечтаний, защитных воспоминаний и другие сложные переплетения фантазии с реальностью. Вдобавок, психодинамический уровень включает ряд переживаний, содержащих важный бессознательный материал в форме символической маскировки, загадочных защитных искажений и метафорических намеков.

Переживания психодинамических ЛСД сеансов можно в значительной степени объяснить в понятиях базовых психоаналитической концепций. Будь психодинамические эпизоды единственным типом ЛСД переживаний, наблюдения ЛСД психотерапии могли бы служить лабораторным подтверждением фрейдовской теоретической системы. Психосексуальная динамика и базовые конфликты, описанные Фрейдом, с удивительной ясностью и живостью проявляются даже на сеансах простодушных субъектов. Под воздействием ЛСД такие личности испытывают регрессию в детство и раннее младенчество, повторно проживают различные психосексуальные травмы и сталкиваются с конфликтами, связанными с активностью в различных эрогенных зонах. Им приходится встретить и проработать некоторые базовые психологические проблемы, описанные в психоанализе, такие, как комплекс Эдипа и Электры, ранние каннибальские чувства, конфликты в связи с приучением к туалету, страх кастрации и зависть к пенису.

Однако для более полного понимания этих сеансов и их влияния на клиническое состояние психиатрических пациентов и на их структуру личности в психоаналитическое мышление нужно ввести новый принцип. Многие ЛСД явления на этом уровне могут быть объяснены и иногда даже предсказаны, если допустить существование специфических сгущений воспоминаний, для которых я использую название СКО (системы конденсированного опыта). [3] Эта концепция вытекла из моего анализа феноменологии терапевтических ЛСД сеансов, проводимых на ранней стадии моих исследований в Праге. Она оказалась необычайно полезной для понимания динамики начальных стадий психолитической терапии с психиатрическими пациентами.

Страх неизвестности. Пациент повторно переживал ранние воспоминания детства о том, как его оставили дома одного.

СКО может быть определена как специфическое сгущение воспоминаний (и связанных фантазий) различных периодов жизни индивида. Воспоминания, принадлежащие к определенной СКО, имеют одинаковую базовую тему или содержат похожие элементы и наполнены сильным эмоциональным зарядом одинакового качества. Глубочайшие слои системы представлены живыми и красочными воспоминаниями переживаний младенчества и раннего детства. Более поверхностные слои включают воспоминания более поздних периодов, вплоть до нынешней жизненной ситуации. Непомерный эмоциональный заряд, связанный с СКО (что показывает мощная абреакция, часто сопровождающая проявление этих систем на ЛСД сеансах), похоже, является суммой эмоций, принадлежащих ко всем составляющим её воспоминаниям определенного типа.

Отдельные СКО связаны с определенными защитными механизмами и определенными клиническими симптомами. Детальные взаимоотношения между составными частями СКО в большинстве случаев согласуются с фрейдистским мышлением; новый элемент с теоретической точки зрения это концепция организующих динамических систем. Структура личности психиатрических пациентов обычно включает несколько основных СКО. Их конкретные формы, общее число, объем и сила значительно варьируются от одного индивида к другому. Психодинамический уровень бессознательного, равно как и СКО, гораздо менее значим у индивидов, чье детство не было особенно травмирующим.

Согласно базовому качеству эмоционального заряда мы можем выделить негативные СКО (конденсирующие неприятные эмоциональные переживания) и позитивные СКО (конденсирующие приятные эмоциональные переживания и приятные аспекты прошлого индивида). Хотя существуют определенные взаимозависимости и перекрытия, отдельные СКО функционируют относительно автономно. В сложном взаимодействии с окружающей средой они могут выборочно влиять на восприятие субъектом самого себя и мира, своих чувств и мыслей и даже соматических процессов.

Феномены, наблюдаемые на ЛСД сеансах и являющиеся психодинамическими по своей природе, можно понять с позиции последовательной экстериоризации, абреакции и интеграции различных уровней негативных СКО субъекта и открытия путей для влияния позитивных. Когда негативная СКО приближается к области переживаний, в содержании и протекании ЛСД сеансов происходят специфические изменения. Система начинает оказывать определяющее влияние на все аспекты психоделических переживаний. Она определяет направление, в котором иллюзорно трансформируется физическая и межличностная обстановка, диктует способ, которым субъект воспринимает и переживает себя, и доминирует над эмоциональными реакциями, мыслительными процессами и определенными физическими проявлениями. Как правило, СКО играет основную роль до тех пор, пока самое раннее воспоминание, или ядро системы, не будет полностью пережито и интегрировано. После этого на арену выступает другая система и начинает влиять на область переживаний. Часто несколько СКО чередуются в ведущей роли в течение отдельного сеанса или последовательности сеансов, претерпевая параллельные процессы абреакции и интеграции.

Очень интересные взаимозависимость и взаимодействие могут быть показаны между динамикой СКО и событиями во внешнем мире. Уже упоминалось, что активированная СКО определяет восприятие окружающей среды субъектом и его или её реакцию на неё. И наоборот, определенные элементы обстановки или особые события во время сеанса могут активировать СКО с похожими чертами; мы обсудим этот механизм снова в связи с важностью установки и обстановки ЛСД сеансов. Определяющая роль активированной СКО может не ограничиваться периодом фармакологического действия ЛСД; её влияние может продолжаться днями, неделями или месяцами после сеанса. Поэтому принципы динамики СКО, описанные выше, важны для понимания как терапевтического эффекта психодинамических ЛСД сеансов, так и их осложнений (смотри главы 5 и 6 об осложнениях ЛСД психотерапии и течении ЛСД психотерапии).

Перед завершением обсуждения психодинамических и биографических аспектов ЛСД сеансов важно упомянуть категорию переживаний, являющуюся переходной между психодинамической областью и следующим за ней перинатальным уровнем, фокусирующимся на явлениях смерти и рождения, или смерти и возрождения. Эта переходная группа включает повторное переживание травматических воспоминаний из жизни индивида, по природе скорее физических, чем чисто психологических. Такие воспоминания обычно связаны с ситуациями из прошлого, представлявшими угрозу выживанию или целостности тела. Они покрывают широкий спектр, от серьезных операций, болезненных и опасных травм, суровых болезней и ситуаций утопления до эпизодов жестоких психологических и физических нападений. В качестве особых примеров этой группы можно упомянуть воспоминания нахождения в карцере концентрационного лагеря, подвергания процедуре промывания мозгов и техник допроса нацистов и коммунистов и жестокого обращения в детстве.

Эти воспоминания чисто биографичны по своей природе, хотя тематически тесно связаны с перинатальными переживаниями. Нередко повторное переживание различных физических травм из своей жизни происходит одновременно с агонией рождения как более поверхностное приложение. Воспоминания соматических травм являются частым источником очень болезненных и пугающих переживаний на ЛСД сеансах. Также, они, видимо, играют важную роль в психогенезе различных эмоциональных нарушений, что пока не замечено и не признано школами динамической психотерапии. Особенно верно это в случае депрессий, суицидального поведения, садомазохизма, ипохондрии и психосоматических нарушений.

ПЕРИНАТАЛЬНЫЕ ПЕРЕЖИВАНИЯ

Важнейший общий знаменатель и фокус переживаний, происходящих из этой области бессознательного, это группа проблем, связанных с биологическим рождением, физической болью и агонией, старением, умиранием и смертью. Важно подчеркнуть, что встреча с этими критическими аспектами человеческой жизни обычно принимает форму глубокого непосредственного переживания, а не просто символической конфронтации. Специфическая эсхатологическая идеация и видения войн, революций, концентрационных лагерей, несчастных случаев, разлагающихся трупов, гробов, кладбищ и похоронных процессий происходят в качестве характерных иллюстраций или сопровождений перинатальных переживаний. Однако их сущность это крайне реалистичное и аутентичное чувство предельного биологического кризиса, который субъекты часто принимают за настоящее умирание. Нередко пациенты в этой ситуации утрачивают критическое мышление и развивают ложную убежденность в неминуемости настоящей физической смерти.

Потрясающее столкновение с этими тревожными аспектами существования и глубокое понимание уязвимости и бренности людей как биологических существ имеет два важных последствия. Первое из них это глубокий эмоциональный и философский кризис, заставляющий индивидов всерьез задумываться о смысле жизни и своих жизненных ценностях. Через эти переживания они приходят к пониманию (не интеллектуально, но на глубоком, почти клеточном уровне), что независимо от того, что они будут делать, им не избежать неминуемого. Им придется покинуть этот мир, лишившись всего, что они достигли и накопили. Этот процесс онтологического кризиса обычно связан с определенной кристаллизацией базовых ценностей. Мирские амбиции, сопернические устремления и жажда статуса, власти, славы, престижа и собственности угасают, если пересматриваются на фоне неминуемого окончания каждой человеческой драмы биологическим разрушением.

Другое важное последствие этого шокирующего столкновения с явлением смерти это открытие областей религиозных и духовных переживаний, которые, похоже, являются естественной частью человеческой личности и не зависят от культурной и религиозной среды и программирования индивида. Единственным способом разрешить описанную выше экзистенциальную дилемму является трансценденция. Индивиду нужно найти ориентиры, выходящие за пределы узких границ его или её тленной физической оболочки и пределов продолжительности человеческой жизни. Похоже, все, кто переживает эти уровни, получают убедительные прозрения о наивысшем значении духовного измерения в универсальной схеме вещей. Даже позитивистски ориентированные ученые, убежденные материалисты, скептики и циники, бескомпромиссные атеисты и противники религии, такие, как марксистские философы и политики, после столкновения с этими уровнями самих себя вдруг начинают интересоваться духовными поисками.

Последовательности смерти и рождения (или перерождения), характерные для перинатального раскрытия, часто очень драматичны и имеют множество биологических сопровождений, заметных даже стороннему наблюдателю. Субъекты могут часами пребывать в агонических страданиях, гримасничая, задыхаясь и высвобождая огромное количество мышечного напряжения в дрожи, судорогах, сильных припадочных и сложных скручивающих движениях. Лицо может становиться темно багровым или мертвенно бледным, пульс значительно ускоряется. Температура тела обычно колеблется в широком диапазоне, потение может быть усилено, и часто бывает тошнота с фонтанной рвотой.

На нынешней стадии исследований не совсем ясно, как вышеописанные переживания связаны с обстоятельствами настоящего рождения индивида. Некоторые ЛСД субъекты относятся к ним, как к повторному переживанию своей травмы рождения, другие не проводят такой прямой связи и осмысливают свою встречу со смертью и возрождением с чисто символической, философской и духовной точек зрения. Однако даже во второй группе перинатальные переживания, как правило, сопровождаются набором физических симптомов, которые могут быть интерпретированы, как производные биологического рождения. В дополнение к выполнению припадочных движений и других вышеописанных условий могут присутствовать сердечная недостаточность и нарушения ритма и гиперсекреция слизи и слюны. Субъекты также принимают различные эмбриональные позы и выполняют движения, похожие на движения ребенка во время различных стадий появления на свет. Вдобавок, они часто сообщают о видениях или отождествлении с плодом и новорожденным ребенком. Так же часты некоторые подлинные ощущения новорожденного, позы и поведение, а также видения женских гениталий и грудей.

Большая часть богатого и сложного содержания ЛСД сеансов, отражающего этот уровень бессознательного, похоже, попадает в четыре типичных группы или шаблона переживаний. Во время поиска простой, логичной и органичной концептуализации этого наблюдения я был поражен удивительными параллелями между этими шаблонами и клиническими стадиями рождения. Оказалось очень полезным с точки зрения дидактических целей, теоретических соображений и практики ЛСД психотерапии связать эти четыре категории явлений с четырьмя последовательными стадиями процесса биологического рождения и с переживаниями ребенка в перинатальный период. Для краткости я называю функциональные структуры бессознательного, проявляющиеся в этих четырех основных шаблонах переживания, Базовыми Перинатальными Матрицами (БПМ I-IV). Я понимаю их как гипотетические динамические управляющие системы, несущие такую же функцию на перинатальном уровне, как и СКО на психодинамическом уровне.

Базовые перинатальные матрицы обладают собственным специфическим содержанием: конкретными, реалистичными и достоверными переживаниями, связанными с отдельными стадиями биологического рождения и их символическими и духовными дополнениями (к примеру, элементы космического единства, вселенского поглощения, безысходности, борьбы смерти-возрождения и переживания смерти-возрождения). Вдобавок к проявлению специфического содержания базовые перинатальные матрицы также действуют как организующие принципы для материала с других уровней бессознательного. Так, перинатальные переживания на психоделическом сеансе могут начаться в связи со специфическим психодинамическим материалом, относящимся к различным СКО, а также в связи с определенными типами трансперсональных переживаний. Особенно часто переживаниям рождения сопутствуют воспоминания болезней, операций и несчастных случаев из жизни индивида, архетипические феномены (особенно образы Ужасной Матери и Великой Матери), элементы группового сознания, родовые или филогенетические переживания и воспоминания прошлых воплощений.

Отдельные перинатальные матрицы также имеют устойчивые ассоциации с активностью в фрейдовских эрогенных зонах и с определенными категориями психиатрических нарушений. Все эти сложные взаимоотношения показаны в синоптической модели на страницах 75-78. Они дают ключи к пониманию многих иначе озадачивающих аспектов ЛСД переживаний, а также имеют далеко идущее значение для теории психиатрии. Эта модель показывает, помимо всего прочего, и тесные параллели между стадиями биологического рождения и картиной сексуального оргазма. Сходство между данными двумя биологическими моделями это факт фундаментальной теоретической важности. Оно позволяет перенести этиологический акцент в психогенезе эмоциональных нарушений с сексуальной динамики на перинатальные матрицы, не отрицая и не занижая важности и правильности базовых фрейдовских принципов понимания психодинамических феноменов и их взаимоотношений.

Ниже Базовые Перинатальные Матрицы будут описаны в последовательности, в которой расположены соответствующие стадии биологического рождения. В серийных ЛСД сеансах хронологический порядок не поддерживается, и элементы отдельных матриц могут проявляться в самых разных последовательностях. Процесс смерти-возрождения не состоит из одного-единственного переживания умирания и перерождения, и неважно, насколько глубоким и полным это переживание может ощущаться. Как правило, требуется значительное число последовательностей смерти-возрождения и целые серии ЛСД сеансов с высокой дозой, чтобы проработать материал перинатального уровня со всеми его биологическими, эмоциональными, философскими и духовными проявлениями.

В этом процессе индивид должен предстать перед глубочайшими корнями экзистенциального отчаяния, метафизического страха и одиночества, убийственной агрессии, неизмеримой вины и чувства неполноценности, а также мучительного физического дискомфорта и агонии полного уничтожения. Эти переживания открывают доступ к противоположному концу спектра—оргастическим чувствам космических масштабов, духовного освобождения и просветления, чувства экстатического соединения со всем творением и мистического единства с творящим принципом Вселенной. Поэтому психоделическая терапия, включающая переживания перинатального уровня, кажется современной версией процесса, который практиковался на протяжении тысячелетий в различных храмовых мистериях, ритуалах перехода, тайных посвящениях и религиозных собраниях экстатических сект.

БПМ I