Огорчения 1603 года

Год 1603-й нес на себе печать грустных событий 1602-го. После временного охлаждения король снова помирился с маркизой и в феврале узаконил их маленького сына. Соответственно ухудшились {514} отношения с королевой. К тому же Генрих тяжело заболел. Избавившись от легочных осложнений, мучивших его с молодости вплоть до 1589 г., теперь он страдал многими болезнями. Он был подвержен хронической диарее, вызванной его непомерным аппетитом. Он злоупотреблял острыми блюдами, устрицами, дынями и другими сырыми овощами и фруктами, поглощал огромное количество пищи, как при настоящей булимии. Разрушались зубы, что приносило ему немалые мучения. Время от времени напоминал и о себе последствия венерических болезней, потом появились возрастные заболевания — камни в почках и длительные приступы подагры.

В 1603 г. его одолели все эти болезни разом. В замешательстве от ухудшения здоровья и от вынужденной неподвижности, он беспокоился о своем состоянии и думал, что умирает. В мае, прогуливаясь после ванны по тенистым аллеям Фонтенбло, он сильно простудился. Как и в 1598 г., началась лихорадка, воспаление уретры и сильнейшие колики. Известие о его болезни распространилось по всему королевству, и его сочли умирающим. На следующий день он почувствовал себя лучше, температура начала падать. 24 мая врачи созвали консилиум и предписали ему строгий режим, а именно — умерить аппетит, отказаться от охоты и женщин, так как соития в ближайшие три месяца могли стать для него фатальными.

Но как только король почувствовал себя лучше, он стал вести себя как ни в чем ни бывало. Исключительная крепость его организма позволила ему быстро восстановить силы. В конце июля он уже ездил верхом, охотился, в августе снова принялся {515} объедаться. Что касается женщин, то его воздержание продлилось весьма недолго.

Между тем всеобщее недовольство не утихало. Письмо кардинала д'Осса к Вилльруа от 27 февраля перечисляет: «Недовольное дворянство, притесненная и ослабленная церковь, несчастный народ и третье сословие, попранные и угнетенные». Теперь неприятности исходили от д'Эпернона. Будучи губернатором Меца, герцог назначил комендантом крепости Роже де Комменжа, прибывшего туда с братом. Население их сразу же возненавидело. Тронутый жалобами жителей, король попросил герцога урезонить двух мелких тиранов, и д'Эпернон в мае отправился в Мец, но его присутствие было чревато новыми волнениями, так как Комменж заявил, что сдаст город только королю. Генрих воспользовался случаем проявить свою власть в городе, только что отобранном у Испании, и навести там порядок исключительно одним своим присутствием. Он думал также лишить д'Эпернона власти, которой тот явно злоупотребил, что могло стать опасным в случае конфликта с Испанией.

Экспедиция в Мец превратилась в большое путешествие двора с королевой и Цезарем Вандомским. 13 марта 1603 г. Генриха встретили в древнем епископском городе триумфальными арками и изъявлениями радости. Без всяких усилий он овладел ситуацией. Комменж был смещен, и король заменил его верными людьми, которые будут только теоретически подчиняться д'Эпернону, а на самом деле будут получать приказы от короля.

Поездка в Мец помогла решению и других проблем. Король принял иезуитов — и как раз тех, которые {516} подстрекали факультеты университета в Пон-а-Массоне, любимом детище кардинала Лотарингского. Это означало возвращение им королевских милостей. Потом двор отправился в Нанси, где Генрих встретился со своей сестрой Екатериной. Она умрет в следующем году, и Генрих напишет своему зятю: «Я не знаю, кто из нас двоих понес более тяжелую утрату из-за смерти моей любимой сестры!»

В 1603 г. расположение герцога Лотарингского было очень важным, так как отношения с протестантскими союзниками усложнились. Герцог Бульонский подстрекал немцев и швейцарцев, а верный друг, Елизавета Английская, недавно скончалась. Генрих имел основания опасаться за будущее. Наследник королевы-девственницы, хотя и протестант, был сыном Марии Стюарт, следовательно, кузеном Гизов, и было еще неизвестно, на чью сторону он станет.

Но король Франции нуждался во всех своих союзниках, так как в это время холодная война с Испанией снова обострилась. В 1601 г. существовало достаточно поводов для конфликта с Мадридом: инцидент с послом Франции в Испании Ла Рош-Потом, да и помощь, оказанная Генрихом голландцам, осажденным в Остенде испанскими войсками. Экономическая война 1603 г. началась из-за северных провинций Нидерландов, из-за голландцев, которые не подписали Вервеннский договор и продолжали сражаться с войсками испанского короля. Генрих активно их поддерживал. Мадрид неоднократно выражал протест. В начале 1603 г. Филипп наложил дополнительные 30% пошлины на все ввозимые в Испанию товары. Французская торговля понесла большие убытки, так как Франция экспортировала в {517} Испанию множество товаров. Генрих готовился к реваншу. Многочисленные пасквили, исходившие в основном от протестантов Ла Рошели, клеймили испанскую политику и призывали принять ответные меры.

Вероятно, неприятности со здоровьем короля активизировали его внутренних врагов. Дофину было всего два года, а его мать была иностранкой. Король со дня на день мог умереть. Генриетта д'Антраг была убеждена, что держит ключи от власти. Чтобы укрепить свое положение при дворе, она летом 1603 г. подружилась с графом Суассоном. Через него она попыталась получить новые доходы — пошлину в 15 су за каждый тюк полотна, ввозимый или вывозимый из Франции, на что король с легкостью согласился, но Сюлли вскоре аннулировал эту сделку.

У Генриетты все еще находилось пресловутое обещание короля вступить с ней в брак, и она довела его содержание до сведения Рима. Королевское обязательство, по ее разумению, имело юридическую силу, так как предшествовало брачному контракту с принцессой Тосканской, а это значило, что брак короля с Марией недействителен. Она считала, что не сын банкирши, а ее сын является законным наследником и дофином.

Эта аргументация не могла убедить ни Рим, ни французскую общественность, но она могла побудить вельмож к мятежу, если некоторые иностранные державы ею заинтересуются. Во времена заговора Бирона Мадрид и Турин не скупились на обещания. Поэтому, выйдя из Бастилии, граф Овернский возобновил контакты с Испанией заодно со своей сводной сестрой, маркизой, и отчимом, д'Антрагом. {518} Семейный клан через Тремуйя знал о поддержке герцога Бульонского и всех тех, кто оплакивал Бирона.