Габриель

С тех пор как Великий Повеса уехал из По и Ажетмо, он не хранил верность Коризанде, и все об этом знали. Он, конечно, продолжал поверять просвещенной графине свои сокровенные мысли и заботы, но пыл своей страсти дарил случайным подругам на бивуаках и в военных лагерях. Какое-то время его официальной любовницей числилась Эстер Эмбер. Одни уступали после настойчивых домогательств, {363} другие предлагали себя сами, и только одна наотрез отказала — Антуанетта де Пои, маркиза де Гершвиль, принадлежавшая к одной из самых знатных семей Сентонжа. Она блистала при дворе Генриха III, когда была супругой Анри де Силли, графа де Ла-Рош-Гийона. В 1586 г. после смерти мужа она удалилась в свои земли в Нормандии. Там зимой 1589 г. с ней и познакомился король. Маркиза принимала ухаживания, но не захотела фигурировать в его «донжуанском списке». Пришлось смириться. Вскоре Антуанетта вторично вышла замуж за Шарля дю Плесси Лианкура, который будет губернатором Парижа, а Антуанетта станет первой придворной дамой жены Генриха IV — королевы Марии Медичи.

Генрих быстро утешился в объятиях веселых монахинь. Размещение штаб-квартиры на Монмартре позволило королю и его товарищам вкусить любовь хорошеньких бенедиктинок из соседнего аббатства. Аббатисе Клод де Бовилльер было 18 лет. Она недолго сопротивлялась смелым атакам своего государя. Потом, 31 июля, штаб-квартира разместилась в Лоншане, недалеко от аббатства францисканок, чья распущенность была общеизвестна. Лоншан и Монмартр называли «складом армейских боеприпасов», как свидетельствует д'Обинье. Король одарил там своим вниманием двадцатидвухлетнюю Катрин де Верден. Этот эпизод породил каламбур Бирона: «В Париже все говорят, что вы сменили религию». — «Как это?» — «Религию Монмартра на религию Лоншана». Король расхохотался, так как на языке того времени слово «религия» значило также и «монастырь». Впрочем, похождения короля в монастырях дали пищу также и лигистским памфлетистам. В {364} одном из памфлетов король сравнивается с бородатым козлом, идущим впереди стада «похотливых коз, главным образом монахинь, которых он таскает за собой по городам и весям».

После блокады король позволил себе несколько дней отдыха в Мант-ла-Жоли. Хоровод дам заигрывал с воинами. Мадам д'Юмьер дала понять, что готова пасть в объятия короля. Генрих, естественно, не упустил такой возможности, но без особого порыва. Звезда Габриели взойдет немного позже, в ноябре 1590 года. Король «провожал» в Пикардию испанские войска и остановился в замке Кэвр, расположенном между Компьенем и Суассоном. Первым, кто рассказал ему о ней, был его обер-шталмейстер Роже де Сен-Лари, сеньор де Белльгард. Он был одним из самых элегантных и блестящих мужчин его окружения, гасконец, племянник д'Эпернона, присоединившийся к королю с первыми придворными прежнего двора. Он был моложе Генриха на десять лет. В компьенском лагере он неосторожно похвастался своей победой, и король бесцеремонно увязался за ним в замок Кэвр, чтобы поглядеть на Габриель самому. О ней говорил ему еще один человек, это был Шеверни. Он давно уже был любовником мадам де Сурди, и ни для кого не было секретом его мирное сосуществование втроем — с ней и ее мужем. А мадам де Сурди была теткой Габриели. Она принадлежала к семье, в которой умели подчинять добродетель требованиям момента.

Габриель д'Эстре родилась в 1573 году. Ее отец Антуан д'Эстре, губернатор Ла Фера, не шибко знатный дворянин, был человеком бесхарактерным и ничтожным. Мать, Франсуаза Бабу де Ла Бурдезьер, {365} принадлежала к старинному туренскому роду. В 1584 г., бросив семью, она сбежала в Овернь с молодым маркизом д'Алегром. Через четыре года после бегства матери Габриель поселилась в семейном замке Кэвр вместе со старшей сестрой Дианой. Их отец жил в Ла Фере, и девушек воспитывала их тетка Изабо Бабу, супруга Франсуа де Сурди и любовница канцлера. Габриель, белокожая голубоглазая блондинка, была ничем особенно не примечательна и не очень-то умна. Она не осталась равнодушной к красноречивым взглядам Белльгарда, который к тому же уверял, что хочет на ней жениться. Для нее это была бы блестящая партия. К несчастью обер-шталмейстера, король с первого взгляда влюбился в мадмуазель д'Эстре и поклялся ее завоевать. Однако сначала его поведение не выходило за рамки благопристойности. Габриель заметила, что король неравнодушен к ее чарам, но продолжала благосклонно принимать ухаживания своих поклонников, Белльгарда и герцога Лонгвилля. Вернувшись в Компьень, король узнал, что красавица продолжает предпочитать ему соперников, более молодых и более элегантных.

В припадке ревности он вызвал своего обер-шталмейстера и без обиняков заявил, что тот должен отказаться от возлюбленной из уважения к своему государю. Он уже считал Габриель своей собственностью. Белльгард был опытным царедворцем, привыкшим покоряться своим королям, будь то Генрих III или Генрих IV. Он и на этот раз сделал вид, что подчинился и пообещал поступить так, как требует король. Правда, от брачных планов пришлось отказаться. В остальном же он положился на случай. Габриель {366} была тогда в Компьене. Король решил, что настал момент без всяких околичностей признаться ей в своей благосклонности. Девица рассчитывала выйти замуж за красивого и молодого обер-шталмейстера. Король, невзирая на свою корону, был стареющим мужчиной, обычно неряшливо одетым, неотесанным солдафоном. Она отважилась заявить ему, что никогда его не полюбит, и уехала в Кэвр.

Раздосадованный этим неожиданным сопротивлением, Генрих на следующий день с несколькими дворянами поехал за ней вслед. Поскольку дороги в Кэвр были опасными, он переоделся крестьянином и вошел в замок в рубище и деревянных башмаках, водрузив на голову мешок с соломой. Габриель в это время прогуливалась с сестрой по галерее. Она остолбенела, когда этот мужлан приблизился к ней, холодно сказав, что не в силах даже смотреть на него, так он уродлив, и быстро удалилась. Дело могло принять скверный оборот, но в семье Бабу было не принято отпускать короля с пустыми руками. Дамы уже несколько дней размышляли над ситуацией. Шеверни, вероятно, тоже. Если Генрих безумно влюблен, нужно уговорить Габриель покориться. Прочная связь может обеспечить богатство и успех всей семьи. Генрих практически был холостяком и, по его собственным словам, «королем без королевства, полководцем без денег и мужем без жены». Возможно, он уже созрел для длительной привязанности и откажется от мимолетных связей. После ухода Габриели дело в свои руки взяла ее старшая сестра Диана. Она пыталась смягчить «большое неудовольствие» короля и объяснила поведение Габриели ее стыдливостью и неопытностью. Результат не заставил себя {367} ждать. Господин д'Эстре с двумя дочерьми был приглашен в компьенский лагерь.

Семейный клан вскоре был вознагражден за свои старания послужить интересам короля. Незадолго до этого лигисты захватили города, где губернаторами были Антуан д'Эстре и Франсуа де Сурди, один в Ла Фере, другой в Шартре. Разумеется, они хотели получить их назад. Но король еще не решил, как будут развиваться дальнейшие военные действия. В Совете преобладало мнение, что нужно вернуться в Нормандию и осадить Руан, что было логично. Но семья Габриели и канцлер Шеверни настояли на Шартре. Сурди был губернатором города, Шеверни имел в окрестностях Шартра большие владения.

Король согласился на этот план. 19 февраля 1591 г. он подошел к городу с армией, генеральным штабом и небольшим двором, в который, естественно, входили мадам де Сурди, Диана и Габриель. Король также отозвал Бирона из Нормандии и Шатильона из Берри, где они действовали довольно успешно. Прошли недели, а существенного результата не было. Каждый день в лагере пировали и танцевали, двор развлекался. Когда все ложились спать, король, взяв с собой сотню всадников, отправлялся в дозор. «Рони, — писал он своему другу в Мант, — я слышал, что вы устали и похудели от трудов. Если хотите отдохнуть и поправиться, приезжайте сюда». Шартрцы сопротивлялись дольше, чем предполагалось. Король терял терпение. Д'О и еще несколько членов Совета предлагали снять осаду и во всем винили Шеверни. Перед тем как уйти, они все же предприняли последнюю попытку штурма. Она удалась, и город сдался. Король вошел туда 19 апреля {368} и назначил канцлера губернатором, а Сурди — комендантом. По словам д'Обинье, осада была предпринята «ради прекрасных глаз». По-видимому, Габриель к тому времени уже уступила королю. Взятие Шартра взволновало парижан. Не начало ли это нового наступления? Но события следующих недель опровергли их страхи. Разрывавшийся между членами Совета и семейством д'Эстре Беарнец не принимал окончательного решения: Нормандия или Пикардия. Он взял Оно, Дурдан и Удан, потом вернулся в Санлис, затем в Мант, ненадолго остановился в Дьеппе, чтобы встретить подкрепление из Англии, и снова вернулся в Пикардию. Это было не то, на что рассчитывала королева Елизавета, когда подписывала Гринвичский договор с французскими эмиссарами и послала во Францию своего фаворита графа Эссекса во главе 4000 солдат. Помощь, которую она пообещала, предназначалась для того, чтобы взять Руан и обеспечить совместное сопротивление испанским экспедиционным войскам.

Но у ее «дорогого брата» Генриха были другие планы. С тех пор как в войну вступили испанские войска, Пикардия стала плацдармом для вторжения. Герцог Майенн даже хотел проложить там себе коридор с прилегающими укрепленными городами и для начала взял Шато-Тьерри. С сентября два важных города находились в руках короля, Сен-Кентен, который присоединился добровольно, и Корби, который был взят штурмом. Бирон захватил также Шони. Итак, у короля были веские причины вернуться в этот район и начать осаду Нуайона, но меж тем поползли слухи, что этот план исходил от Габриели и был подсказан ее семейством, чтобы с выгодой заменить {369} Ла Фер. Есть основания верить этим слухам — когда через три недели, 19 августа, Нуайон был взят, отец Габриели Антуан д'Эстре был назначен его губернатором, а ее брат Франсуа-Аннибаль — епископом. Все, в том числе и королева Англии, отлично знали что король подчиняется желаниям этой семейки. В октябре ее посол напишет ей: «Король выбрал этот город из-за пылкой любви к дочери губернатора».

После захвата Нуайона по крайней мере можно было надеяться, что Генрих двинется в Нормандию. Он же предпочел отправиться в Арденны, в гости к герцогу Неверскому, потом по дороге в Седан заехал со всеми принцами крови к Тюренну, который недавно женился на наследнице герцога Бульонского. Теперь он обязан был защищать интересы короля на северо-восточной границе и отражать атаки герцога Лотарингского. В то же время подошел принц Ангальтский с 15000-тысячной армией, набранной в Германии. 29 сентября недалеко от Вердена король произвел смотр этим войскам. Но вернувшись в Нуайон, он не спешил покидать город и расстаться с Габриелью. Наконец, в конце ноября он решился на отъезд.