Часть 2 (продолжение).

Третья стадия смерти — «свет в конце туннеля» — связана с выходом души через один из 350 тысяч каналов нади. В соответствии с выбранной программой, всплывающей в уме подобно пузырькам воздуха в воде, мы входим в тот канал, который освещается Параматмой, локализованной формой Бога, сопровождающей нас в течение всего материального существования. В соответствии с уровнем своего сознания мы можем видеть облик Параматмы или просто свет, исходящий от Бога. Каждый канал имеет свой оттенок — фиолетовый, синий, красный, зеленый, оранжевый и т.д. Согласно тибетской «Книге мертвых» даже по оттенку цвета можно понять, в какую форму жизни и в какое место Вселенной мы отправляемся.

Третья стадия смерти в земном летоисчислении составляет 40 дней, хотя субъективно может показаться вечностью. Поминать умершего на 40-й день неправильно — нужно прибавить еще девять дней к 40. Только на 49-й день умерший заканчивает свое земное существование. В это время эфирное тело полностью распадается, и вся информация переписывается на одну из матриц Вселенной. Существует пространство, называемое Питри-локой. Сколько бы ни жило людей во Вселенной, после их смерти вся информация об их судьбе в символической форме кодируется в «Мире Питри». Питри-локу называют планетой предков. Все образы людей, живших когда-то в нашей вселенной, продолжительность существования которой составляет 311 триллионов 40 миллиардов лет, принимают в этом пространстве некую символическую форму. После смерти человек может вступить в контакт с информацией («образом») своих предков по своему желанию.

Помните слова Иова «живые позавидуют мертвым»? Дело в том, что ни «ада», ни «рая» не существует во внешнем мире. Они внутри нас и похожи на сон. Кто-то усмехнется: «Ну и что же? Это всего лишь сон». Но разве мы не просыпаемся в холодном поту и не кричим, когда видим страшные сны?

Итак, мы отправляемся в путешествие по одному из каналов нади, дабы пройти наши внутренние «ад» и «рай». Что же лучше вначале? Вероятно, это зависит от того, насколько человек был благочестив или греховен в своей жизни.

Все наши желания вначале «подпитываются» определенными мыслями, а затем «поливаются» соответствующими поступками. Так мы порождаем так называемые элементалы» (мыслеобразы). Благочестивые элементалы напоминают ангелоподобных существ, негативные же — чудовищ, подобных тем, что можно увидеть в компьютерных играх или фильмах ужасов. Когда мы проходим через один из каналов нади, мы оказываемся на различных «сценах», где появляются все эти чудовища, которых мы сами породили. Например, в ведических канонах говорится, что если человек ест мясо, т.е. берет плоть убитого им или для него живого существа, он порождает соответствующий мыслеобраз, с которым встретится во время смерти. Мясо на санскрите называется «мамса». Это означает: «В этой жизни я ем тебя, в следующей жизни ты будешь есть меня». Таким образом, мы даем санкцию на то, что станем сами пищей для других.

Все это будет происходить во время третьей стадии смерти. Некоторые говорят: «Но я же сам не убиваю!». Однако Веды указывают, что те, кто убивает, те, кто дает санкцию на убийство, те, кто торгует мясом, те, кто его разделывает и те, кто его готовит или ест — совершают один грех.

Если вы осуждали кого-то или ненавидели, проявляли непомерную жадность или гордость, знайте: вы породили ужасных монстров, уничтожить которых можно только специальными мантрами или духовными практиками.

Существует древняя притча о том, как духовный учитель объяснял своим ученикам суть понятий «ад» и «рай», находящихся внутри нас.

…Высоко в синем небе пылало Солнце. В ярком его свете вода в Ганге казалась темной, почти черной. На берегу великой реки сидели учитель и несколько учеников.

— Итак, теперь вы знаете о том, что все наши желания вначале «подпитываются» определенными мыслями, а затем «поливаются» соответствующими поступками. Так рождаются мыслеобразы. Еще раз повторяю вам: негативные мыслеобразы подобны чудовищам. Когда, умирая, мы проходим через один из каналов нади, мы оказываемся на разных «сценах», где встречаемся со всеми этими монстрами, которых мы сами породили.

Воцарилось молчание. После паузы гуру спросил: «Все ли поняли сказанное мной?». Один из учеников, совсем молодой, с длинным носом и живыми блестящими глазами, дернул щекой.

— Простите, учитель. Получается, что «ад» существует внутри нас, и это вроде бы понятно. Но как хочется увидеть все это собственными глазами, очутиться в «аду», испытать на себе, что это такое!

— Будь по-твоему, — отвечал учитель, — но ответь, сколько времени тебе надобно, чтобы как следует ощутить, что же такое «ад»?

Тут любознательный молодой человек вспомнил, что его наставник наделен немалыми мистическими способностями, и стушевался. Однако отступать было поздно.

— Я думаю, пятнадцати минут будет достаточно, — пробормотал он… и немедленно вокруг сгустились сумерки.

Перед ним простиралась бесконечная пустыня. Тут и там из песка торчали, высунувшись по локоть, сжатые в кулак руки. Внезапно у нескольких, ближайших к нему, кулаки разжались, и в середине каждой ладони обнаружилось по широко открытому глазу. Все глаза уставились на ученика и принялись рассматривать его. Взгляды, беззастенчивые и глумливые, казалось, раздевали догола и выворачивали наизнанку. Через минуту раскрылись остальные руки, и в них обнаружились беззубые рты, из которых потек гной вперемешку со словами. Прислушавшись, можно было понять, что рты обсуждают все недостатки новоприбывшего, вспоминают отдельные эпизоды его жизни, вытаскивают на свет самые сокровенные его мысли и глумятся над ними. Не выдержав, ученик заткнул пальцами уши, и тогда ближайший рот плюнул гноем, который попал прямо в лицо и стал жечь, точно расплавленный свинец. Завывая от боли, ужаса и отвращения, ученик бросился бежать, не разбирая дороги. Он несся под градом плевков, насквозь прожигавших одежду, разъедавших кожу и мышцы, и вдруг почувствовал, что песок под ногами кончился. Осторожно приоткрыв один глаз, он увидел, что стоит на берегу озера, от которого веет свежестью и прохладой. Задыхаясь от счастья, он по грудь вошел в воду и принялся смывать с себя зловонные плевки. Рядом с ним из воды высунулась голова аллигатора, непостижимым образом напомнившая ученику его собственное лицо, отразившееся в большом зеркале в тот момент, когда он, будучи подростком, жестоко и язвительно издевался над своей младшей сестрой.

«Смена декораций», — пропищал аллигатор. Тут же из его пасти поползли длинные и тонкие коричневые черви. Ученик с ужасом увидел и почувствовал, что твари проникли под одежду, подобрались к его голове и стали заползать во все естественные отверстия тела. Испытывая ни с чем не сравнимую боль, ученик с огромным трудом выполз на берег и уткнулся лицом в холодную землю.

Почва перед ним разошлась, и оттуда выглянуло мертвое лицо его матери. Из глазных впадин его торчали хвосты скорпионов. «Смена декораций», — прохрипело лицо. От него стали отваливаться куски плоти, и наконец обнажился собачий череп. «Помнишь, как ты хотел ударить по лицу свою мать?», — прогавкал череп и откусил ученику нос. Заливая землю вокруг кровью, хлещущей из обезображенного лица, ученик встал на четвереньки.

«Что же это, что же это?», — беззвучно шептал он, пытаясь сдержать рыдания. Из глаз его хлынули слезы. За те несколько секунд, что он плакал, все его раны и язвы зажили и перестали болеть. Он поднялся на ноги. «Ты сам знаешь, что это, — прошелестел песок под ногами, прошептал ветер, зажурчала вода в реке. — Это твои зависть, злоба, алчность…»

«Привет, — донесся откуда-то снизу звонкий детский голос, — смена декораций». Перед ним стоял крошечный, ростом в локоть, прехорошенький маленький мальчик. Он улыбнулся, и ученик увидел, что зубы у мальчика волчьи. «Мучить животных — нехорошо», — ласково сказал мальчик-волк, и всадил в правое колено ученика неизвестно откуда взявшуюся кирку. В глазах у того вспыхнули искры, и он повалился на землю. «Да, нехорошо», — повторило существо и вонзило кирку ему в голову, — надо же, у нас, оказывается, и мозги имеются!». Вдруг маленький мучитель куда-то пропал, и раны вновь стали заживать сами собой. Не успел он порадоваться этому, как снова — «Смена декораций!», и он висит вниз головой на железной пальме, а рядом громоподобно квохчет курица величиной со слона. «Какой вкусный червячок попался мне на обед! Сначала выклюем ему глазки!»

Он не смог бы, даже если б захотел, подсчитать, сколько еще раз звучало это «Смена декораций!», сколько перед ним прошло жутких, гротескных, отвратительных созданий, олицетворявших подлость, ненависть, заносчивость, тщеславие, лень… Сколько раз его варили в сиропе, замешанном не на сахаре, а на лжи, выжигали глаза раскаленными сгустками злобы, заставляли глотать живых пираний предательства, выдирали ногти и посыпали кровоточащие пальцы жгучими крупинками воровства и мздоимства… Всякий раз его плоть восстанавливалась, оживала, чтобы подвергнуться новым мукам. В конце концов, он потерял счет времени.

«Смена!..»

Он не мог думать ни о чем, кроме боли, ибо не чувствовал ничего, кроме страданий. Он был бы счастлив, если бы его тело, ежеминутно испытывающее адские муки, наконец, перестало бы восстанавливаться, рассыпалось бы в прах и перестало что-либо ощущать… увы. Он мечтал о том, чтобы рассудок его помутился — если бы подобное произошло, боль отступила бы. Но и в этом ему было отказано. Казалось, прошла вечность с тех пор, как он оказался здесь.

— Целая вечность в аду… целая вечность. За что, учитель? Зачем вы обманули меня? Я проклинаю вас и ваш обман! Вытащите меня отсюда!!!

Внезапно жуткие твари отступили в стороны, окружив ученика плотным кольцом. На свинцово-черном небе разошлись тучи, на землю внутри круга монстров упал солнечный луч, из которого выплыла фигура его духовного учителя. Он улыбнулся и подошел к ученику.

— Вечность? Отнюдь, друг мой. Ты отсутствовал всего лишь пять минут — меньше, чем хотел сам. Но, может быть, тебе все же не терпится досмотреть спектакль до конца?

Праведная деятельность, напротив, подарит нам «райские» наслаждения. На нашем пути будут возникать сказочные рощи и сады, источающие удивительные цветочные ароматы и наполненные прекрасным пением птиц. Вдоль голубых озер встретятся изумительно красивые мужчины и женщины, и мы сможем испытать «небесные наслаждения», превосходящие в сотни тысяч раз любые земные радости. Однако и это рано или поздно закончится, и мы должны будем расстаться с иллюзиями этого удивительного мира.