Непостоянность.

Другим важным качеством реакций переноса явля­ется их непостоянность. Чувства переноса часто неустой­чивы, беспорядочны и причудливы. Это в особенности верно для раннего анализа. Гловер (1955) определил эти реакции очень подходящим образом как «плыву­щие» реакции переноса.

Типичный пример внезапных и неожиданных измене­ний, которые могут иметь место в ситуации переноса,— следующая последовательность событий, которые про­исходили в течение одной недели в анализе одной моло­дой истерично-депрессивной женщины во время ее вто­рого месяца лечения. Она работала хорошо, несмотря на свой страх, что я могу найти ее ординарной и не за­служивающей вознаграждения. Ее чувства по отношению ко мне были полны благоговения и обожания со скры­той надеждой, что она мне понравится.

Внезапно на одном из сеансов после значительного затруднения она допустила, что влюблена в меня. Она приписывала начало этого чувства концу прошлого се­анса, когда заметила, что мои брюки помяты, а мой галстук перекосился. Она посчитала, что это признак того, что я не материалист, не жадный капиталист, но мечтатель, идеалист, даже художник. Весь день и ночь она фантазировала обо мне так, что интенсивность ее чувств увеличивалась, и она наслаждалась этим состо­янием связи. Даже когда мы начали анализировать эту реакцию и провели ее назад, в прошлое, ее чувства сохранились. [188]

На следующий день она была переполнена чувством вины. У ее ребенка в течение ночи развилась боль в ухе, и пациентка чувствовала, что это результат ее беспечности; она провела так много времени в мечтах о своей новой любви, вместо того, чтобы заботиться о своем ребенке. Из этого она заключила, что я должен презирать такую фривольную женщину. Когда я попы­тался проследить историю этой реакции, она почувст­вовала, что я наказываю ее, как она того заслуживает. На следующий день (третий) она ощущала мое при­ветствие как холодное, почти как ухмылку, а мое мол­чание как презрительное. Теперь она чувствовала, что я не идеалист, не мечтатель, не заботящийся о внешнем виде, а что я самонадеян и высокомерен со своими пациентами, «бедными богатыми невротиками». Она защищает себя и свою группу, атакуя меня, как одного из этих дьявольски умных психоаналитиков, которые живут за счет богатых, но при этом презирают их. Она нашла, что запах моей сигары отвратителен, даже тош­нотворен.

На следующем сеансе она нашла мои попытки ана­лизировать ее враждебные чувства неуклюжими, но внушающими любовь. У меня, вероятно, хорошие на­мерения и доброе сердце, только я угрюм, Я был вы­нужден сменить сорт своих сигар и покупать более до­рогие из-за ее критиканства, и она была признательна мне за мою предупредительность. Она надеется, что я буду когда-нибудь ее гидом и ментором, потому что, она знает, я в этом отношении блестящ. Когда же я про­молчал, она почувствовала, что я чванлив, старомоден и брюзга. Я, вероятно, зубрила и тягловая лошадь, ко­торая любит только свою работу. Она ушла с сеанса с таким чувством, что я, может быть, хороший анали­тик, но ей жаль женщину, вышедшую за меня замуж. Это весьма «крайний» пример непостоянности, но он показывает причудливый и переменчивый характер ре­акций переноса в раннем анализе некоторых истеричных и депрессивных пациентов.