Трансформация чжоуской структуры

Итак, со второй половины Чуньцю, примерно на рубеже VII–VI вв. до н. э., в чжоуском Китае все заметнее становится процесс внутренней трансформации. Этот процесс протекал двумя основными потоками. С одной стороны, как о том только что шла речь, давала о себе знать тенденция к приватизации, тесно связанная с разложением общины. С другой – происходил заметный процесс дефеодализации, о котором стоит сказать подробнее.

Дело в том, что масштабы дворцовых интриг, нередко приводивших к насильственной смене правителей, а также постоянные междоусобные войны царств и аристократических уделов‑кланов не просто создавали обстановку дестабилизации, но и вели к внутреннему ослаблению чжоуских государств. Усиливавшиеся в связи с этим центробежные тенденции становились опасными для дальнейшего существования Китая, что наглядно подтверждалось расширением вмешательства во внутренние дела царств варварских племен, к помощи которых время от времени прибегала то одна, то другая из вовлеченных в конфликты сторон.. Реальная власть правителей ослабевала, о чем вскользь уже говорилось в связи с упоминанием о гегемонах: после первых двух остальные претенденты на это звание уже не имели достаточной для него силы. Словом, перед раздробленным и втянутым в постоянные феодального типа междоусобицы Китаем объективно встала жизненно важная задача – преодолеть децентрализацию. И эту задачу первыми поняли и стали всеми средствами пытаться решить правители царств. Главными средствами решения были два.

Первое из них сводилось к укреплению внутренней администрации за счет ослабления уделов. С конца VII и тем более в VI в. до н. э. уделы перестали создаваться. В качестве объекта пожалования за услуги правители начали прибегать к условным должностным владениям, исчислявшимся точно фиксированным количеством поселений либо дворов‑домохозяйств, доход с которых становился жалованьем за службу или наградой за подвиги и успехи. Те земли в царствах, которые находились под непосредственной юрисдикцией правителя, стали превращаться в уезды, управляемые назначенными из центра чиновниками. Система уездов, начало которой было положено в царствах Чу и Цзинь в VII в. до н. э., с VI в. стала общепризнанной. Она начала вводиться и в крупных уделах, а крушение того или иного удела в ходе внутренних усобиц теперь уже неизбежно сопровождалось его расформированием и превращением в группу уездов, подчиненных представителям централизованной администрации. Независимо от того, укреплялась ли власть правителя или дело шло к распаду царства на несколько частей, возглавлявшихся главами наиболее крупных уделов, которые превращались в независимые царства, уделы как таковые отмирали, а основой администрации царств, как старых, так и вновь создававшихся, становилась именно система уездов.

Второе важное средство решения проблемы укрепления централизованной власти сводилось к ослаблению родовой феодальной знати, задававшей тон в удельных усобицах. Этому ослаблению способствовали сами воинственные аристократы, истреблявшие друг друга в бесконечных внутренних войнах. Но важно было не только воспользоваться истреблением знати, владетельных чинов и близких к ним по статусу высокопоставленных да‑фу, но также и найти замену им. Ведь нельзя забывать, что именно цины и да‑фу занимали все ключевые позиции в управлении царствами, причем именно им, родовой знати, по традиции принадлежало право на важнейшие административные должности. И вот здесь‑то и вышли на передний план упоминавшиеся уже служивые‑ши, низовой слой чжоуских социальных верхов.

Принимая все чаще и все охотнее на службу этих ши, используя их в качестве чиновников и воинов‑офицеров, правители царств открыли для себя преимущество опоры именно на такого рода ши. Ши были наемными работниками, они шли к правителю и верно служили ему, исполняя те должности, на которые он их назначал, и получая то жалованье, которое он им выплачивал, – будь то выдачи из казны или право на налоги с определенного количества поселений или дворов. Заложив основу слоя чиновников и офицеров из числа ши, правители стали со временем опираться именно на него. Представители ши назначались на должности руководителей вновь создававшихся уездов, они же занимали все более видные должности в системе центрального аппарата, вытесняя из него родовую знать. Взаимоистребление и общий упадок родовой знати объективно способствовали сравнительной безболезненности этого медленного процесса замены цинов и да‑фу служивыми‑ши. Соответственно менялись, а точнее, в известной степени возрождались критерии для оценки заслуг: не родовитость аристократа, а личные заслуги чиновника начали становиться основой для продвижения и успеха. Это вело к укреплению центральной власти и к преодолению феодальной децентрализации. Феодализм как социально‑политическая система периода Чунь‑цю уходил в прошлое, а дефеодализованная административно‑бюрократическая структура выходила на передний план во всех царствах чжоуского Китая.

В стране в целом создавалась принципиально новая политическая ситуация. Складывались условия для объединения царств. Вопрос был теперь в том, как и на какой основе можно объединить Китай, кто это может и должен сделать. Ведь формально продолжал существовать чжоуский ван, сын Неба, владелец мандата. Он все еще возглавлял Поднебесную, хотя не отличался ни особыми достоинствами, ни реальной властью, которую крепко держали в своих руках только что усилившиеся правители царств. Так кто же и каким образом мог объединить страну в этих условиях, да к тому еще и на легитимной основе? Ответы на этот вначале общетеоретический вопрос давались разные. Собственно, именно с поисками наиболее подходящего, оптимального решения генеральной проблемы объединения страны были связаны те процессы, которые с рубежа VI–V вв. стали в центре идейно‑философских споров в Китае.