Неофункционализм
Под огнем критики структурный функционализм, начиная с середины 1960-х гг. по сей день, утратил свое значение. Но в середине 1980-х была предпринята серьезная попытка возродить эту теорию под именем «неофункционализма». Термин «неофункционализм» использовался для обозначения продолжения структурного функционализма, а также демонстрации попытки развития структурного функционализма и преодоления его основных трудностей. Джеффри Александер и Пол Коломи определяют неофункционализм как «самокритичное направление функциональной теории, которое стремится расширить интеллектуальные горизонты функционализма, сохраняя его теоретическую основу» (1985, р. 11). Таким образом, кажется очевидным, что Александер и Коломи считают структурный функционализм чересчур узким направлением и видят свою цель в создании более целостной теории, которую они предпочитают именовать «неофункционализмом».1
Следует заметить, что хотя структурный функционализм в целом и теории Тол-котта Парсонса в частности, приобрело крайнюю направленность, в начале развития теории она была сильна с точки зрения синтеза. С одной стороны, в течение своей научной деятельности Парсонс стремился к интеграции большого ряда теоретических концепций. С другой стороны, его интересовали взаимоотношения основных областей социального мира, особенно культурной, социальной и личностной систем. Но, в конце концов, Парсонс стал придерживаться узкой структурно-функционалистской ориентации и рассматривал систему культуры как определяющую другие системы. Таким образом, он отказался от своей ориентации на синтез, и неофункционализм можно считать попыткой вновь использовать этот подход.
Александер (Alexander, 1985a, р. 10) перечислил связанные со структурным функционализмом проблемы, которые следует преодолеть неофункционализму, в том числе «антииндивидуализм», «антагонизм к изменениям», «консерватизм», «идеализм» и «антиэмпирический уклон». Предпринимались попытки преодолеть эти проблемы планомерно (Alexander, 1985a) и на более конкретных теоретических уровнях, например, Коломи (Colomy, 1986; Alexander and Colomy, 1990b; Colomy and Rhoades, 1994) попытался усовершенствовать теорию дифференциации.
Несмотря на свое увлечение неофункционализмом, в середине 1980-х гг. Александер был вынужден заключить, что «неофункционализм следует признать скорее тенденцией, чем разработанной теорией» (1985а, р. 16). Всего пять лет спустя
1 Тернер и Мариански (Turner and Maryanski, 1988a) подвергали концепцию неофункционализма сомнению, утверждая, что по своей направленности неофункционализм на самом деле не функционален, поскольку отказался от многих базовых принципов структурного функционализма.
[143]
после признания Александером несовершенства неофункционализма Коломи попытался укрепить общетеоретический статус неофункционализма и заявил, что это направление уже достигло больших успехов:
В течение следующих пяти лет эта тенденция оформилась в самостоятельное научное течение. Ему принадлежат важные достижения на общетеоретическом уровне и ведущая роль в развитии синтетического направления социологической метатеории... неофункционализм отвечает по своим долговым обязательствам. Сегодня неофункционализм — больше чем обязательство; он стал областью интенсивного теоретического анализа и развивающихся эмпирических исследований (Colomy, 1990b, p. xxx).
Хотя неофункционализм, конечно, имел некоторые достижения, сомнительно, что он достиг столь многого, как пытался убедить нас Коломи.
Несмотря на то что неофункционализм, возможно, остается мало разработанной теорией, Александер (Alexander, 1985a; см. также Colomy, 1990b) обозначил некоторые его базовые принципы. Во-первых, неофункционализм оперирует описательной моделью общества, рассматривающей последнее состоящим из элементов, которые, взаимодействуя друг с другом, образуют структуру. Благодаря этой структуре система отделена от внешней среды. Элементы системы «символически связаны», и их взаимодействие не определяется некоторой всеобъемлющей силой. Таким образом, неофункционализм отвергает любой однофакторный детерминизм и имеет открытый и плюралистический характер.
Во-вторых, Александер утверждает, что неофункционализм уделяет приблизительно одинаковое внимание действию и упорядоченности. Таким образом, он избегает свойственной структурному функционализму тенденции почти исключительно заниматься макроуровневыми источниками упорядоченности социальных структур и культуры и мало внимания уделять микроуровневым моделям действия (Schwinn, 1998). Неофункционализм также заявляет о своем широком понимании действия, включающем не только рациональное, но и экспрессивное действие.
В-третьих, неофункционализм сохраняет присущий структурному функционализму интерес к интеграции, не как к совершившемуся факту, а скорее как к социальной возможности. Он признает, что отклонения и социальный контроль — реалии социальных систем. Неофункционализм заботит проблема равновесия, но этот интерес шире, чем структурно-функционалистский, включающий частичное и динамическое равновесие. Присутствует нежелание рассматривать социальные системы с точки зрения статического равновесия. В широком смысле равновесие рассматривается как точка отсчета для функционального анализа, а не как описательная характеристика существования индивидов в реальных социальных системах.
В-четвертых, неофункционализм перенимает традиционный парсоновский упор на личность, культуру и социальную систему. Помимо значения для социальной структуры, взаимопроникновение этих систем также создает конфликт, являющийся постоянным источником как изменений, так и контроля.
В-пятых, неофункционализм рассматривает социальные изменения в процессах дифференциации в социальной, культурной и личностной системах. Таким образом, изменения создают не согласие и гармонию, а скорее «индивидуальные и институциональные искажения» (Alexander, 1985a).
[144]
Наконец, Александер утверждает, что неофункционализм «подразумевает приверженность независимым от других уровней социологического анализа концепциям и теориям» (Alexander, 1985a, р. 10).
Александер и Коломи (Alexander and Colomy, 1990a) предъявили к неофункционализму очень амбициозное требование. Они не рассматривали неофункционализм как скромную «разработку» или «пересмотр» структурного функционализма, а скорее как его гораздо более серьезную «перестройку», в которой четко признаются расхождения с основателем (Парсонсом) и ясно высказывается отношение к другим теоретикам и теориям.1 Предпринимались попытки объединить в неофункционализме концепции мэтров, как, например, посвященные материальным структурам работы Маркса и воззрения Дюркгейма на символизм. В попытке преодолеть идеалистический уклон парсоновского структурного функционализма, особенно его акцент на таких макросубъективных явлениях, как культура, приветствовались более материалистические подходы. Структурно-функциональная тенденция делать упор на упорядоченность была встречена призывом к возобновлению связей с теориями социальных изменений. Что более важно, чтобы компенсировать макроуровневый уклон традиционного структурного функционализма, предпринимались попытки объединения представлений теории обмена, символического интеракционизма, прагматизма, феноменологии и т. д. Другими словами, Александер и Коломи попытались соединить структурный функционализм с рядом других теоретических традиций. Считалось, что такого рода перестройка возродит структурный функционализм и обеспечит основу для развития новой теоретической традиции.
Александер и Коломи признавали важное различие между неофункционализмом и структурным функционализмом:
Ранние функциональные исследования соответствовали... единственной, всеохватывающей концептуальной схеме, которая связывала области специальных исследований в компактную совокупность. Эмпирические работы неофункционалистов, напротив, указывают на свободно организованную совокупность, пронизанную общей логикой и обладающую рядом достаточно автономных «ответвлений» и «вариаций» на разных уров-. нях и в разных эмпирических областях (Alexander & Colomy, 1990a, p. 52).
Воззрения Александера и Коломи означают движение от парсоновской тенденции рассматривать структурный функционализм как большую всеобъемлющую теорию. Взамен они предлагают более ограниченную, более синтетическую, но при этом целостную теорию.
Однако, как отмечалось в начале главы, будущее неофункционализма было поставлено под сомнение тем, что его основатель и ведущий представитель, Джеффри Александер, объявил, что перерос неофункционалистскую ориентацию. Эта перемена мнения очевидна в заглавии его последней книги «Неофункционализм и после него» (Alexander, 1998a). В этой работе Александер утверждает, что одной
1 Представляется, что эта точка зрения, по крайней мере отчасти, соответствует заявлению Тернера И Мариански (1988а) о том, что нсофункционализм имеет мало общего со структурным функционализмом.
[145]
из его основных целей было (вос)создание легитимности и значимости парсоновской теории. В той степени, в какой неофункционализм преуспел в этом, Александер считает программу неофункционализма выполненной. Таким образом, он готов к тому, чтобы двигаться дальше Парсонса, дальше неофункционализма, хотя поясняет, что будущие его теоретические направления будут многим обязаны обеим теориям. Неофункционализм стал для Александера слишком ограничивающим, и теперь он считает его, как и собственное творчество, частью того, что он назвал «новым теоретическим движением». Он формулирует это следующим образом: «Я говорю о новой волне теоретического творчества, идущей дальше важных достижений неофункционализма» (Alexander, 1998a, р. 228). Такая теоретическая перспектива, возможно, по сравнению с неофункционализмом будет иметь более синтетический характер, будет более эклектичной, заимствуя обширный набор теоретических ресурсов, и будет использовать эти синтетические и эклектичные ресурсы более подходящими способами. В частности, Александер стремится гораздо больше заниматься разработками в области микросоциологии и теории культуры.
Стоит заметить, что Александер (1998) стал больше интересоваться вопросом «гражданского общества», несмотря на то что данный вопрос не входит в сферу неофункционализма. Этот интерес Александера имеет значение как таковой, равно как и потому, что этот вопрос все более занимает социологию в целом (например, см. Cohen and Arato, 1992; Hearn, 1997; Seligman, 1993b). Для наших целей мы можем работать с данным Александером (1993, р. 797) определением гражданского общества как «сферы интеракции, институтов и солидарности, которая поддерживает жизнь обществ вне областей экономики и государства». В отличие от преобладающего интереса социологов здесь упор делается не на социальных институтах, а на том, что происходит вне этих институтов. По Александеру, гражданское общество содержит в себе как индивидуальный волюнтаризм, так и коллективную солидарность. С учетом угроз современного мира, а также широко распространенной несостоятельности различных институтов, многие теоретики социологии обратились к вопросу гражданского общества.
Несмотря на то что Александер стал развивать это направление недавно, его взгляд на гражданское общество представляет собой значительный шаг за пределы неофункционализма. Явно заимствуя структурнофункционалистские и нео-Функционалистские традиции, Александер в своей работе на тему гражданского общества также движется к новому теоретическому обоснованию. Независимо от судьбы этой работы, смена Александером теоретического направления ставит вопрос о будущем неофункционализма. В современной социологии изменения происходят быстро и, возможно, то, что было всего десять лет назад новым ярким Движением, сегодня становится частью нашей недавней истории.
Дата добавления: 2015-02-10; просмотров: 3328;