Истоки русской философии

Неотъемлемым элементом любой достаточно развитой национальной культуры является философия. Так было и есть во всех странах, у всех народов, для которых само появление теоретического мышления как такового всегда и везде было невозможно без возникновения самой философии как рационально обоснованного учения о мировоззрении.

Россия не является здесь исключением. Русская философия возникла не сегодня и даже не в XVIII или XIX вв., как склонны были считать такие её исследователи, как соответственно А.Ф. Лосев и Н.О. Лосский. Свое начало русская философия берет неизмеримо раньше, становление которой восходит к имевшим место еще в Киевской Руси первым попыткам построить логически обоснованное и систематическое мировоззрение.

У русской философии многовековая история. На всем протяжении своего существования она была и остается составной частью русской культуры, истоки которой определили и специфику русской философской традиции. Особенности русской философии выкристализовались из сплава широкой совокупности культурных влияний, среди которых наиболее значимыми были следующие: славяно-русское язычество, варяги, Византия и воспринятое от нее христианство, монголы, западноевропейское влияние (сначала польское, затем голландско-немецкое, в дальнейшем преимущественно французское, а потом опять немецкое). Поэтому всякая интерпретация историко-философского процесса в России, стремящаяся к сведению его только к культурному воздействию чего-то одного, будет заведомо несостоятельной, идет ли речь о том, чтобы «все и вся» в русской философии объяснить через посредство Византии и православия, или же объявить, что в России вообще нет собственной философии, так как все имеющееся здесь, — это не более, чем продукт интеллектуального импорта из Западной Европы.

Существенно, важным для понимания становления и развития русской философии также является выяснение вопроса о соотношении в ней вселенского и национального, так как в решении данной проблемы существуют две крайности.

Первая из них связана с абсолютизацией национально-специфического в русской философии и выражается в том, что весь историко-философский процесс в России характеризуется по существу всего лишь как выражение её народного духа.

Да, конечно, у данной позиции есть свои резоны. Действительно, философия любого народа отчетливо выражает суть его менталитета, мировоззрения, образа жизни, культуры.

Сторонников этой привлекательной точки зрения, правда, подстерегает следующая опасность. Поскольку для них народ является коллективной личностью и обладает уникальной индивидуальностью, теоретически невозможно в рамках данного подхода удержаться от вывода о том, что у каждого народа существует одна и только одна философия, национально-самобытная целиком и полностью и по своему генезису, и по своему содержанию. А это, в конечном счете, приводит неизбежно к рассмотрению русской философии как такого особого явления, которое абсолютно чуждо и принципиально непонятно как европейским, так и другим народам.

Единственный выход, который тогда здесь предлагается, фактически сводится к хрестоматийным словам русского поэта Ф.И. Тютчева:

«Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать -

В Россию можно только верить».

Как ни возвышенна и прекрасна выражаемая этой поэтической формулировкой теоретическая идея, нет необходимости доказывать то, что подобный вывод неадекватно отражает действительность. Абсолютизации национально-специфического явно противоречит тот факт, что русскую философию как неотъемлемую часть русской культуры знают, понимают и ценят не только в нашей стране, но и за рубежом.

Не менее ошибочна другая крайность — абсолютизация вселенского начала в русской философии, приводящая в конечном счете к отрицанию в ней какой-либо национальной специфики.

Аргументация этой концепции строится на том совершенно справедливом основании, что природа философских проблем имеет универсальный характер. Поэтому, утверждается сторонниками данной теоретической позиции, нет и не может быть какой-либо философии, национально-самобытной по своему содержанию: любая философская проблема значима и для русского, и для китайца, и для немца, и для француза, и для представителей других народов.

В то же время, последовательное проведение этой точки зрения достаточно часто приводит к неправомерному устранению из философии всего сколько-нибудь национально-специфического. Приверженцы крайних форм этой позиции, заявляя о существовании единой для всех народов философии, фактически утверждают, что нет и не может быть русской философии вообще. Русская философия для них — это не более чем термин, имеющий пространственно-временной характер и служащий для обозначения философии, имевшей место в России.

При всей кажущейся убедительности этой точки зрения, она тем не менее имеет существенный недостаток: лежащая в ее основе теоретическая модель развития философии в России, отрицающая специфику, не соответствует реальному процессу становления русской философии, в котором особенности неизменно присутствовали.

Поэтому, вряд ли случайно, что последователям этой теоретической позиции часто приходится прибегать к принципу прокрустова ложа, отбрасывая все то, что не укладывается в предложенную им схему. Ярким примером этого могут служить их попытки утверждать, что до XIX в. в нашей стране не было собственной философии.

Очевидно, что абсолютизация «национального» или «вселенского» не дает адекватного понимания русской философии, для которого требуется другая теоретическая модель, предусматривающая и то, и другое: русская философия, как и любая национальная философия, должна быть и является неразрывным единством национально-специфического и общечеловеческого.

Весь многовековой путь развития философии в России физически невозможно детально рассмотреть и обстоятельно охарактеризовать только в одной главе. Поэтому мы вынуждены ограничиться в нашем изложении лишь некоторыми аспектами истории русской философии в XIX и XX веках.