Структурализм и постструктурализм

Особенностью возникновения структурализма и его вхождения в философию является то, что он формируется за пределами самой философии — в лингвистике, поэтике, фонологии, фольклористике — и первоначально представляет собой совокупность методологических ориентаций. Общим для них является интерес к выявлению структур, то есть соотносительных целостностей, сохраняющих устойчивость при разного рода преобразованиях и трансформациях.

Необходимо отличать структуралистскую тенденцию от структуралистской концепции, существующей в XX веке. Тенденция проблемно связана с поисками в истории философии и науки устойчивых целостностей, которые могут быть подвергнуты изучению, — истоки структурализма могут быть усмотрены уже в пифагорейской традиции с ее предельным вниманием к исчислению и структурации. Что же касается собственно структуралистской концепции, то она присутствует на всем протяжении XX века в различных модификациях и вариантах, обладая при этом общим набором терминов, способов анализа и аргументации. Именно структуралистская концепция XX века создает особое мировоззрение и идеологию, с обоснованием которых структурализм и входит в философию и культуру XX века.

Актуализация структуралистской проблематики происходит в начале 60-х годов нынешнего столетия, когда структурные методы отдельных гуманитарных дисциплин начинают приобретать генерализующее значение, создавая обобщающие стратегии понимания истории, социума, языка, человека и творчества. Эта актуализация в общественном сознании была связана прежде всего с идеей структурализма о смерти человека, по поводу чего со структурализмом вступили в активную полемику представители марксизма, персонализма и экзистенциализма, объявившие структурализм антигуманизмом. В действительности же речь шла о радикальном изменении представлений о человеке: человек, утверждали структуралисты, как бы потерялся среди многообразных структурных отношений языка, социума, моды, сложившихся стратегий обыденного поведения — среди разного рода дискурсивных практик, которые выступают в отношении к конкретному высказыванию или поступку как несомненно определяющее и предшествующее. Романтическое представление о свободе человеческих волеизъявлений оказывалось в таком случае спроецированным на объективность дискурсивных отношений.

Обосновывая положения для подобного вывода, структуралисты исходят из ряда методологических допущений, последовательное проведение которых приводит к формулировке вполне определенных мировоззренческих и философско-антропологических следствий. Как и феноменологии, структурализму свойственно критическое отношение к историзму, психологизму и позитивистскому фактографизму. Ориентирован структурализм на выявление и описание структурных отношений, причем именно тех, которые действуют неосознаваемо для самого субъекта. При этом приоритет отдается изучению синхронических отношений перед диахроническими, а системные отношения рассматриваются как определяющие по отношению к конкретным высказываниям и действиям.

Методы структурной лингвистики, фонологии, структурной антропологии, переходя в сферу философии, существенным образом изменяют ее положения. Клод Леви-Строс (р. в 1908 г.), известный французский этнолог и антрополог, в методологии исследования исходил из принципа «бинарных отношений» (природа — культура, сырое — вареное). Культурные отношения с такой точки зрения предстают как усложненные языковые образования. Структурные отношения выступают как упорядочивающие начала «сырого» материала жизненных отношений. А поскольку все природное, приходя в общественную жизнь, соответствующим образом структурируется и символизируется, то именно анализ соответствующих символических практик оказывается объективным ключом к пониманию социальной жизни. Структуралист создает сверхрационалистические позиции понимания, соединяя сферы чувственного и рационального, а структура посредничает между природным и культурным. Структурализм, таким образом, анализирует духовные воплощения природности — именно те социо-логики, которые могут быть обнаружены в любом культуротворческом усилии.

Заимствованные из лингвистики методологические позиции переносятся на самый разнообразный культурный материал, что придает структуралистской методологии универсальный характер. В 60-е годы начинается исследование разного рода структуралистских «решеток» как тех дискурсивных построений, которые как бы предписывают исполнение социальных действий. Исследование мира приравнивается к исследованию языка в его структурных составляющих.

Французский исследователь знаковых систем Ролан Барт (1915-1980), определяя принципы текстуального анализа, устанавливает универсальные отношения в различного рода социальных высказываниях, а также общие структурные составляющие в разного рода социальных мифологиях.

Представляющий вариант психоаналитического структурализма Жак Лакан (1901-1981), прочитывая Фрейда, исходит из мысли о сходстве структур языка и бессознательного, создавая при этом не только последовательную концепцию психоаналитической терапии, но и выстраивая последовательно представление о культуре и процессе социализации и творчества. Согласно этой концепции символическое полностью господствует над выстраивающимся материалом жизненных практик («Человек — существо не столько говорящее, сколько говоримое, не столько творящее, сколько творимое»).

Исследователь истории систем мысли и археологии знания Мишель Фуко (1926-1984) развивает установки структурного анализа на материале истории идей, выявляя при этом категориальные универсалии идейных построений. Структура в таком понимании предстает как данность, которая, несомненно, объективнее истории, ибо структура освобождена от мифоисторического и идеологического наслоения. Выстраивающиеся по типу языка структурные позиции предстают в таком случае как объективная данность истории, дистанцированная от субъективных переживаний людей и их конкретных поступков и действий. Бессознательное, структуры которого выявляются в структурном анализе, предстает именно как необходимое условие объективного познания: бессознательное есть то, что дает возможность осуществиться сознанию, не являясь им самим. Именно с этой позиций структурализма более всего связан тезис о смерти человека, обсуждение которого собственно и вводит структуралистскую концепцию в сферу философствования.

Субъект или человек оказывается в таком случае именно тем элементом истории, который может быть вынесен за ее скобки или, во всяком случае, выступает как зависимая переменная независимой структурной логики осуществления. Определение человека оказывается при таком подходе не субстанциальным, а функциональным: человек — функциональная точка пересечения силовых линий языка, социума или дискурса («функция дискурсивных практик»).

Вызвавший активные возражения прежде всего со стороны представителей экзистенциализма тезис о смерти человека оказался также радикально не совпадающим с оживлением социальной активности во Франции 1968 года. В результате этого, а также при усвоении ряда идей из феноменологии, философии жизни, диалогической традиции и герменевтики, структурализм эволюционирует в сторону все большего признания значимости всего того, что непосредственно находится за пределами структур. В центре внимания оказывается уже не анализ объективных структурных образований, а анализ переживаний, аффектов, интенсивностей, жизненных освобождающих стремлений субъекта, который, осознавая значимость структурных связей и отношений, стремится на фоне этого к размыканию структурности. Знание при этом начинает рассматриваться как совокупность правил социального поведения, как воплощение стратегий социального воздействия. Вопрос объективности знания уступает место вопросу о его расположении и порядке, анализ которых дает возможность понять действие механизмов власти, господства и подчинения, идентификации и ориентации в мире. Можно даже сказать, что структурализм смыкается с теми позициями, против которых так активно выступал при своем появлении.

Постструктурализм (неоструктурализм), так же как и структурализм, соединяет под одним названием комплекс позиций, которые тем не менее объединены общим проблемным полем и стратегией поисков. Непосредственно примыкая к структурализму и наследуя его позиции, постструктурализм 70-80-х гг. распространяется во Франции, США. Главные представители второй волны структурализма Жак Деррида (род. в 1930), Жиль Делез (1925-1995), Феликс Гватгари (1930-1992), Жан Бодрийяр (род. в 1929), Поль де Ман (1919-1983), Хэролд Блум (род. в 1930), Жюли Кристева (род. в 1940), Жан-Франсуа Лиотар (род. в 1924). К постструктуралистской традиции также относят работы позднего Барта о «политической семиологии» и «власти языка» и работы Фуко об «археологии знания» и «эстетиках существования». Общим для постструктуралистской ориентации является интерес ко всему «неструктурному» в структуре — именно выявление и описание тех эффектов, которые возникают на границах структуры и неструктурируемого мира. Парадоксальные позиции и представления контекстуального пространства соответствующим образом влияют на возникновение и осуществление текста.

В центр внимания в этом случае полагается не логика структурности, а онтология желания как исходного начала индивидуальной и социальной жизни. Желание — это предельная плотность и интенсивность реальности, которая ни к чему не сводима. «Человек структурный» уступает место «человеку вожделеющему» — и теоретические исследования этого нового субъекта предполагают критику предшествующей традиции метафизики, выражением которой является, с точки зрения Деррида, логоцентризм. Логоцентризм как метафизическая позиция как бы останавливает бытие в моменте его присутствия, поэтому сама идея полноты, свершенности, единства должна быть преодолена или деконструирована. Преодоление рациональности осуществляется на путях смещения и децентрации: постструктуралистский субъект — это существо особой ориентации, стремящееся выйти в непредсказуемый мир создания поступков и смыслов, не предопределяемых структурной логикой. Главная задача метода деконструкции состоит в том, чтобы показывать в любых структурных образованиях те начала, которые находятся на границе и оказывались незначимыми и незамечаемыми для структурного анализа. Каждый текст живет среди других текстов, точнее, тех следов, которые они оставили. Культура предстает как своеобразный палимпсест, перекличка голосов, взаимодействие и игра смыслов и откликов.

Структура в постструктурализме как бы размыкается и теряет определенности контура и логической действенности — значения и смыслы оказываются принципиально открытыми, ибо они ориентированы в бесконечность возникающих соотношений. Внешнее и внутреннее теряют определенность, вместо них появляются соответствующие понятия, преодолевающие однозначную концептуальность.

В результате этого выступления против определенности понятия в постструктурализме создается представление о субъекте как о существе непрерывного ускользания, ухода, смещения. Если структуралистский субъект выступал как точка пересечения функциональных отношений, то в постструктурализме субъект определяется с помощью понятий, обозначающих интенсивность существования: «безумец, колдун, дьявол, шизофреник, ребенок, путник, номад, революционер». Это существо стихии, преодолевающей структурный запрет, его цель состоит в том, чтобы подорвать существование порядка и дать возможность осуществиться собственной тактике самосозидания.

Очевидно присутствие в постструктурализме трансформированных позиций неовитализма, философии жизни, психоанализа — понятий, противостоящих знанию как выражению структурности. Постструктурализм заостряет вопрос о смысле и путях развития философии. И это не случайно: лишившись рационально обоснованных оснований, философия лицом к лицу оказывается со своей собственной невозможностью и вынуждена определять пути существования. Философия выступает как своеобразное творчество смыслов существования, что сближает ее с художественным творчеством.

Перспективы остаются открытыми, и промысливание возможных путей развития философии предстает как своеобразный внутренний опыт постижения мира. Постструктурализм по основным позициям выступает как теоретическое осмысление ситуации постмодерна.

Таким образом, философия 19-20 веков на западноевропейской ниве, претендуя на теорию мировоззрения при осмыслении различных типов жизнедеятельности человека и отражающих их духовных образований, исходит не только из науки, а является обобщенным теоретическим выражением и иных форм духовной культуры – морального, эстетического, жизненно-практического (обыденного) сознания.

Две проблемы, с одной стороны, проблема взаимоотношения философии и науки, с другой – философии и различных способов практически-духовного лежат в основе поляризации взглядов на природу философии как в классический, так и в неклассический периоды ее развития.

Возникновение в западноевропейской культуре различных школ наряду с марксистской философией, а порою в противовес, надлом классической философии свидетельствуют о попытке показать, что история иррациональна, что современный мир не является рациональной системой, поскольку наука якобы привела к ужасным для человечества последствиям. Особенно это показательно на примере возникновения экзистенциализма, который зародился вначале в окопах первой мировой войны и получил дальнейшее развитие после второй мировой войны как философии существования человека, загнанного в угол антигуманной общественной системой хваленной европейской культуры, претендующей на мировое господство под ширмой глобализации.