Знающая толк в уловках

В описываемых ниже событиях романа «Сон в красном тереме» Ван Сифэн (см. 25.4) на месяц берет все дела дворца Нин-го семейства Цзя в свои руки. В ее распоряжение поступает более ста человек. «Она приказала... вызвать по очереди всех слуг и служанок, значившихся в списке, а затем распорядилась: «Двадцать слуг следует разделить на две смены, по десять человек в каждой; они будут встречать гостей и родственников и подавать чай, прочие дела их не касаются. Еще двадцать слуг тоже надо разделить на две смены, чтобы подавали чай и кушанья только своим господам. Сорок человек опять-таки в две смены пусть ставят перед гробом жертвенный рис и чай, возжигают благовония, подливают масло в светильники, развешивают занавеси и охраняют гроб, если же понадобится — пусть выполняют роль плакальщиков. Четверо должны отвечать за посуду в комнатах для чаепития, еще четверо — за кубки, чарки и обеденную посуду. В случае даже самой незначительной пропажи из их жалованья будет сделан соответствующий вычет. Восемь слуг будут следить за приемом даров и подношений. Восемь — ведать фонарями, свечами, жертвенной утварью и бумажными деньгами — что необходимо, я выдам сразу, а затем распределю всех по местам. Двадцать человек будут поочередно нести ночное дежурство, присматривать за входами во дворец, следить, чтобы не гасли светильники, мести полы. Остальных я разошлю по разным помещениям, за каждым закреплю определенное место, чтобы было с кого спросить, если пропадет какая-нибудь вещь, начиная от столов, стульев и старинных украшений и кончая плевательницами и метелками для пыли. Жена Лай Шэна будет ежедневно всех проверять. Кто будет замечен в пристрастии к азартным играм, пьянстве, дебошах или сквернословии — тех немедленно отправлять ко мне. Если жена Лай Шэна попробует что-нибудь скрыть, а я дознаюсь — пусть пеняет на себя. Я не посмотрю ни на ее доброе имя, ни на заслуги. Теперь каждый знает свои обязанности, за упущения буду строго взыскивать. У служанки, которая находится неотлучно при мне, есть часы, и все дела, начиная от мелких и кончая серьезными, должны исполняться в точно установленное время. У вас в господском доме тоже есть башенные часы. Так вот: в половине шестого — перекличка, в девять — завтрак. Если что понадобится, обращайтесь ко мне, но только в полдень. В семь часов вечера должны гореть фонари, затем я произвожу проверку, и назначенные на ночное дежурство сдают мне ключи. Что и говорить, придется как следует потрудиться. Зато после похорон господин щедро вас наградит». Сказав так, Фэнцзе распорядилась выдать чай, масло для светильников, метелки из куриных перьев для сметания пыли, метелки для подметания полов и еще многое другое; она велела принести скатерти, чехлы для стульев, матрацы для сидения, циновки, плевательницы, подставки для ног и тщательно записала, что кому выдано. Получив указания, каждый шел заниматься своим делом, не выпрашивая работу полегче. А ведь раньше, случись дело потруднее, никого не дозовешься. Теперь знали: пропадет что-нибудь — будешь отвечать, на суматоху не сошлешься, все равно накажут. Приемы гостей проходили спокойно, без всякой путаницы. Никто не отлынивал от работы, кражи прекратились. Фэнцзе держалась достойно, с удовольствием распоряжалась и отдавала приказания» [гл. 13, там же, т. 1, с. 190—191].

Вернувшись и «расспросив обо всем, что произошло после его отъезда, [ее муж] Цзя Лянь еще раз поблагодарил Фэнцзе за хлопоты. «Уж и не знаю, как справляться со всеми делами! — принялась жаловаться Фэнцзе. — Опыта никакого, хитрости тоже. Как говорится, ударят палкой, а мне кажется, укололи иголкой! Слово ласковое скажут — я и растаяла, нрав слишком мягкий. Прежде мне не поручали таких важных дел, вот и боюсь ошибиться, робею. Ночами не сплю, если старая госпожа чем-нибудь недовольна. А начну отказываться от дел — она и слушать не хочет, говорит, будто я ленюсь, не желаю учиться. Ей и в голову не приходит, что я совсем с ног сбилась! Шага не ступлю, не подумав, слова не вымолвлю. Вам-то известно, каких трудов стоит держать в руках наших управительниц! Чуть ошибешься, злословят, насмехаются; что-нибудь не понравится, как говорится, тычут пальцем в шелковицу, а ругают акацию. Никогда не помогут в беде! Наоборот. Столкнут людей лбами и смотрят, как те дерутся, им бы только чужими руками жар загребать да подливать масла в огонь, а самим сухими из воды выйти, как говорится, сделать вид, будто не замечают, что сейчас упадет бутыль с маслом! Со мной они не считаются, но обижаться не приходится — я слишком молода и невзыскательна» [гл. 16, там же, т.1, с. 215].

Естественно, старые служанки не осмеливаются высказать недовольство в лицо Ван Сифэн, отчего они нарочно прибегают к стратагеме боя с тенью.

Позже уже Ван Сифэн извлекает выгоду из стратагемы 26 во вред своей сопернице, прекрасной Ю Эрцзе, которую муж взял в наложницы. Посредством стратагемы 3 она избавляется от нее (см. 3-12). Чтобы этого добиться, она запускает целую цепь стратагем (см. стратагему 35). «Всячески показывая доброту к Эрцзе, Фэнцзе, когда поблизости никого не было, старалась ее уколоть, [что та] будто бы совсем еще маленькой потеряла невинность, завела шашни с мужем своей старшей сестры... При Пинъэр и других служанках всячески поносила сплетников, хотя сама же их и подстрекала (доел, «грозя софоре, указывала на тут»)» [там же, гл. 69, т. 2, с. 436—438].