История геополитической мысли и традиционные геополитические школы

Появление геополитики как научной дисциплины объясняется особенностями мирового политического процесса в конце 19 - начале 20 вв. В это время происходит процесс, который некоторые исследователи называют ”закрытием мира” (global closure). Смысл этого процесса заключается в том, что Европа и США постепенно инкорпорируют все страны мира в единую политическую систему, в которой они пытаются установить собственное экономическое и политическое лидерство. Окончательно формируется глобальная политическая система, в которую входит вся ойкумена. В результате в мире начинается формирование определенного порядка со своей иерархией центров силы, ведущих борьбу за раздел сфер влияния. Глобализация становится необратимым процессом, а ее оборотной стороной является постоянное соперничество за мировое лидерство. Для специалистов в области политической географии появляется прекрасная возможность представить интересы своего государства на географической карте и вывести их из географического положения. Так возникает геополитическое моделирование, которое составляет основу традиционной геополитики.

Геополитика в первые десятилетия своего существования базировалась на трех теоретических основах. Это были - географический детерминизм, социал-дарвинизм и политический реализм. Географический детерминизм исследует влияние природных условий на политические системы и вскрывает зависимость политической сферы от природной. Примеры геодетерминистских работ имеются еще в Древней Греции, а в 19-20 вв. появилась целая теория, пытающаяся объяснить социальные явления природными условиями данной местности. В этих построениях было много наивного, однако есть и рациональное содержание. Во-первых, природные условия определяют специфику хозяйственной деятельности, которая в свою очередь оказывает влияние на политическую систему (по крайней мере так было в прошлом). Во-вторых, неравномерное распределение природных ресурсов по земной поверхности провоцирует борьбу государств за обладание ими и таким образом определяет отношения между странами.

Социал-дарвинизм проводит аналогии между социальными системами и биологическими. Подразумевается, что в рамках политических систем имеет место естественный отбор, происходит борьба за существование. Теория Ч.Дарвина, как известно, нашла своих сторонников в общественных науках, в т.ч. в геополитике.

Геополитика в теории международных отношений тесно связана с идеями реализма (Waltz, 1954; Morgenthau, 1967). В рамках этой теории государство понимается как единственный реальный субъект международных отношений, который не имеет постоянных друзей и исходит из своих эгоистических и прагматических интересов. Сила, прежде всего военная является в представлении “реалистов” основным фактором международных отношений. На политическом реализме основаны теории баланса сил и баланса угроз (Walt, 1987). В рамках этих теорий обычно недооценивается роль идеологического и экономического факторов и международных организаций.

Итак, геополитика возникла в конце 19 в. Ее научная новизна состояла в том, что геополитика предложила географический анализ государства как субъекта глобальной системы. Именно в этом направлении работали ее первые авторы - немецкий политико-географ Фридрих Ратцель и шведский исследователь Рудольф Челлен. Геополитика в ее первом варианте - это теория государства как географического объекта, обладающего определенной территорией и положением в мире. В соответствии с традицией своего века и социал-дарвинистскими воззрениями Ф.Ратцель понимал государство как организм, который рождается, живет, растет и, наконец, умирает. Рост государства происходит по определенным законам, у государства существуют естественные границы и естественные направления экспансии, которые и призвана определить геополитика. Напомним, что историческим фоном, на котором возникла эта теория, было объединение Германии, ее претензии на доминирование в Европе, натиск на Восток и Юг.

Понятие “геополитика” впервые в истории науки сформулировал Р.Челлен, это случилось в 1899 г. Р.Челлен пронимал геополитику как науку, постигающую государство как географический организм и пространственное явление (Kjellen, 1916). Его работа носила характерное название "Государство как форма жизни". Этот автор заложил основы биологизированного понимания геополитики, называемого также биологическим империализмом. В соответствии с этим представлением усиление государства коррелирует с расширением его территории. Последняя понимается как главный геополитический ресурс государства, источник его силы. Традиционная геополитика отдала дань романтическому национализму 19 в. с его представлениями о государстве как о чем-то живом, с его теорией “крови и почвы”. Отличительной ее чертой был крайний этатизм.

В рамках традиционной геополитики существуют несколько классических школ. От географического анализа государства и возможностей его экспансии авторы быстро перешли к выработке конкретных геостратегий, которые и составляют ядро геополитики 20 в. Геостратегическое моделирование в разных его вариантах было использовано в британской, германской и американской школах геополитики.

Изначальная ключевая идея геополитики - неравномерность распределения ресурсов по территории. Для овладения этими ресурсами государство должно применить определенную геостратегию, четко представляя себе место своего государства на политической карте мира. С этой целью основатели геополитики и обосновывают свои модели мира, заодно формулируя национальные интересы своих стран.

Первая модель мира возникла в британской школе геополитики, основателем которой является географ Хэлфорд Маккиндер. От его работ до сих пор отталкиваются исследователи, работающие в рамках геополитики. Первая работа Х.Маккиндера появилась в 1904 г., это была статья "Географическая ось истории" (Mackinder, 1904). Затем, в 1919 г., т.е. сразу после Первой мировой войны Х.Маккиндер выпустил книгу "Демократические идеалы и реальность" (Mackinder, 1919). В этих работах он предложил новый взгляд на мир и его пространственную политическую структуру. Другой крупный автор британской школы - Джеймс Фэргрив, основная работа которого вышла в 1915 г. (Fairgrieve, 1915).

В своих построениях Х.Маккиндер исходит из дихотомии морских и континентальных держав. Морские державы включаются в мировой политический процесс с помощью военного и торгового флота. Благодаря флоту они обладают необходимой мобильностью, способны охранять свои рубежи и защищать интересы по всему миру. Мощь морской державы опирается на контроль за морскими коммуникациями. В свою очередь континентальная держава во главу угла ставит контроль за континентальными пространствами и торговыми путями. Ее выход к морю обычно ограничен или отсутствует, зато континентальная держава контролирует обширные территории на суше, которые обеспечивают ее всем необходимым. В традиционной геополитике одним из основных является тезис о фундаментальной борьбе морских и континентальных держав, которые являются своеобразными геополитическими антиподами. В качестве примера обычно ссылаются на Рим и Карфаген как на примеры континентальной и морской держав соответственно и вспоминают Пунические войны.

Основателем геополитической школы, которая анализирует геополитические возможности государств в зависимости от наличия выхода к морю и эффективности его использования, является американский адмирал Альфред Мэхэн. Его книга "Влияние морской силы на историю" появилась на свет еще в 1890 г. (Мэхэн, 1941; Mahan, 1890). Этот автор обосновывал политическое превосходство морских держав и именно в активной экспансионистской политике Британской империи на морях видел источники силы этого государства (соответственно он рекомендовал то же самое США, предлагая бороться за американское господство в Тихом океане и Карибском бассейне). Возникла целая геополитическая теория, в соответствии с которой контроль за морями означает контроль над миром.

В некоторых источниках для обозначения морских и континентальных держав используются термины “талассократия” и “теллурократия” соответственно. Анализ мировой истории показывает, что действительно многие государства делали выбор между двумя типами экспансии - морским и континентальным. Активно самоутверждались в качестве талассократий такие страны, как Финикия (10-8 вв. до н.э.), Карфаген в 3 в. до н.э. (когда карфагеняне покорили Сицилию, Корсику, Сардинию, Балеарские острова, Южную Испанию), Швеция в 8 в., Дания в 11 в., Арагон в 13-15 вв. Заметим, что морские державы боролись друг с другом за влияние: Дания против Ганзейского союза, Венеция против Генуи и др. Другие страны развивались в качестве теллурократий. В качестве примеров можно привести Хеттское царство, Ассирию, Персию Ахеменидов (которая воевала с греческими талассократиями), Арабский халифат. В Европе в средние века теллурократический характер имели Польша, Венгрия, Болгария и Сербия.

В то же время тезис об извечной борьбе талассократий и теллурократий несостоятелен, также как практически невомозжны идеальные типы этих государств. Талассократия все равно старается прирастать сушей (можно вспомнить борьбу Венеции за Terra Firma - “твердую землю” в начале 15 в. в соперничестве с внутриконтинентальным Миланом), поскольку она нуждается в суше как в источнике ресурсов. Теллурократия тем временем пытается обрести выход к морю, который дает ей возможность свободно общаться с внешним миром (пример России). История показала: в чистом виде морские и континентальные державы недолговечны и неконкурентоспособны.

Однако в начале 20 в. противостояние морских и континентальных держав признавалось некоторыми авторами главной геополитической реальностью, что объяснялось особенностями тогдашней политической ситуации в мире. Х.Маккиндер во главу угла поставил интересы Британии как крупнейшей морской державы, “царицы морей”. Ее геополитическим антиподом была признана область внутреннего стока в центре Евразии - мировой полюс континентальности, приблизительно совпадающий с Центральной Азией. Эта территория сначала была названа “географической осью истории” (которая определялась по гидрологическому признаку). Затем появилось понятие “хартленд” (heartland, “сердцевинная земля”, от английского heart - сердце и land - земля), причем эта территория была больше, чем в работе Х.Маккиндера 1904 г. В хартленд включались пространства не только Центральной Азии, но и Сибири, Восточно-Европейской равнины, т.е. он представлял собой континентальное ядро Евразии, все ее внутренние районы, не имеющие прямого выхода к Атлантическому, Индийскому и Тихому океанам.

Смысл выделения хартленда заключается в том, что талассократия по определению не может осуществлять контроль за накоплением сил в хартленде. Поэтому страна, контролирующая хартленд, оказывается основным геополитическим соперником талассократии. У Х.Маккиндера, когда он писал о хартленде, возникали ассоциации с ордами кочевников, совершающих быстрые завоевательные походы, эта территория понималась как своеобразная “азиатская крепость”, в которой геополитические противники морских держав накапливали свои силы. На мысль о грядущем усилении хартленда автора натолкнуло интенсивное железнодорожное строительство того времени, которое обеспечивало территориальное единство континентальных пространств, проблемой которых раньше было отсутствие надежных коммуникаций.

Согласно Х.Маккиндеру, мир состоит из трех частей, представляющих собой концентрическую картину. В центре находится географическая ось истории, или хартленд (континентальные пространства Евразии). Хартленд по периметру окружен “внутренним полумесяцем” - прибрежной полосой Евразии, тянущейся от Скандинавии до Дальнего Востока. Остальной мир называется “внешним полумесяцем” (Америка, Африка, Австралия и Океания, а также островные государства Европы и Азии, такие как Британия и Япония). Также вводится понятие “мировой остров”, который включает Евразию и Африку, составляющие крупнейший блок суши.

Построения Х.Маккиндера включают также упрощенное толкование мировой истории. В 1492 г., с открытием Америки началась, по его мнению, Колумбова эра, для которой характерен расцвет морских держав. В начале 20 в. начинается Постколумбова эра, наступление которой означает усиление континентальных держав и восстановление геополитической роли хартленда. Последний Х.Маккиндер считает ключевым геополитическим ареалом, контроль за которым имеет непреходящее значение для мирового развития. Он предлагает свой знаменитый тезис: “Кто управляет Восточной Европой, правит хартлендом; кто управляет хартлендом, правит мировым островом; кто управляет мировым островом, правит миром”.

Происхождение этой теории станет понятным, если обратиться к геополитическим процессам начала 20 в. Х.Маккиндер полагал, что Британия, как ведущая морская держава, с наступлением Постколумбовой эры становится уязвимой. Основную угрозу он видел в лице усиливающейся Германии, которая как раз и стремилась к контролю за Восточной Европой (тогда же появляется известная концепция “Срединной Европы”, находящейся под германским контролем). Восточная Европа виделась Х.Маккиндером как ключ к хартленду. В роли главного геополитического соперника Британии выступала, таким образом, не Россия, которая формально владела хартлендом, а Германия с ее “натиском на Восток”. Геополитическая модель мира Х.Маккиндера была реакцией на кризис британского экспансионистского проекта в новых геополитических реалиях.

В 1943 г. в статье “Круглый мир и достижение мира” Х.Маккиндер предложил новую модель - союз хартленда (СССР) со “срединным океаном” (Британия и США) против расположенной между ними Германии. Этот союз, как известно, оказался недолговечным. Однако для науки важно, что Х.Маккиндер выделил новое геополитическое образование - “срединный океан”, или трансатлантическое сообщество, которое существовало несколько десятилетий в виде евроамериканского союза, скрепленного Североатлантическим договором (Mackinder, 1943).

Германская школа геополитики восходит к Р.Челлену и Ф.Ратцелю. В соответствии с ее представлениями государство - это связанный с почвой, с территорией социальный организм, ведущий борьбу за жизненное пространство (Lebensraum). Эта школа развивалась под очевидным влиянием социал-дарвинизма. Ее крупнейшим автором был Карл Хаусхофер, который в отличие от других “отцов-основателей” геополитики создал целую научную школу и издавал первый в истории геополитический журнал (“Zeitschrift fur geopolitik”). Германская школа геополитики нередко тесно увязывается с экспансионистскими планами А.Гитлера, что не совсем справедливо: политические взгляды ее авторов не совпадали с доктриной национал-социализма, хотя германская геополитика, безусловно, отражала тенденции развития германского экспансионизма первой половины 20 в.

Одной из важнейших в работах К.Хаусхофера является концепция “панрегионов” - самодостаточных блоков государств, живущих в условиях экономической автаркии и имеющих государство-гегемон в качестве своего геополитического центра. Для государства-гегемона панрегион является жизненным пространством, обеспечивающим лидера всеми необходимыми ресурсами. Экономическая самодостаточность панрегионов обеспечивается их географическими особенностями: панрегионы вытянуты в меридиональном направлении и включают, таким образом, все агроклиматические зоны и территории, богатые полезными ископаемыми (Haushofer, 1931).

К.Хаусхофер выделял три панрегиона. Один совпадал с Америкой (в центре - США), другой включал Европу, Индию и Африку (в центре - Германия), третий - Восточную Азию (в т.ч. Сибирь), Австралию и Океанию (в центре - Япония). В некоторых работах германских авторов выделялся четвертый панрегион в составе России, Ирана, Афганистана (в центре - Россия-СССР), а Индия включалась в “японский” панрегион. Речь, таким образом, идет о крупных, исторически устойчивых территориальных блоках, создаваемых мировыми державами в своих интересах.

Идеи германской школы геополитики отражали образ мышления континентальных держав, стремившихся создать географически непрерывную сферу влияния (в рамках которой господствующая нация эксплуатирует обширную периферию). Для Германии это означало овладение жизненным пространством на Востоке и политику натиска на Юг (прорыв к теплым морям, прежде всего - к Средиземному морю).

Сформировалось представление о Срединной Европе (Mitteleuropa) - зоне германского культурно-политического доминирования. Другой известнейший представитель германской школы геополитики Фридрих Науманн выпустил две книги, посвященные этому вопросу - “Mitteleuropa” (1915) и “Bulgarien und Mitteleuropa” (1916). Речь шла об объединении земель Центральной и Юго-Восточной Европы под патронажем Германии. В германскую сферу влияния (Срединную Европу) включались земли, находившиеся в составе Германии и Австро-Венгрии, а также часть бывших земель Османской империи, т.е. территории чехов, словаков, венгров, словенцев, хорватов, болгар, румын, иногда - сербов и черногорцев и т.д. Рассматривался даже проект союза Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции.

Правда, следует заметить, что далеко не все германские авторы и политики делали акцент на создании континентального блока территорий, находящегося под германским доминированием. Их оппоненты полагали, что большие перспективы имеет использование проверенной “британской”, т.е. талассократической геостратегии, нацеленной на преодоление излишней германской континентальности. Была сформулирована идея “мировой политики” (Weltpolitik), предусматривающей захват заморских колоний и расширение флота по примеру других стран. Проводниками этой политики были кайзер Вильгельм II, полагавший, что Германия должна участвовать в переделе мира и бороться за “место под солнцем”, и адмирал Альфред фон Тирпиц - создатель германского флота. И действительно, в 1914 г. Германия начала войну на море по всей Атлантике, используя свои знаменитые подводные лодки (в 1917 г. появилась декларация о неограниченной подводной войне). Поэтому континентализм не может считаться единственной геостратегией Германии.

Идеи создания интегрированных “больших пространств” (Grossraum) были типичны и для других держав в первой половине 20 в. В качестве примера можно привести Японию с ее проектом доминирования в Восточной Азии (можно вспомнить “меморандум Танаки”, появившийся в 1927 г.). Япония в 1920-40 гг. стремилась к реализации панрегионального проекта и создала свою геостратегическую модель: Корея и Китай виделись как “Внутреннее кольцо”, далее - Юго-Восточная Азия, Микронезия и Меланезия (“район обороны”); особо выделялся “район снабжения” (“ресурсная территория”) - Юго-Восточная Азия. Подобные проекты расширения жизненного пространства существовали и в других странах - в Италии при Б.Муссолини (Mare Nostro - Средиземное море) и др.

Под создание панрегиона всегда подводится идеологическое обоснование. Система таких обоснований целесообразности формирования панрегиона называется “пан-идеей” (одна из основных работ К.Хаусхофера, вышедшая в 1931 г., называлась “Геополитика пан-идей”). Первоначально пан-идея подразумевала установление господства определенной державы на определенной территории. Можно вспомнить американскую доктрину Монро (1823 г.), экспансионистские планы Германии и Японии. В современном мире на смену пан-идеям, ассоциируемым с геополитическим экспансионизмом, пришли интеграционные идеи типа европейской. Пан-идеи могут исходить из принципов добровольного объединения стран с близкой культурой (паневропеизм, панисламизм, пантюркизм, панафриканизм и др.).

Третья крупнейшая школа геополитики - американская - наследует британской школе и опирается на построения Х.Маккиндера. В 1940-е гг. и тем более после Второй мировой войны инициатива в рамках англосаксонской геополитики и этой науки вообще переходит к американцам. Толчком к развитию американской школы геополитики был подъем США как мировой державы, что означало конец доминирования европейских держав на мировой арене. Тем не менее идеи Х.Маккиндера очень удачно легли в основу американской геополитики после поражения Германии в России-хартленде.

Основателем американской школы геополитики стал Никлас Спикмен. В 1942 г. появилась его фундаментальная работа “Американская стратегия в мировой политике”, в 1944 г. - "География мира". Модель мира Н.Спикмена была производной от модели Х.Маккиндера, но учитывала новые геополитические реалии середины 20 в. Роль ведущей морской державы, по мнению американских авторов, взяли на себя США (крупнейшая держава “внешнего полумесяца”), а роль континентального соперника - СССР. Как и предсказывал Х.Маккиндер, у талассократий появился мощный континентальный конкурент, но им стал Советский Союз.

Модель Х.Маккиндера американцы интерпретировали следующим образом. Ведущие борьбу друг с другом талассократия и теллурократия разделены контактной зоной, геополитическая значимость которой резко возрастает. Эта контактная зона, которая у Х.Маккиндера называлась “внутренним полумесяцем”, была переименована в “римленд” (от английского rim - ободок, край), который виделся теперь как ключ к хартленду (геополитическая цель была - нейтрализовать хартленд). Тезис Н.Спикмена звучит так: “Кто правит римлендом, управляет Евразией; кто правит Евразией, управляет миром” (Spykman, 1944).

Реалии “холодной войны” стали благодатной почвой для развития идей Х.Маккиндера и Н.Спикмена. Дело в том, что их модели мира наглядно показывали на географической карте место расположения противника (СССР в хартленде), доказывали его опасность и демонстрировали способ борьбы с ним (сдерживание через укрепление американских позиций в римленде). Так родилась стратегия геополитического сдерживания (containment), смысл которой заключался в окружении Советского Союза (хартленда) враждебными государствами и военными базами (в более ранних работах говорилось о тактике анаконды, как бы охватывающей территорию враждебного государства в кольцо). Американская политика того времени позволяет говорить о практическом применении этой теории, если вспомнить борьбу США за контроль над Кореей и Вьетнамом, создание военных блоков НАТО, СЕАТО и СЕНТО (Багдадский пакт), соглашения с Турцией, Ираном, Южной Кореей, Тайванем, Японией, идею Тихоокеанской дуги от Алеут до Филиппин.

В рамках американского геостратегического анализа особую популярность приобрела т.н. “теория домино” (лучше говорить об эффекте домино). В соответствии с ней “падение” одного государства как костяшки домино (под которым обычно понимался переход власти к коммунистам) неизбежно вело к такому же “падению” соседнего по принципу цепной реакции. Еще Х.Маккиндер рассуждал в таком же духе о кеглях, описывая, как малые государства, одно за другим, подчиняются хартленду. После Второй мировой войны аналогии с домино проводил Д.Эйзенхауэр, описывая возможные успехи коммунистов в Юго-Восточной Азии (другой американский президент Г.Трумэн говорил о бочке с яблоками, среди которых попадается гнилое, которое постепенно “заражает” все остальные: речь шла о недопущении советского влияния в Греции). Понятно, что “теория домино” не объясняет геополитические процессы, а лишь иллюстрирует.

Однако американская геополитика после войны развивалась в специфических условиях. Использование самого понятия “геополитика” не приветствовалось, поскольку геополитика теперь ассоциировалась с германскими идеями мирового господства и фашизмом и как бы несла моральную ответственность за события Второй мировой войны. Инициатива перешла к политическим консультантам, которые занимались конкретными геостратегиями американского государства, а геополитика как наука оказалась в загоне. Приметами времени стали отказ от понятия “геополитика” вообще или противопоставление “хорошей” англосаксонской geopolitics и “плохой” немецкой Geopolitik, а также “агрессивной” геополитики и более респектабельной политической географии. В результате американцами был постепенно забыт генезис теории Х.Маккиндера - ее гидрологическая основа, антигерманизм и пр., но осталась красивая схема, на которую часто ссылались политики и их советники. Отказываясь от геополитики как таковой (которая как наука после Второй мировой войны переживала продолжительный застой), американцы сохраняли геополитическое по духу мышление и продолжали анализировать географическую карту и изменчивые реалии.

В одном из современных исследований рассматриваются три фазы развития геополитической мысли. На первом этапе в Европе существовала “цивилизационная геополитика”. В рамках этой геополитики проводился колонизационный процесс, формировался европоцентристский мир, а идеологическим обоснованием служили представления о цивилизаторской миссии “белого человека”. Затем развивается “природоцентристская геополитика”, связанная с именами Х.Маккиндера, К.Хаусхофера и опирающаяся на географический детерминизм. Историческим фоном является борьба западных держав за сферы влияния. На этом этапе рождается геополитика как наука. После второй мировой войны ее сменяет “идеологическая геополитика”, которая мыслит реалиями противостояния Запада и Востока, капитализма и социализма. Для нее характерны концепции сдерживания, гегемонии, глобальной и региональной стабильности, внимание к эффекту домино (Agnew, Corbridge, 1995). Именно “идеологическая геополитика” была характерна для США времен “холодной войны”.

Среди современных продолжателей геополитических традиций первой половины 20 в. можно назвать известного американского исследователя З.Бжезинского. В своих работах он отмечал, что контроль над евразийской континентальной массой является ключом к мировому господству ("План игры", 1986). З.Бжезинский также выделял узлы международной политики, расположенные в римленде, - Германию, Польшу, Южную Корею, Филиппины, Иран, Афганистан, Пакистан. Именно этот автор в последние годы подробно писал о вариантах геополитического переустройства постсоветского пространства.

Таким образом, мы рассмотрели три школы традиционной геополитики и американскую “идеологическую геополитику” второй половины 20 в. Практически вся традиционная геополитика сводится к выработке геостратегий для определенного государства, поэтому она носит прикладной характер и национально-ориентирована (т.е. за каждой моделью стоят формула национальных интересов и внешнеполитическая программа, обычно - в форме концепции территориальной экспансии).

Геополитика традиционно уделяла большое внимание геополитической структуре мира, выделяя типы территорий по особенностям их геополитической роли. Был разработан целый терминологический аппарат, характерный для геополитики. Например, хорошо известно и часто употребляется такое понятие, как сфера влияния. Другое распространенное понятие - санитарный кордон, или буферная зона. В этом случае речь идет о зоне, образованной вокруг определенного государства с целью предотвратить его экспансию (санитарный кордон), или разделяющей два государства, чтобы не допустить их сближения (буферная зона). Можно вспомнить, как Польша, Чехословакия, Венгрия и Румыния играли роль санитарного кордона по отношению к Советской России (Х.Маккиндер видел их в роли буферной зоны, разделяющей Германию и Россию). В литературе для обозначения государств, находящихся на стыке сфер влияния внешних сил, обладающих двойной идентичностью, используется понятие “лимитроф” (в этом качестве, например, рассматривается Молдова).

В геополитических работах можно встретить и другие понятия, описывающие элементы геополитической структуры мира. Например, это - жизненно важные узлы (choke points), “дороги жизни”, имеющие стратегическое значение (типа Каракорумского шоссе), плацдармы для экспансии (как Калькутта во время британского покорения Индии), кризисные дуги (кризисная дуга у З.Бжезинского протянулась от Бангладеша до Кении). Все эти элементы геополитической структуры мира присутствуют не только в классических работах по геополитике, они используются в теории международных отношений, выступлениях политических деятелей и др.

Для традиционной геополитики очень характерна категория “естественности”: отталкиваясь от физико-географических (расположение морей, проливов, горных хребтов, равнин, рек и пр.) и историко-географических (историческая принадлежность тех или иных территорий) реалий, авторы говорят о “естественных” границах своих стран и их сфер влияния, обосновывают необходимость доминирования в том или ином районе. Вводится также понятие “геополитический императив”, который представляет собой комплекс обязательных, жизненно необходимых действий государства на внешнеполитической арене, выводимый из особенностей географического положения определенного государства. Речь идет о “естественных” направлениях экспансии, защиты национальной безопасности, отбора друзей и врагов.

Концепция “естественных границ” была одной из первых в геополитике (limites naturelles, Naturgrenzen). Считалось, что у государства есть предначертанные свыше границы, обычно - природные. Можно вспомнить, что во Франции такими границами исторически считались Пиренеи, Альпы и Рейн, и много сил было потрачено на борьбу за установление границы с Германией по Рейну. Достижение “естественных” границ было одной из политических целей Людовика XIV, боровшегося за Эльзас и Лотарингию. При этом короле была создана “Палата воссоединения”, и произошла аннексия Страсбурга в 1681 г. Те же устремления были у французов после революционных событий 1789-92 гг., когда они оккупировали Бельгию, Савойю и Ниццу. Со своей стороны в Пруссии говорили о “дозоре на Рейне” (Rheinwacht). В 19 в. в качестве геополитического императива США виделась их экспансия к Тихому океану (manifest destiny в первой половине 19 в.).

Традиционная геополитика, как видно, возникла не на пустом месте, она отражала образ мышления политических лидеров ведущих стран мира и особенности массового сознания того времени. Действительно, созданные в кабинетах геостратегии стали превращаться в общепризнанные программы действий, как это было во Франции, Германии, США, Сербии и др. Геополитика оказалась тесно связана с темой национального величия и имела мобилизационный эффект, обеспечивая по сути национальное единство. Действительно, идеи Британской империи, над которой не заходит солнце, Франции, устанавливающей границы по Рейну и Альпам, Германии, покоряющей всю Европу, России, устанавливающей православный крест над Святой Софией, Израиля от Нила до Евфрата и др. воодушевляли не только специалистов и творцов внешней политики, но и целые нации.

Геополитические постулаты стали важным элементом национальных идей. В этом еще один аспект практической ценности традиционной геополитики, которая предложила не просто внешнеполитическую программу, но еще и внесла свою лепту в создание национальной идеологии. Поэтому наибольший интерес к геополитике характерен для политических кругов, исповедующих доктрину национализма и имеющих экспансионистские планы, которые оправдывались как раз с помощью геополитики. Геополитика традиционно развивалась в странах с особыми национальными амбициями (Германия, Франция, США, Великобритания, Россия) и национально-консервативными политическими режимами (например, в Чили при А.Пиночете).