Протестантизм как идеология

Могут возразить: "Современное западное общество — и особенно американское — давно уже атеистично, религии придерживается не­значительное количество населения, и тем более, фундаментализм, пусть протестантского типа, никак не может быть приравнен к офици­альной идеологии США, или тем более Запада в целом". На самом деле, необходимо указать, что религия не обязательно должна высту­пать как культ или совокупность догматов. Часто в современном мире она проявляется подспудно, как психологические предпосылки, как система культурных и бытовых штампов, как полусознательная геополитическая интуиция. Можно сравнить религию с идеологией — одни (меньшинство) владеют всей совокупностью концептуального ап­парата, другие же схватывают идеологию интуитивно. И чаще всего религия сегодня воздействует больше через культурный фон, через семейную психологию, через нормативы социальной этики. В этом отношении США — страна абсолютно протестантская, и этом "протестантизм" затрагивает не только открытых привержен­цев этой конфессии, но и огромные слои людей иных религиозных убеждений или атеистов. Протестантский дух легко обнаружить не только у пуритан, баптистов, квакеров, мормонов и т.д., но и в амери­канском кришнаизме, и в секте Муна, и среди американских иезуитов, и просто в безрелигиозном американском обывателе. Все они в той или иной степени затронуты "протестантской идеологией", хотя куль­тово и догматически это признается относительным меньшинством.

Второй аргумент. Политический класс в США не является пропор­циональным отражением всего общества. Достаточно посмотреть на ничтожное число цветных среди политиков и высших администрато­ров. По традиции мажоритарным типом в американской политике яв­ляется "WASP" — "White Anglo-Saxon Protestant", "белый англосак­сонский протестант". Следовательно, полноценный протестантский фун­даментализм здесь намного более вероятен, нежели в иных слоях.

И наконец, еще более конкретно: Республиканская Партия США, одна из двух, .обладающих де факто политической монополией, руко­водствуется протестантско-фундаменталистским мировоззрением откры­то и последовательно, закономерно считая его осевой линией амери­канской цивилизации, религиозно-догматическим воплощением Manifest Destiny, "Проявленной Судьбы" Штатов.

Промежуточным пластом между общепризнанным светским либе­рализмом для масс и протестантским эсхатологическим фундамента­лизмом политической элиты служат геополитические центры анали­тиков, обслуживающих власть, которые пользуются в своих разра­ботках обобщающей методикой, где главные религиозные и философ­ские постулаты протестантизма, взятые без деталей и пророческого фанатизма проповедников, сочетаются с наиболее прагматическими сторонами либеральной доктрины, очищенной от патетической дема­гогии о "правах человека" и "демократии". Иными словами, геополи­тическое мышление, чрезвычайно развитое у политической элиты США, непротиворечиво совмещает в себе эсхатологический фундамен­тализм, идею "США как Нового Израиля, призванного пасти народы в конце истории" и идею свободной торговли как максимальной рацио­нализации общественного устройства, основанного на приоритете "ра­зумного эгоизма" и "атомарного индивидуума". Протестантское мес­сианство американской геополитики сочетается таким образом с предложением универсальной рыночной модели и либеральной сис­темой ценностей.

1.4 "Империя зла"

Главным геополитическим и идеологическим врагом Запада долгие века была Россия. Это вполне закономерно. На богословском уровне, это коренится в противостоянии католичества (+протестантство) Пра­вославию, Западной Римской Империи — Византии. Западная и вос­точная формы христианства — это два выбора, два пути, два несовме­стимых, взаимоисключающих мессианских идеала. Православие ори­ентировано на духовное преображение мира в лучах нетварного Фа­ворского света, католичество — на материальное переустройство зем­ли под административным началом Ватикана (см. "Легенду о Великом Инквизиторе" в "Братьях Карамазовых" Ф.М.Достоевского). Право­славные почитают превыше всего созерцание, католики — действие. Православное политическое учение настаивает на "симфонии влас­тей", строго разводит светское (василевса, царя) и духовное (патри­арх, клир) начала. Католичество же стремится распространить власть Папы на светскую жизнь, провоцируя обратный узурпационный ход со стороны светских монархов, рвущихся подчинить себе Ватикан. Православные считают католиков "отступниками", предавшимися "апо-стасии", католики рассматривают православных как "варварскую спи­ритуалистическую секту".

Позже наиболее аитиправославные черты — вплоть до отказа от службы и многих догматов — довели до предела протестанты.

Русь была прямой и единственной духовно-политической, геопо­литической наследницей Византии после падения Константинопо­ля. Поэтому, кстати, и только поэтому она называлась "Святой". Ее сделало "святой", "богоносной", "богоизбранной" провиденциальное принятие византийского наследия, верность полноте православной тра­диции (включая социально-политические, и даже экономические ас­пекты). Особенно важно подчеркнуть, что не просто факт распрост­ранения Православия как конфессии дало эту эту святость — право­славные церкви есть и в других странах и среди других народов. Не именно сочетание православной веры с мощной и свободной полити­ческой империей, с царством, с Царем и национальным Русских Патриархом — обеспечивало догматическую и богословскую, эсхато*'--логическую правомочность такого названия. И строго говоря, Русь перестала быть "святой", когда "симфония властей" и православное политическое устройство было отвергнуто — сперва вторым Романо­вым (раскол), затем его сыном западником и ликвидатором Петром Первым.

Как бы то ни было, начиная с XVI века Русь выступает как главный идеологический, цивилизационный противник Европы. Поз­же следует затяжная геополитическая дуэль с Англией на Востоке, а в последнее время — "холодная война".

История не линейна, она часто делает отступления, уходит в сто­роны, выпячивает детали, акцентирует парадоксы и аномалии. Но все же осевая линия очевидна. Безусловно, существует некая "Manifest Destiny" ("Проявленная Судьба") в широком смысле. — Запад она приводит к американской модели, к американскому образу жизни, к сверхдержаве, а Восток (по меньшей мере, христианский Вос­ток) сквозь века воплощается в России. Как абсолютно симметри­ческая антитеза рыночному эсхатологизму протестантских англосак­сов — социалистическая вера в золотой век советских русских. "Ко­нец Света" по либеральному сценарию и его противоположность — "конец света" по сценарию православно-русскому, социальному, евра­зийскому, восточному.

Логика истории постоянно на самых различных уровнях навяз­чиво высвечивает основополагающий дуализм — США и СССР, Запад и Восток, Америка и Россия. В экономике, политике, геопо­литике, богословии, культуре — ясная, пугающе ясная антитеза, как наглядно развернутый перед нами промысел о драме мира, о двух полюсах континентальной дуэли, о великой войне континентов — физических и духовных.