Денотат и референт

Понятия референта и денотата в лингвистике иногда смеши­ваются.

Денотатом у Ч. Огдена и A.A. Ричардса обозначается фраг­мент объективной действительности, отраженный в некотором речевом отрезке. В других теориях денотат определяется как абст­рактная единица, некое множество объектов реальной действи­тельности, которые могут обозначаться данным именем. В таком понимании денотат есть не что иное, как объем понятия. Неко­торые авторы вообще не делают различия между денотатом и ре­ферентом, считая эти термины взаимозаменяемыми¹. Однако в современной лингвистике «уже наметилась тенденция к соответ­ствующей терминологической дифференциации, основанная, в частности, на существенном с лингвистической точки зрения раз­личении виртуального (возможного) и актуализированного значе­ний языковых единиц»². Л.С. Бархударов считал, что для теории перевода различать понятия денотата и референта весьма важно: «В речи, в конкретном тексте знаки языка могут обозначать и чаще всего действительно обозначают не весь класс ("референт") в целом, а лишь один какой-нибудь конкретный предмет (или процесс, явление и пр.), который мы назвали денотатом»³. Иначе говоря, то, что сейчас в лингвистике предлагается называть тер­мином референт, Бархударов обозначал термином денотат, и на­оборот. Но не это важно для теории перевода, в конечном итоге можно прибегнуть к определенной терминологической конвен­ции и договориться о том, каким из этих двух имен обозначать виртуальную сущность, т.е. всю совокупность объектов реальной действительности, отвечающую содержанию какого-либо понятия и называемую соответствующим знаком, а каким — определен­ный, конкретный, называемый в конкретном речевом произведе­нии. Важнее оказывается вывод, сделанный исследователем, о том,

¹ См., напр.: Степанов Ю.С.: «При рассмотрении лексики лингвисты
пользуются также международными терминами, которые соответствуют выде­
ленным русским терминам: предмет— то же самое, что денотатили референт»
(Основы общего языкознания. М., 1975. С. 8).

² См.: Булыгина Т.В., Крылов С.А. Денотат // Лингвистический энциклопе­
дический словарь. М., 1990. С. 128.

¹ Бархударов Л.С. Указ. соч. С. 104.

го соответствие в переводе «нередко устанавливается не на уров-е референтов, а на уровне денотатов. Это значит, что единица ИЯи ее окказиональный эквивалент в ПЯ могут расходиться по своему референциальному значению, но совпадать по обозначае-мым денотатам»¹. Именно «на денотативном тождестве обозначав -мым объектов основываются переводческие приемы конкретиза­ции и генерализации»², — полагает исследователь. Бархударов приводит для иллюстрации два примера из повести Дж. Селинд-жера «Над пропастью во ржи»:

That isn't too far from this crumby place... (Ch. I) Это не очень далеко отсюда, от этого треклятого санатория... All he did was lift the Atlantic Monthly off his lap and try to chuck it оn the bed, next to me.

Просто он взял журнал с колен и хотел кинуть его на кровать, где я сидел.

Комментируя пример конкретизации (place > санаторий), Бархударов справедливо отмечает, что «конкретизация, разумеет­ся, делается на основании информации, содержащейся в широ­ком контексте»³. Во втором случае (Atlantic Monthly < журнал) об­ращения к контексту не требуется, «так как английское monthly обозначает ежемесячный журнал»⁴. В обоих случаях, по мнению исследователя, эквивалентность достигается «путем денотативно­го тождества данных лексических единиц в ИЯ и в ПЯ — они обозначают один и тот же предмет»⁵.

На мой взгляд, этот вывод принципиально неверен. В первом случае, действительно, знаки и заключенные в них понятия соот­носятся с одним и тем же объектом действительности, который в реальной речи оказывается охарактеризованным большим или меньшим числом признаков. Ведь читатель уже понял из «пред-текста», что place — это и есть тот самый санаторий, где находит­ся персонаж сцены. Содержание понятия, заключенного в анг­лийском слове place, значительно беднее по сравнению с содер­жанием понятия, заключенного в русском слове санаторий. Но это не мешает читателю, следуя за сюжетом текста, понять, что речь идет об одном и том же объекте действительности. Этот пример в очередной раз иллюстрирует не что иное, как повтор­ную номинацию, которая вполне допускает самые различные гипо-гиперонимические трансформации, но при этом объект, о котором идет речь, воспринимается как тождественный самому

¹ Бархударов Л.С. Указ. соч. С. 104.

² Там же. С. 106.

³ Там же. С. 105.

⁴ Там же.

⁵ Там же.

себе.Если полагать, что задача переводчика исчерпывается толь­ко этим, то можно считать ее полностью выполненной. При та­ком подходе денотативно точный прозаический перевод Гомера может расцениваться как самый верный, ведь в нем будут фигу­рировать, как представляется, те же самые объекты.

Денотативная тождественность (в терминологии Бархударова) при различии содержания возможна в устном переводе, когда и отправитель исходного сообщения, т.е. коммуникант, говорящий на языке А, и получатель переведенного высказывания, коммуни­кант, говорящий на языке В, видят перед собой, т.е. ощущают или представляют себе после ощущения реальный объект, о кото­ром идет речь. Допустим, специалист с помощью переводчика объясняет иностранному коллеге принцип действия механизма, находящегося перед ними (непосредственное ощущение). Объяс­нение принципов действия и особенностей устройства этого ме­ханизма может происходить и вне непосредственного ощущения. Но оба коммуниканта будут понимать, о чем идет речь, поэтому переводчик может изменить понятие, конкретизировать или, на­против, генерализировать его, имея в виду один и тот же объект, уже известыйкоммуникантам.

Но второй пример, хотя он и кажется зеркальным отражени­ем первого, иллюстрирует совершенно иной характер отношений между системами смыслов исходного высказывания и переведен­ного. Для читателя русского перевода, получившего фразу «Про­сто он взял журнал с колен и хотел кинуть его на кровать, где я сидел», навсегда останется неясным, какой был брошен журнал. Можно начать дискуссию о том, важно читателю или нет знать, о каком журнале идет речь. Но это уже будут вопросы другого по­рядка. Пока на элементарном уровне обозначения объектов реаль­ной действительности мы должны констатировать, что у читателя русского текста никогда от этого перевода не возникнет знания о том, что персонаж бросил на кровать именно Atlantic Monthly, а не какой-то другой ежемесячный журнал.

Конкретный объект, описанный автором, с которым, возмож­но, у него связаны какие-то ассоциации (не случайно же автор избрал именно этот, а не иной объект) переводится в класс объектов — журнал.

Прежде чем проанализировать различия между объектом, вы­веденным в высказывании оригинала и в переводном высказыва­нии, возвратимся к терминам «денотат» и «референт» и определим их содержание именно так, как мы будем их понимать в наших дальнейших рассуждениях. Следуя современной тенденции, сфор­мировавшейся в отечественном языкознании, мы будем обозначать термином «референт» конкретный объект внеязыковой действи-

тельности, который имеет в виду автор речевого произведения, строя конкретное высказывание. Термином же «денотат» мы бу­дем обозначать класс объектов реальной действительности, кото­рые могут быть определены данным понятием, т.е. подпадают под его содержание. Таким образом, референт и денотат различа­ются степенью обобщенности как единичное, со всеми прису­щими ему дифференциальными признаками, и множественное, объединяющее совокупность аналогичных объектов в класс, на основе их сущностных признаков. В то же время и референт, и денотат могут представлять собой как реальные, так и идеальные сущности. Вспомним пример с римским акведуком через реку Гар возле Нима. Автор описывает конкретный, реально существующий объект действительности, т.е. референтом его высказывания явля­ется реальный объект. Возьмем другую крайность — сказочный персонаж, например Красная шапочка. Референтом сказочного речевого произведения оказывается идеальная сущность — вы­мышленная девочка в красной шапочке. Практически вся худо­жественная литература оперирует одновременно и реальными, и идеальными сущностями, смешивая их, размещая идеальное в ре­альном и реальное в идеальном. И те, и другие фигурируют в качестве референтов в художественных речевых произведениях. Механизм возникновения идеальных сущностей, безусловно, ин­тересный и для логики понятий, и для теории литературы, выхо­дит за пределы нашего предмета. Поэтому посмотрим, во что превращаются референты, когда «переносятся» в переводе в иную культуру. Здесь возможны несколько вариантов, зависящих от когнитивного опыта автора, переводчика и получателя перевод­ного речевого произведения. Если их знания о данном фрагменте действительности совпадают, то референт исходного речевого произведения окажется и референтом переводного речевого про­изведения. Вернемся к акведуку через Гар. Автор знает, о каком конкретном объекте идет речь, переводчик (француз) тоже хоро­шо знаком с этим объектом, этот объект известен со школьных лет каждому французу, в том числе и потребителям перевода — французам, изучающим русский язык. Поэтому и на уровне пер­вичного (автором) и вторичного (переводчиком) порождений ре­чевого произведения, и на уровне первичного (переводчиком) и вторичного (читателем перевода) восприятий речевого произведе­ния у него будет один референт для всех участников процесса коммуникации. Этот референт остается неизменным, несмотря на разные способы его номинации: le pont du Gard → le monument → le chef-d'oeuvre millénaire → le pont du Gard → Пон дю Гар → мост → многовековой памятник → Пон дю Гар.

Но вдруг в процесс коммуникации попадает человек иной культуры, который в лучшем случае из текста понимает, что ре-

ферентом высказывания был мост. Следуя от знака к понятию, а затем далее к предмету реальной действительности, которую он должен себе представить, читатель попадает в область денотата понятия мост. Он представляет себе класс мостов. Если в тексте не последует никаких уточнений дифференциальных признаков именно данного объекта, то в его представлении речевое произ­ведение окажется связанным с денотатом: он будет понимать, что речь идет об одном из мостов, об одном предмете из класса ему подобных, и сам будет наделять его дифференциальными призна­ками согласно собственному представлению о классе и возмож ных особенностях различных входящих в класс подклассов и ин­дивидуальных объектов, т.е. тождества референции для автора речевого произведения и его получателя в этом случае не про­изойдет. Коммуникация окажется тождественной в лучшем случае на уровне некоего класса или подкласса объектов, т.е. денотата.

Это наглядно, в буквальном смысле слова, показывает при­мер русской Красной шапочки. Французская Красная шапочка, персонаж сказки Перро, одета в красный капюшон. Попав в рус­скую культуру, она оказывается одетой на иллюстрациях к сказ­ке, на конфетных обертках либо в красный фригийский колпак, либо еще в какую-нибудь шапочку, но не в капюшон. Референт речевого произведения Перро, конкретный объект с определен­ным набором дифференциальных признаков превращается благо­даря переводческой генерализации понятия в один из объектов некоего множества, т.е. в денотат, которому приписываются иные дифференциальные признаки, соответствующие представлениям получателя переводного речевого произведения, в данном случае художника, о том, какая именно шапочка могла быть на девочке. Зная, что сказка французская и что фригийский колпак — один из символов современной Франции¹, художник рисует себе соот­ветствующий образ героини, который и воспроизводит затем в графической форме.

Далеко не всегда референция исходного текста совпадает с референцией высказывания перевода. Автор, строя свое речевое произведение, как правило, имеет в виду конкретный объект, пе­реводчик же, если речь не идет о единичном предмете либо о том предмете, который хорошо ему известен или находится в поле его непосредственного восприятия, идет от знака через понятие к денотату. Он выбирает один объект из возможного в данном слу­чае множества, приписывает ему определенные дифференциаль­ные признаки и далее оперирует именно им как референтом.

¹ Французские революционеры 1789 г. были облачены в красные колпаки, напоминавшие по форме те, что носили древние фригийцы. Марианну — сим­вол Французской республики — также изображают во фригийском колпаке.

Именнотаким образом — от частного, конкретного, к общему, а затем к новому частному — и строится механизм семантического преобразования при переводе.

Для теории перевода различение понятий денотат и рефе­рент оказывается весьма важным, так как помогает более точно представить себе сам механизм переводческого преобразования. И не только потому, что в переводе один и тот же предмет (рефе-рент) может быть представлен разными по содержанию понятия­ми, как показывал Бархударов, объясняя принцип гипо-гиперо-нимических преобразований. Прежде всего потому, что позволяет понять, что в переводе часто происходит подмена референта, что референтами исходного высказывания и высказывания перевод-ного оказываются разные предметы, являющиеся в то же время ценотатами одного и того же понятия или аналогичных концептов.

В переводе постоянно коррелируют категории общего и част-ного: переводчик через общий объективный смысл знаков стре-мится проникнуть в индивидуальный субъективный смысл, кото-рый приписывает знаку автор конкретного речевого произведения. В то же время переводчик, называя предметы, уже обозначенные автором, нередко абстрагируется от конкретного предмета в силу того, что может лишь представить его, и говорит о нем как о классе. Исключение составляют ситуации, когда предмет речи находится в непосредственном ощущении автора исходного сооб-цения, переводчика и получателя переводного текста.