Разрушительный способ.
Очень нужно сделать страшное лицо и заорать: «Не будь таким жадным! Отдай немедленно!» Опаньки! Вот малыш и поделился на две половинки. Он узнал, что в нем есть плохая и жадная сторона, и хорошая и добрая. Если продолжить «воспитательную работу» в том же стиле, то он идентифицируется либо с доброй стороной, будет расти «добрым» мальчиком и когда-нибудь родители обнаружат в квартире группу бомжей, которым «добрый» ребенок предложил в подарок вещи. И конечно, он будет чем-нибудь болеть, поскольку в этом случае, потребности, связанные с защитой его интересов, будут блокированы. У него будет что-нибудь типа «запора».
Если малыш примет за чистую монету свою жадность, то зимой снега у него не допросишься. А болеть он будет каким-нибудь «поносом».
Я, конечно, утрирую. Но принцип остается. Ребенка пытаются отвергнуть целиком. Он может поверить, что целая группа его потребностей сохранения и удержания чего-либо оказывается под табу.
На самом деле, в этот момент происходит конфликт потребностей внутри самого ребенка. Он нуждается в сохранении своей целостности и это одна потребность. Оставить машинку у себя — значит остаться целым. И он нуждается в родительском признании. Остаться целым — значит быть отвергнутым. Быть отвергнутым в пятилетнем возрасте — смертельно, такие маленькие люди еще не умеют выживать самостоятельно. Конечно, лучше пожертвовать кусочком себя, чем всем собой. Так и происходит. Ребенок начинает отвергать «плохую» часть себя. Это сделка. Причем совершенно бессмысленная сделка. Если бы родители понимали, в чем она состоит, то, скорей всего, вели бы себя по-другому. Но ведь родители в такие моменты боятся собственных монстров. Они боятся обвинения в том, что они плохие родители и так далее, до бесконечности. Все воспроизводят одну и ту же модель разрушения целостности, поколение за поколением.
Признание для детей витально. Ребенок не способен к самостоятельному выживанию до определенного возраста. Если система отвергает ребенка, —он обречен на гибель. Большинство, если не все системы воспитания, основаны на торговле признанием. По сути дела, на торговле любовью. «Если ты ведешь себя правильно, — я принимаю тебя, если нет, — ты мне не нужен». По сути дела-—это торговля жизнью. Нет такой потребности, которую ребенок не блокировал бы ради признания. Нет таких изменений, которые не могли бы произойти в организме.
ПРИМЕР
Одна из моих ранних профессиональных работ, когда я еще не очень понимая что делаю, а просто делал, была посвящена работе с «беспричинной» тоской молодой женщины. Это была ее не первая работа с этой темой, и она не очень надеялась на какой-то результат. Происходила вялая и не очень продуктивная беседа, во время которой клиентка постоянно делала какой-то странный жест рукой. Я спросил ее о том, что она делает. Она ответила, что как будто что-то отодвигает. Я предложил ей пересесть на место этого отодвигаемого нечто, побыть им. Она села на это место, как-то странно скрючилась и заплакала. Она сказала, что чувствует себя словно запертой в каком-то кубе. Оказалось, что в этом «кубе», который она постоянно отодвигала от себя, была заперта вся ее женственность, и физическая и психическая. Она была замужем, родила ребенка, но это не мешало ей выглядеть .мальчиком-подростком. Выяснилось, что все ее попытки поправиться, приобрести женские формы, были безуспешными. Ей не помогли даже инъекции гормонов, способствующих повышению массы тела. Оказалось, что ее отец очень хотел! мальчика, а родилась девочка. Она знала о том, что в некотором роде разочаровала отца, но не придавала этому особого значения. Весь «концентрат» отцовского отвержения единовременно она впервые ощутила в этой работе.
Я научился дарить своим «мужественным» клиенткам следующую идею. Подходить к своему папочке в момент его воспитательной суровости, ласково обнимать его и произносить следующую фразу: «Я де-воч-ка!». Хотя причем тут папа в сорок лет? Научиться бы так говорить самой себе!
Все мы в той или иной степени заложники идеалов. В каждом из нас живет некий образ, который достоин любви и признания. Сначала он возникает из отношений с родителями. Чем меньше безусловной родительской любви, тем сильнее призрак, фантом. Ребенку кажется, что проблема в нем. Если он действительно исправится, — его полюбят, это обман, экзистенциальная ловушка. Есть хорошее выражение: «Любят не за, а не смотря на...». В лучшем случае, если ему удастся «попасть в десятку», им начнут гордиться. Любовь и гордость - очень разные вещи, гордость связывает, заставляет прятать свое «больное и слабое». Любовь позволяет получить поддержку в «больном и слабом».
В период подросткового кризиса часть детей становятся более автономными, они либо научились самоподдержке, либо нашли признание за пределами семьи, либо гнет обусловленной любви становится невыносимым. Они бунтуют и либо становятся здоровыми, перестают блокировать себя, «перерастают» многие детские болезни и очень многому могут научить своих родителей. Это подлинная экзистенциальная автономия. Но многие просто переворачивают перфокарту. Не получив любви — они добиваются ненависти. Эрик Берн прав: отрицательное признание — это тоже признание. Такие люди в сорок или пятьдесят лет обнаруживают, что прожили жизнь назло своим родителям Это очень печальное открытие. Определение взрослого человека от Боба Резника: «Человек взрослый, когда может позволить себе что-то, даже если его мама хотела того же самого».
Но есть дети, которые «попали в десятку», ими гордятся. Их как бы любят, и не важно, какой ценой это достигнуто, за счет каких жертв. Если такой человек не знал ничего другого, с ним будет «все в порядке». До тех пор, пока не наступит легендарный «экзистенциальный кризис». Когда в один прекрасный день человек обнаруживает, что живет совсем не свою жизнь, а какая она, «его жизнь» — он не знает. Когда меня учили психотерапии, мой учитель сказал мне: «Если терапия происходит адекватно — клиент рано или поздно приходит к экзистенциальному кризису».
И, наконец, есть дети, которым повезло. Их действительно любили. С ними почти не торговали признанием. Я говорю «почти», поскольку такая торговля принята в нашей культуре, это кажется естественным и потому незаметно. Такие дети могут быть почти свободны от идеала, и значит — способными к значительной самоподдержке. Я снова говорю почти, поскольку ничто не может ограничить детскую фантазию.
Мой сын, которого я часто вспоминаю в этой книге, как-то решил, что взрослые никогда не ходят в туалет, ни по большому, ни,по маленькому. По одной простой причине — он никогда этого не видел у взрослых. Его основным аргументом было то, что этого не показывают ни в одном фильме, ни в одной передаче по телевидению. Убедить его в обратном оказалось невозможно. Он решил начать взрослеть. И начал посещать туалет только в случае крайней необходимости. Естественно, он и не думал заботиться об этом перед сном. Ни о каком энурезе не было и речи. Ночью он начинал жутко кашлять. Его сонного усаживали на горшок. После этого кашель прекращался. Единственный выход из создавшейся ситуации — держать двери домашнего туалета открытыми. Что мы и сделали.
Я привел этот пример, чтобы показать — рядом с ребенком всегда присутствует идеал, человек, который обладает неизмеримо большими возможностями. Ребенок естественным образом стремится стать таким, но часто он стремится к невозможному. Поскольку он не видит правды. Взрослые «держат свои Двери закрытыми». Если они держат их закрытыми и от себя, то они болеют и обучают болеть ребенка. Ребенок видит волевого и решительного человека с больным сердцем. Он не связывает одно с другим, он становится волевым и решительным, учится «преодолевать себя», а больное сердце получает в при дачу.
ПРИМЕР
Ко мне обратился больной псориазом. Через пять минут работы выяснилось, что первые ощущения, предшествующие поражению кожи, возникали в детстве в отношениях с отцом. Еще через пять минут этот пациент попросил меня перестать работать с ним, а поработать с его сыном, у которого еще нет псориаза, но отношения у них такие же, как у моего клиента с его отцом. Этот человек вполне логично предположил, что стоит ждать продолжения семейной традиции.
В этом примере я взялся за работу с сыном. Я тогда еще верил, что терапевту следует работать с детьми. Теперь я думаю по-другому. Дети намного пластичнее взрослых. Они напоминают пластилин в мешке с камнями, где камни — это взрослые члены семьи. Они в любом случае примут соответствующую форму. Если лечатся родители, — дети лечатся сами собой. Вот почему я сейчас считаю, что работать следует всегда со взрослыми.
Как происходит возникновение психосоматики в результате травмирующей социализации, показано на следующих схемах.
Дата добавления: 2014-12-08; просмотров: 912;