Конверт

— Мисс Сент-Клер, проходите, пожалуйста. — Мой босс, мистер Эдвардс, махнул рукой на два кресла, стоявших перед столом. — Садитесь, Керри. — И снова он произнес мое имя не правильно.

— Меня зовут Кайри, – поправила я его, ничего не могу с этим поделать, исправляю его, наверное, уже в 18-ти тысячный раз.

Мистер Эдвардс сел в свое современное кожаное кресло и расстегнул пиджак.

— Да, конечно. — Он поправил манжет своей белой рубашки на пуговицах, затем прочистил горло.

— Хорошо, мисс Сент-Клер, я сразу перейду к сути дела. Боюсь, мы вынуждены попрощаться. Это никак не связано с вами, просто, мы рационализируем наш рабочий процесс по-новому и исключаем наименее опытного члена нашей команды... ну, ваши услуги стали несколько излишними.

Я моргнула. Дважды. Трижды.

— Я что?

— Лишняя. Это означает ….

— Я знаю то, что значит лишний. Я просто не понимаю, почему это происходит. Только на прошлой неделе Дон сказал, что я подхожу на постоянную работу у вас.

Мистер Эдвардс прервал меня поднятой рукой.

— Дон был неправ, и я приношу извинения за это недоразумение. Видите ли, он имеет довольно плохую привычку давать обещания, хотя у него и нет таких полномочий. Его тоже уволили.

Я едва сдерживалась. Затем он открыл ящик, вынул конверт и вручил мне.

— Ваша последняя зарплата, мисс Сент-Клер. Здесь двухнедельное выходное пособие. Вы должны освободить рабочий стол немедленно. Так же вы можете потребовать рекомендации, если вам понадобится, или можете подать запрос в письменной форме через соответствующие каналы.

Я покачала головой.

— Нет, пожалуйста, мистер Эдвардс, вы не можете сделать этого. Мне нужна эта работа, вы даже не представляете как. Я никогда не опаздывала, всегда делала работу лучше, чем кто-либо в группе. Пожалуйста, дайте мне шанс.

— Мисс Сент-Клер, попрошайничество не меняет фактов. Вопрос закрыт. Вы были назначены к нам на временную должность. Как я уже сказал, это не наказание. Мы сделали это, потому что больше не нуждаемся в ваших услугах. Теперь, если Вы не возражаете, у меня конференция через считанные минуты. — Мистер Эдвардс приподнял бровь, и посмотрел на меня выжидающе.

— Хорошо. — Я встала, разглаживая свою юбку-карандаш, и отвернулась. — Задница.

— Что, простите? — мистер Эдвардс поднялся на ноги, сжав руки в кулаки. — Что вы сказали?

Я приподняла подбородок.

— Задница, я сказала задница. — И использовала тот же снисходительный тон, каким он часто говорил… — Это унизительный термин для обозначения дерьма. То есть, вас... Дик, — я отвернулась, схватила дверную ручку и повернула ее.

Но меня остановила рука, схватившая мое запястье

— Так-так, мисс Сент-Клер, вы же не хотите уйти с очерненной репутацией, не так ли? Я очень легко могу сделать так, что вы никогда больше не будете работать во временном агентстве. — Его пальцы напряглись на моем запястье, и я почувствовала дыхание на своей шее.

— Вы знаете, чем это может закончиться. Или же вы можете остаться здесь работать и даже получить ту должность, которую только что упомянули.

Я чувствовала, некоторое давление сзади себя, что являлось доказательством того, что он хотел меня. И, не буду лукавить, у меня мелькнула такая мысль. Один раз. Очень, очень быстро. Мне была необходима эта работа. Я была должна уже за два месяца аренды и за три месяца электричества, еле-еле поспевала платить наше с братом обучение, плюс постоянно растущие расходы для ухода за мамой.

Я могла сделать то, чего хотел этот придурок, и сохранить свою работу. Это не займет много времени. Несколько неприятных минут, если он так долго протянет. Мистер Эдвардс был стар, ему, наверное, около шестидесяти. Достаточно пригодный, но уже далеко не мужественный.

Но в каком бы отчаянии я не была, такого бы никогда не сделала. Не с этим стариком. Если бы он был горяч, я бы согласилась. Это того стоило, если бы денег хватило, что бы покрыть счета. Но это была временная работа. Почасовая зарплата. И я могла покрыть этой зарплатой только один счет.

Я повернулась, позволяя ему держать меня за запястье. Подняв глаза, встретила его взгляд.

— Да? Просто так? Сосать у тебя, и ты позволишь мне сохранить работу? Позволить трахнуть на столе, и я получу постоянную работу? — Он не обратил внимания на опасное спокойствие в моем голосе.

— Теперь ты начала думать. — Он облизал губы, пошевелив пальцем, провел им по углублению между моими грудями, которое открывала консервативная блузка.

— Вы — очень привлекательная молодая особа, мисс Сент-Клэр. Я уверен, что мы можем прийти к приятной договоренности.

Боже, я ненавидела лже-маску на его лице, когда он говорил — «Приятная договоренность». Захлопнув свое отвращение, я поинтересовалась.

— Что вы имеете в виду, мистер Эдвардс?

По моей спине поползло отвращение, когда я заметила в его глазах хитрое выражение, и как он облизнул свои тонкие губы. Я услышала, как расправив свой пояс, у него предательски заскрипела молния. Я не смотрела, но знала, что он достал из брюк.

— Ну, давай посмотрим, как это можно сделать, и потом пойдем дальше. — Он обколотился на край письменного стола, с жадной ухмылкой на лице.

— Расстегни блузку. — Я забавлялась, раскрывая верхнюю пуговицу своей блузки, глядя в его карие глаза.

— Хочется немного посмотреть, мистер Эдвардс? Я раскрыла верхнюю пуговицу, что сделала бы в лифте в любом случае. Почувствовала, что грудь слегка освободилась. Его глаза пожирали открывшийся вид.

— Например, так?

— Очень красиво. Но… как насчет большего?

Я кивнула, как будто это было вполне разумно, по-прежнему отказываясь смотреть вниз, на место ниже пояса. И затем, без предупреждения, я ударила его в нос своей головой. Услышав хруст, я отошла и в доказательство увидела, как алая кровь идет из его носа.

— А как насчет: а не пошел бы ты, мистер Эдвардс?

Я оставила его истекать кровью, и прошла мимо. Вздрогнула, когда случайно наткнулась взглядом на его морщинистый член, теперь он вялый висел над молнией брюк. Боже, я хотела бы прожить оставшуюся жизнь, не видя этого.

Я вышла, открыв дверь, затем глянула вниз и увидела несколько капель крови на блузке. Зайдя в женскую комнату, я вытерла холодной водой пятна крови. Чуть позже забрала свои вещи со стола. У меня было мало вещей, только несколько тампонов и всякая мелочь, а самое главное - рамку с фотографией мамы, папы, младшего брата Кела и меня. Она была сделана несколько лет назад. Ранее. До того как отца убили. До того как заболела мама. Прежде, чем я простая, наивная студентка стала кормильцем семьи, один из которой даже иногда не узнавал меня.

Я засунула вещи в сумочку и пошла, с большим самоуважением каким только обладала, в сторону лифта, скрывая радость, когда увидела, что мистера Эдвардса провожала служба безопасности. Его брюки были на пуговицах, а не на молнии, и его некогда безупречный костюм, был забрызган кровью. Еще два сотрудника безопасности ходили по кабинетам, думаю, они искали меня.

Я направилась к лестнице и вышла из здания. Поскольку возле здания не было пустых парковочных мест, я села на автобус и уехала с мыслью, что смогу быстро найти работу.

Я пришла к Шейле, которая продолжала печатать на компьютере в течение нескольких минут.

— Прости, Кайри, но мне нечего тебе предложить сейчас.

— Он пытался изнасиловать меня, Шейла.

Она испустила вздох.

— Я понимаю Кайри! Извини, но у меня нет никаких вакансий в данный момент.

Я старалась сдерживать дыхание.

— Можете ли вы проверить еще раз? Я возьму все, что угодно. Буквально любую работу.

Она просмотрела снова, и затем перевела взгляд на меня.

— Ничего. Мне так жаль. Может быть, попробовать еще раз через несколько недель.

— Я потеряю квартиру через несколько недель.

— Прости меня, дорогая. Сейчас туго с работой. Что я могу сказать, — она положила свою ухоженную руку на мою. — Может тебе одолжить немного денег?

Я поднялась.

— Нет спасибо. — Мне нужны были деньги отчаянно. Я пропустила обед сегодня, для того, чтобы заплатить за аренду. Но мне не нужна благотворительность. — Я что-нибудь придумаю.

Медленно я пошла на стоянку для машин. Но затем вспомнила, что я была уволена и это значит, что я не могу воспользоваться парковочным талоном. Дерьмо. На это уйдут еще 15 долларов. У меня нет лишних денег.

Ехать домой можно несколькими способами. Я работала в центре города, но жила в сорока пяти минутах езды, в пригороде, на севере Детройта. Моя машина еле двигалась, когда я вернулась домой, а мой живот был пуст, урчал, рычал и булькал.

Я изо всех сил старалась сдерживать слезы, когда проверяла почту. Я бормотала, перебирая конверты:

— Черт, черт, черт, – с каждым новым счетом, я задерживала дыхание. Там были счета за

электричество, кабельное телевидение, интернет, воду, газ, обучение Кела, мое обучение, мамины больничные счета… и простой белый конверт без обратного адреса, только мое имя — Сент-Клер, написанное от руки аккуратным почерком, рядом с моим адресом. Я засунула все письма в сумку, а этот конверт держала губами, открывая дверь. Тогда я и увидела уведомление: заплатить или уйти на протяжении трех дней.

Я должна была еще 100 долларов. Вернее, если не считать этого месяца. Я надеялась избежать выселения. Но этого не должно было случиться сейчас, когда я потеряла работу.

Тем не менее, я подавила слезы, открывая дверь, захлопнула ее и попыталась подавить рыдания.

Конверт вывалился из рук, и я зажала рот рукой, горячие слезы катились из моих глаз. Нет, нет, нет, ни слез, ни сожаления, ни жалости к себе. Ты должна решить все это, Кайри. Я отвернулась от двери, встала на колени, чтобы найти странный конверт, и щелкнула выключателем.

Ничего.

Конечно, электричество отключили. Вдобавок ко всему, я была голодна. Я ела только хлопья на завтрак, и сейчас мне было нужно нечто большее. Единственная пища, которая была у меня на кухне, это один пакет рамена, немного кетчупа, китайская еда двухнедельной давности, и немного молодой морковки. И одна, маленькая баночка с вишневым йогуртом Chobanі.

Господи, спасибо тебе, и всем грекам Chobanі. И спасибо за то, что йогурт был все еще холодным.

Я взяла йогурт из темного, но все еще холодного холодильника, открыла его, схватила ложку и перемешала. Расстегнула блузку, затем юбку и села, смакуя каждую ложку. Помимо скудного количества пищи, у меня была зарплата почти восемьсот долларов за две недели временной работы в офисе, плюс мое выходное пособие.

Наконец, меня прорвало, и я не смогла сдержать рыданий. Я сдалась и позволила себе плакать минут десять. Оторвав кусок бумажного полотенца, я вытерла свой нос и глаза, убеждая себя успокоиться. Я должна с этим справиться каким-то образом…

Странный конверт бросился в глаза. Он лежал там, где я его оставила. Протянув руку, я схватила его, скользнув указательным пальцем под клапан. Внутри был... чек?

Да, чек. Персональный чек.

На десять тысяч долларов.

Для меня.

Я сделала глубокий вдох, скользнула взглядом по своим коленям, и моргнула несколько раз. Напряженно. Ладно, посмотрю еще раз. Да. Он говорил: счет для оплаты Кайри Сент-Клер, в размере десяти тысяч долларов США и ноль центов. В верхнем углу был штамп адресата: VRI Inc., и абонентский ящик, адрес в Манхэттене.

И там же, в левом нижнем углу, на одной строке напротив неразборчивой подписи, одно слово. «ВЫ». Буквы прописные, все такой же смелый, аккуратный, почерк, который был на конверте. Я снова посмотрела на подпись, но она была немного больше, чем волнистые черные линии. Я думала, что там может быть “V”, и, может быть, “R”, но никак не могла быть в этом уверена. Я думаю, что это имеет смысл, учитывая тот факт, что плательщик был VRI Incorporated. Но, это ничего не говорило мне.

Кроме чека в конверте ничего больше не было, никакой записки. Десять тысяч долларов.

Что, черт возьми, я должна была делать? Наличными? Десять тысяч долларов… я смогу заплатить текущую аренду, а также просроченные счета, чтобы снова включили электричество. Я смогу еще и оставить деньги на ремонт машины.

Десять тысяч долларов.

От кого? И почему? Я ничего не знала. У меня не было семьи, только мои мама и брат. Я имею в виду, да, у меня были бабушка и дедушка, во Флориде, но они жили за счет социального обеспечения, и скоро должны были переехать в дом для пожилых людей, который я не могла оплатить.

Они попросили у меня денег в прошлом году. И я бы дала им, если бы они были.

А что будет, если я обналичу чек? Они придут за мной и сломают мои коленные чашечки за то, что я должна им? Ладно, это было глупо. Но, по-настоящему, кто на земле пришлет мне денег… много денег? У меня была одна подруга, Лайла. И она была почти в таком же отчаянном положении, как и я.

Тем не менее, я позвонила ей. Она ответила после четвертого гудка.

— Эй. Что случилось?

— Это звучит очень глупо, но ты не высылала мне чек? Ты? Ты тайно не выигрывала в лотерею? — Я засмеялась, словно это была шутка. — Я имею в виду, это же ты верно?

Лайла хохотнула.

— Ты сегодня пила? Почему, черт возьми, я по почте должна выслать тебе чек? Я могла бы это сделать, если бы у меня были деньги, чтобы дать тебе. Зачем мне пересылать тебе деньги?

— Ага, как же, — вот, что я подумала.

Лайла услышала тон моего голоса.

— Что происходит?

Я не знала, что ответить.

— Могу я приехать на несколько дней?

— Электричество отключили?

— Меня выселяют.

— Нет, – выдохнула она.

— И меня уволили.

— Что? — Лайла вскрикнула. — Разве ты не говорила мне, что собираешься получить постоянную работу?

— Мистер Эдвардс домогался меня.

— Замолчи.

— Он сказал, что я могу сохранить работу, если буду сосать его член. Я имею в виду, он не сказал этого вслух. Но он сделал это очевидным, когда вытащил свой член.

— Кай, ты, должно быть, шутишь, – голос Лайлы был ровным, словно она не верила.

— К сожалению нет. Я никогда не сотру этот образ из своей головы. Тьфу. — Я задрожала от отвращения. — Знаешь, что я сделала?

— Что?

— Я ударила и сломала ему нос.

— Ты этого не сделала?!

Я кивнула, затем поняла, что говорю по телефону.

— Да, я сделала это.

Лайла молчала минуту. Затем произнесла:

— Блин, Кайри. Это чертовски дерьмовый день. Что там про чек?

— Можно мне прийти, ты не поверишь, если я скажу. – Мне пришлось заставить себя сохранять спокойный тон.

— Конечно, прихвати одежду. Давай ко мне с ночевкой.

Лайла никогда не позволила бы мне упасть вниз. Я имею в виду, она не могла оплатить мою аренду, но она не позволила бы мне оставаться на своем диване до Судного дня, если бы мне было нужно.

Она жила со своим бойфрендом, Эриком, так что мы не могли теперь спать в одной комнате, но она всегда была рада видеть меня. Я переоделась, сложила в пакеты вещи, что не заняло много времени. Либо я смогу вернуться домой, либо нет. Никак не могу повлиять на это сейчас.

У Лайлы я сбросила свои туфли и надела тапочки, которые она мне вручила. Лайла была наполовину итальянкой. Длинные черные волосы, темно-карие глаза, и безупречный цвет кожи. Мы были лучшими друзьями с первого дня в колледже, соседками по комнате в течение двух лет, пока она не встретила Эрика и их отношения не стали настолько серьезными, чтобы двигаться вместе с ним. Эрик был... ладно. Умный, красивый, хороший. Я не очень нравилась ему, и я не понимала, что Лайла нашла в нем. Он не плохой парень, просто не мой типаж. Она это знала, и ей было все равно.

Она любила его, он любил ее. Я сидела, откинувшись на ее диване, осушив половину бутылки пива, а затем протянула Лайле конверт. Как я забыла об этом, конверте!

— Я получила это по почте сегодня. Просто так. Открой его.

Лайла хмуро посмотрела на меня, затем осмотрела конверт с обеих сторон.

— Хороший почерк.

— Я знаю. Но загляни внутрь. И... можешь присесть. — Я сделала еще один глоток пива.

Лайла примостилась на подлокотник дивана рядом со мной и посмотрела.

— Черт. — Она смотрела на меня, широко распахнув глаза. – Кай, это десять тысяч долларов. Ты знаешь, что ты можешь сделать с этим?

— Да. Я знаю. Но... откуда это взялось? Кто послал его? Почему? И что более важно... зачем?

Лайла вздохнула.

— Я поняла. Я имею в виду, что часть меня говорит: Ну конечно же, это необходимые денежные средства, сука!, но вторая часть меня говорит: теперь держись, сестра.

— Точно. Я никогда не смогу оплатить эту сумму. Никогда. — Я допила пиво и встала, чтобы взять еще одну банку и нашла коробку со старой пиццей в холодильнике. — Можно мне? — Я подняла глаза.

Лайла пожала плечами.

— Бери. Так что же ты собираешься делать?

— Я не знаю, Лайла. Если бы не ты, я бы была в своей машине прямо сейчас. Папина страховка закончилась шесть месяцев назад. Мне не хватает на квартплату, куча других неоплаченных счетов. Нужно платить за обучение Кела и мое. Похуй, все связано. У меня нет работы. Я никогда не найду ее. И прямо сейчас, когда я нуждаюсь в ней больше всего, это, — я выхватила чек из рук Лайлы и потрясла им, — решает все. Я не понимаю, как я могу не обналичить. Я просто надеюсь, что это не закончится плохо.

Лайла кивнула.

— Это риск, ведь ты не знаешь от кого этот чек. Ты искала в Google, эту VRI Incorporated?

— Нет электричества, помнишь? Я не могла воспользоваться своим компьютером. И я не могу воспользоваться телефоном.

— Ох, — Лайла опустилась в кресло напротив своего компьютера, который был почти так же стар, как и мой. Она написала в Google и стала искать результат. — Ничего. Я хочу сказать, что существует огромное количество компаний с таким именем, и это P.O. box значит, что, тот, кто послал его тебе, не хочет быть найденным.

— Вопросов нет, Шерлок. Хотя бы инициалы, блядь, или что-то еще, потому что я не вижу, как по-другому можно узнать, кто это.

— Так ты обналичишь чек?

— Да.

Мы просидели весь вечер, продолжая пить. Я выпила около восьми бутылок. Нам с Лайлой нужно было на занятия после полудня, поэтому мы спали до 11. После завтрака и душа мы с подругой пошли в банк. Я стояла перед кассиром, держа чек в руке, дрожа, как лист. В конце концов, мне удалось передать его кассиру. Я попросила выдать мне тысячу долларов наличными.

Когда это было сделано, кассир протянула мне квитанцию и полный конверт денег, которые она отсчитала мне. Я положила двести долларов в свою сумку, и оставила другие восемьсот в конверте. Я уставилась на баланс банковского счета: $9,658.67.

Мы ушли из банка, сели в машину и поехали в университет. Правда, Лайла сидела тихо, не упоминая о деньгах, которые ей были также нужны — ни одного намека на то, что у нее было много не оплаченных счетов. За пару сотен? Дерьмо, в нашей ситуации, даже двадцать баксов будет настоящей находкой. Она бы не стала просить, неважно, сколько денег у меня было. Она бы никогда ничего не просила, даже если бы она была в отчаянном положении, как и я теперь. Прежде чем мы вышли из машины, и зашли в класс, я положила конверт с деньгами в руку Лайлы.

— Вот, — я держала край конверта. — Я знаю, что тебе это нужно.

Лайла уставилась на меня.

— Гм. Нет.

Я кивнула.

— Гм, да. Ты же не думаешь, что я не поделюсь с моей лучшей подругой, не так ли?

— Кайри! Ты не можешь дать их мне. Они нужны тебе.

Я улыбнулась ей.

— И тебе тоже. У меня еще достаточно осталось. Ты... ты, как семья для меня. Так что просто возьми и скажи спасибо.

Она шмыгнула носом.

—Я из-за тебя сейчас расплачусь, — Лайла глубоко вздохнула, зажмурившись, защищаясь от слез. — Благодарю тебя, Кайри! Ты знаешь, что я люблю тебя, верно?

Эти слова были редкостью, и она редко их говорила. Она выросла в сложных условиях. Нет, там не было насилия, только холодность и замкнутость, ее семья не похожа на семьи, где регулярно говорили о любви.

Я знала, что она любила Эрика, но я никогда не слышала, как она говорила это. Я была такой же, хоть и росла в стабильной и счастливой семье, но не такой, где обнимались или говорили: «я люблю тебя». Лайла и я были лучшими друзьями на протяжении трех лет. Мы прошли через лед и пламя, вместе столкнулись с голодом, мудаками-друзьями, зазнайками профессорами и с предательством бывших бойфрендов. Я была с ней, когда ее ревнивый бывший парень пытался ее изнасиловать, и она была со мной, когда мама заболела и мне сказали, что ей придется долго лечиться. Однако, несмотря на это, несмотря на тот факт, что мы обе были готовы принять пулю друг за друга, мы ни разу не сказали друг другу: я тебя люблю. Моя очередь смахнуть слезы.

— Я тоже тебя люблю.

— А теперь заткнись. Я должна добраться до аудитории. — Она наклонилась и обняла меня, а потом ушла в свою машину, идя на трехсантиметровых каблуках.

Я посидела еще несколько минут. У меня была лекция. Я вытащила банковскую выписку из своего кошелька и посмотрела на нее — интересно, а что если я только что совершила самую большую ошибку в своей жизни, принимая деньги? Я имею в виду, я нуждалась в них так сильно. Никаких сомнений. Этого достаточно, чтобы прокормиться и сохранить крышу над головой. Эти деньги были в буквальном смысле спасением для меня.

Но я выучила урок жизни, ничто не бывает бесплатным. Когда-нибудь кто-нибудь потребует плату за это. Я просто должна быть готовой к этому, и не удивляться, если кто-то постучит в мою дверь.

Я убрала все в сумку и вышла из класса. Потом я пошла, заплатила за аренду, за этот и следующий месяц, затем оплатила все счета. Это было невероятное чувство, знать, что ты свободен на весь следующий месяц. К тому времени, когда все мои счета были оплачены, у меня оставались еще деньги и моя зарплата. Тормоза в моей машине стоили несколько сотен долларов. Благодарю того, кто прислал мне эти деньги. Мне было интересно, зачем он или она послали мне деньги. И еще более хочет ли он или она их вернуть?

* * *

В середине следующего месяца, я заглянула в почтовый ящик, придя домой. Наконец-то я нашла работу. В Outback. Бе-е-е. За нее платили не много, но это был стабильный доход. Я была рада, что не приходилось платить за аренду. Я достала все счета из почтового ящика, и вы не поверите, что еще там было.

Представьте мое потрясение, когда я нашла между счетами за коммунальные услуги еще один конверт. Как тот самый, без обратного адреса. А внутри? Еще один чек на десять тысяч долларов.

Внизу написано еще одно слово: «Принадлежите».

Вы принадлежите.

Дерьмо. Не хорошо. Очень не хорошо. Я позвонила Лайле, и она согласилась, что смысл может быть зловещим, но она также согласилась с тем, что, поскольку я обналичила первый, то я могу обналичить и второй. Я была в раздумьях. У меня уже было достаточно денег так зачем брать больше? Но пока они приходили, я могла наслаждаться этим.

Поэтому я обналичила его. Оплатила счета. И починила машину, сделав давно сдохшее радио. Я пошла к Лайле и заплатила за ее аренду. Ходила на занятия, ходила на работу, просила дополнительные смены. И, в конце концов, я получила постоянную работу, которая сильно меня выручала.

Дни проходили, и я надеялась получить конверт снова. Что и случилось.

Мои руки дрожали, как всегда, когда я открывала его. На этот раз, там было одно слово – Мне.

— О черт, черт, черт, черт!!

Ты принадлежишь мне.

Лайла была в шоке, как и я.

Но все же, не было никакого намека, кому же я принадлежала.

Так, от нечего делать, я продолжала жить. Оплачивала свои счета, немного копила и платила за Лайлу. Однажды у меня выдался свободный день, не занятый занятиями и работой, поэтому я решила посетить маму. Это был мой дочерний долг – регулярно навещать ее, но я не видела в этом особого смысла.

Я припарковалась возле дома для пожилых людей, прошмыгнула мимо старичков, которые безучастно смотрели телевизор, открытых дверей с больными, слабыми людьми в механических кроватях, закрытых дверей. Я остановилась возле маминой двери, которая всегда была закрыта. Сделав глубокий вдох, я взяла себя в руки.

Мама сидела на своей постели, колени подтянуты к груди, волосы прилипли к черепу, и они были жирные, немытые. Она ненавидела душ. Чтобы ее помыть нужно было много санитаров и успокоительного.

— Привет, мама. — Я сделала неуверенный шаг, думая, будет ли она пытаться меня обнять. Несколько дней назад у нее был приступ, поэтому опасно подходить к ней близко.

— Они надо мной смеются. — Сегодня она чувствовала себя лучше, чем обычно — Закрой жалюзи! — вскрикнула вдруг она, и ее руки попытались прокрутить несуществующий шнур.

Я схватила ее за запястья и потащила прочь.

— Я закрою их, мама. Все хорошо. Шшшшш. Все в порядке.

Она помолчала, всматриваясь в меня.

— Кайри? Это ты что ли?

Я почувствовала, как задержала дыхание.

— Да-да, мама. Это я.

Ее глаза сузились.

— Как мне узнать, что это ты? Они пытаются обмануть меня, иногда, ну ты знаешь. Они посылают агентов-двойников. Иногда медсестры в этой ужасной тюрьме выдают себя за тебя. Они одеваются, как ты, и они говорят, как ты. Расскажи мне что-нибудь, что знает только моя дочь. Расскажи мне! — прошипела она, обнажая зубы и глядя на меня.

Я старалась сохранять спокойствие.

— Я упала с велосипеда, когда мне было девять лет, мама. Помнишь? Я разбила коленки, и мне пришлось идти около четырех кварталов. Мои носки были полностью в крови. Ты дала мне эскимо на палочке со вкусом винограда. Только, я плакала так сильно, что мое эскимо упало в ванную. Ты заставила меня помыть его и съесть в любом случае. Помнишь?

— Может быть, это ты. Чего ты хочешь?

Я почувствовала, как мое сердце разрывается.

— Я просто здесь, чтобы увидеть тебя, мама. Ты знаешь, это не тюрьма. Это дом для пожилых людей. Здесь позаботятся о тебе.

— Они били меня! — Она подняла рукав, показав мне отпечатки пальцев и синяки на руках.

Я испугалась, когда она показала мне это в первый раз. Медсестры мне тогда сказали, что она сделала это сама. Сначала я не верила, но потом я увидела, как мама сама себе расцарапала руку, как била себя по лицу.

— Мам, я знаю, что ты сделала это сама. Они не причиняют тебе вреда. А ты не причинишь вреда себе, правда?

Контроль над разумом. Это в медицине единственное лекарство. Контроль разума, чтобы не сделать больно себе.

— Ты хочешь сказать что-нибудь, чтобы избавиться от меня. Ты меня ненавидишь. Вот почему ты оставила меня в тюрьме. Ты меня ненавидишь. Ты всегда ненавидела меня.— Ее губы изогнулись, и в глазах появился лихорадочный блеск, я знала его слишком хорошо.

Пришлось подготовиться к неизбежному.

Я почувствовала слезы на глазах.

— Нет, мама я люблю тебя, ты знаешь, что я люблю тебя.

— Ты любишь меня? Моя дочь никогда не сказала бы этого. Убирайся! Убирайся прочь от меня! Ты — от них.

Мама бросилась на меня, и мне пришлось быстро увернуться, чтобы избежать ее удара. Я распахнула дверь и попыталась убежать, но налетела на медсестру.

— Все будет хорошо, милая. Она плохо спала прошлой ночью. Мы не давали лекарство, но сегодня дадим его ей. — Медсестра похлопала меня по плечу. — Она знает, что ты любишь ее. Она попросила нас на днях, чтобы ты навестила ее в ближайшее время.

— Она, правда, просила?

— Да.

— Хорошо, если она попросит снова, скажите, что я люблю ее. И что я скоро приеду снова.

Внутри комнаты, была еще одна сестра, которая разговаривала с мамой. Я смотрела мгновение, а потом отвернулась, махнув сестре.

Я плакала по дороге домой, как делала это всегда, после посещения мамы. После того, как отца убили, все стало еще хуже. У нее всегда менялось настроение, и приступы паранойи, но все было не плохо, пока у нее были таблетки. Но потом папа погиб, и шизофрения взяла верх, и никакие лекарства не могли вернуть ее прежнюю. Папиной страховкой я оплатила счета за несколько последних лет, но, в конце концов, деньги закончились. Я не могла заставить себя обратится за пособием, надеясь на свою стипендию. А маме становилось все хуже и хуже.

Мой брат Кел ходил в школу в Чикаго, но его почти никогда не было дома. Мне надо было платить за его учебу. Он работал, чтобы платить за комнату, но я всегда обещала себе, что буду заботиться о нем, несмотря ни на что. Когда он рос, я готовила ему завтраки и обеды. Когда он поступил в Колумбийский университет, я помогла ему найти работу и научила распоряжаться бюджетом. Он винил маму в том, что она не делала того, что делала я. Я не виню его.

Я послала ему лишние деньги, когда вернулась домой после посещения мамы и написала письмо, спрашивая, как он себя чувствует. Он ответит через день или два, наверное.

Каждый месяц 10 тысяч долларов. Слов больше там не было, но было страшно. Я обналичивала их и откладывала столько, сколько могла. Не переставляя удивляться, кто посылал их? Я пробовала еще раз искать в сети, но не было никакого прогресса.

Месяца превратились в год, и я уже заканчивала семестр.

Теперь я была достаточно свободной, чтобы найти благодетеля, который дал мне $120,000.

А затем, в один летний день, в мою дверь постучали. Я только вышла из душа и завернулась лишь в полотенце.

— Да? Я могу вам помочь? — спросила я.

По другую сторону двери стоял высокий, стройный мужчина неопределенного возраста. Одет он был в черный костюм с белой рубашкой и черным галстуком. Он держал в руках шляпу, которую носят шоферы лимузинов. На нем также были черные перчатки и, если я не ошибаюсь, выпуклость на груди указывала на то, что у него был пистолет. Его глаза были бледно-зеленые, жесткие и холодные.

— Мисс Сент-Клер?

— Да.

— Оденьтесь, пожалуйста. Наденьте, что-то необычайно красивое.

— Простите?

— Наденьте красивое белье. Вечернее платье. Синее.

Я смотрела на человека через щель в двери.

— Что? О чем вы говорите?

Лицо его оставалось бесстрастным.

— Меня зовут Харрис. Я здесь, чтобы забрать вас.

— Забрать! Я что ювелирное изделие?

— Вы получали деньги. Общая сумма 120.000$.

Я сглотнула.

— Да.

— Есть ли у вас деньги, чтобы отдать их?

Я покачала головой.

— Я не знаю… не всю сумму.

— Тогда вы сделаете то, что я скажу. Сейчас. Пожалуйста, наденьте платье. Ваше лучшее белье, синее вечернее платье, драгоценности. Уложите волосы и сделайте макияж.

— Почему?

— Я не могу отвечать на ваши вопросы. — Он шагнул ближе к двери. — Можно мне войти, пожалуйста?

— Я, я не одета.

— Я в курсе. Я буду упаковывать ваши вещи, пока вы одеваетесь.

— Упаковывать мои вещи? Куда меня увезут?

Он поднял бровь.

— Отсюда.

Я сглотнула еще раз.

— Надолго?

— На неопределенный срок. Теперь, больше никаких вопросов. Позвольте мне войти, пожалуйста. — Его слова звучали как вопрос, но это было не так. Он мог легко сломать дверь, в этом я была уверена. И у него был пистолет. Его глаза пронзали мои.

— Пожалуйста, мисс Сент-Клер. Я знаю, что это необычная ситуация. Но вы должны понять. Я здесь не только для того, чтобы забрать вас, но и чтобы защитить вас. Я не причиню вам никакого вреда, клянусь. Я не буду пытаться смотреть на вас. Я упакую вашу одежду и другие вещи, и я буду сопровождать вас на протяжении всего путешествия. Я не могу отвечать на все дополнительные вопросы.

— Я просто… я не понимаю, что происходит.

Харрис, прищурившись, поглядел на меня, а затем испустил короткий вдох.

— Я уверен, что вы помните сообщение на первых трех чеках.

Я не могла дышать.

— Вы принадлежите мне, — прошептала я.

— Да. Это именно то, что сейчас происходит. Мой работодатель послал меня забрать то, что ему принадлежит.

— То есть меня?

— Точно.

— Что ему от меня нужно? Кто он?

Глаза Харриса сузились от раздражения.

— Я сказал вам, мисс Сент-Клер, я не могу отвечать на другие дополнительные вопросы. Теперь, позвольте мне войти. Знаете, в мои обязанности входит устранение неприятностей. Не затрудняйте этот процесс, пожалуйста.

Я закрыла глаза, досчитала до пяти, а потом поняла, что у меня нет выбора. Я знала, что он был вооружен, и я знала, что выхода нет. Он обещал, что не причинит мне вреда, но это было слабое утешение. Он был незнакомцем, а я была девушкой, и, причем наедине с ним, в маленькой квартире в тихом районе. Никто, кроме Лайлы даже скучать по мне не будет, если я исчезну.

— Я могу позвонить своей подруге, чтобы сказать, что уезжаю?

— После того, как мы будем в пути.

— Что вы будете делать, если я откажусь сотрудничать? — Поинтересовалась я.

Харрис ухмыльнулся, подняв уголок рта, кровь застыла в моих жилах.

— Это было бы... было бы неразумно.

Я попыталась удержаться на ногах.

— Что бы вы сделали?

— Я мог бы открыть дверь и вывести вас несмотря ни на что.

— Что, если бы я позвонила в полицию?

Харрис вздохнул.

— Мисс Сент-Клер, это явно лишнее. То, что с вами происходит… это не ужасно. Я не убийца, посланный мафией. Я не собираюсь ломать ваши ноги. Я здесь, чтобы привезти вас к своему работодателю, который так любезно помог вам в прошлом году. Он только хочет устроить... погашение долга.

— У меня нет денег, чтобы вернуть ему. И, наверное, никогда не будет.

— Он не интересуется деньгами.

— Он. Ты сказал он. Поэтому он хочет... меня?

Харрис облизал губы, как если бы он совершил ошибку.

— Вы будете делать все, что он скажет.

— Но я не хочу идти с вами.

— Нет? — Он поднял бровь. — Наверное, вам, должно быть, любопытно.

— Недостаточно, чтобы пойти с вами. Вы пугаете меня.

— Хорошо. Это часть моей работы. Но я обещаю, что я не причиню вам никакого вреда, и я не позволю, чтобы кто-то причинил вам вред. Вы в безопасности со мной. Но времени мало. Если вы собираетесь отказаться, я буду вынужден вернуться к своему работодателю и сообщить о вашей непокорности. Следующим шагом, скорее всего, вас свяжут и привезут насильно. Просто пойдемте со мной. Это будет проще для всех нас.

Я вздохнула.

— Хорошо. — Я впустила Харриса в дом, закрыв за ним дверь.

Он взглянул на меня, а потом осмотрел квартиру с нескрываемым весельем.

— Должен сказать, я думал, что вы найдете более хорошее место, благодаря деньгам, которые вы получали.

— Ничто не длится вечно. Я не имела никакой гарантии, что чеки будут приходить и дальше. Я могу позволить себе это место на свою собственную зарплату.

— Мне кажется, это мудро.

Пытаясь вести себя спокойно, я спросила:

— Могу ли я предложить вам чего-нибудь выпить?

Харрис уставился на меня, как будто видел впервые.

— Нет. Спасибо. У нас мало времени. Оденьтесь, пожалуйста.

Я пошла в спальню, порылась в гардеробе, пока не нашла синее платье, которое надевала Бог знает когда. Харрис знал, что я была в синем платье, и это само по себе было страшно. Это было не дорогое платье, но оно шло мне, обтягивало тело, как перчатка и подчеркивало цвет моей кожи с волосами. Я посмотрела на Харриса, у которого были два чемодана с собранными вещами, в них были все мои джинсы, брюки, юбки, пиджаки, платья и блузки.

Я сняла платье с вешалки.

— Это подходит?

Харрис осмотрел платье, затем кивнул.

— Да.

Я нашла комплект белья в нижнем ящике. Оно было не дорогим, но для меня это был идеальный вариант. Бордовые кружева - идеальный оттенок, чтобы подчеркнуть мою загорелую кожу и светлые волосы. Я шагнула в ванную, заперла дверь и сбросила полотенце.

Внимательно осмотрела себя в зеркале.

Я была среднего роста, с загорелой кожей и густыми белокурыми волосами. У меня была достаточно пышная фигура и неплохое телосложение. Я не уродина. Надев нижнее белье, я принялась укладывать волосы. Я сделала, спиралевидные локоны, зачесав челку набок. Надела платье и сделала макияж. Я нанесла его не много — просто румяна, тени, тушь и губную помаду. Ничего лишнего. Надев бриллиантовые серьги в виде капелек, я взяла ожерелье, которое получила в честь окончания средней школы в подарок от папы. Наконец, примерно через тридцать минут я была готова. Я посмотрела на себя в зеркало еще раз.

— Не плохо, Кайри. Не так уж плохо. — Я кивнула своему отражению, и вышла из ванной.

Харрис стоял с моими чемоданами. Он осмотрел меня.

— Вы очень красивая, мисс Сент-Клер.

Я быстро наклонила голову, как ни странно довольная, его комплиментом.

— Спасибо, Харрис.

Он кивнул.

— Если вы готовы…?

— Все упаковано?

— Вся ваша одежда и белье, ювелирные изделия, и зарядное устройства для телефона. Я предполагаю, что все остальное, что вам нужно, находится в вашей сумке. Он поднял чемоданы и направился к входной двери.

Я последовала за ним, затем сделала паузу, когда он открывал дверь.

— А как же моя квартира?

Он поставил чемоданы в прихожей, ожидая, что я выйду, чтобы он мог закрыть за мной дверь.

— Об этом позаботятся.

— Как насчет мамы и Кела?

— Я повторяю, мисс Сент-Клер об этом позаботятся. Все, что вам нужно делать, это следовать за мной. — Он смотрел на меня своими светло-зелеными глазами, спокойно и терпеливо.

Я выдохнула.

— Ладно, потом. Пойдемте.— Я повесила на плечо сумочку, выключила свет и заперла дверь, и последовала за Харрисом на улицу. Там был элегантный черный Mercedes-Benz, припаркованный в стороне от других машин, под углом, поэтому занимал два места. Он поставил чемоданы в багажник и достал брелок из кармана. Капот открылся, он положил багаж внутрь. Он успел все это сделать, прежде чем я положила руку на дверь.

Харрис открыл переднюю правую дверь, удерживая ее для меня, пока я садилась, потом просто захлопнул. В считанные секунды он был уже на переднем сиденье, и заводил двигатель. Он отвез нас в небольшой аэропорт, пройдя через контрольно-пропускной пункт, он остановил машину рядом с огромным самолетом. Я сглотнула, когда посмотрела сквозь затемненное стекло на самолет. Это на самом деле происходит? О Боже, о Боже, о Боже мой! Я была ни много ни мало в ужасе.

— Если вы хотите позвонить, мисс Сент-Клер, то сейчас самое время, — сказал Харрис.

Я откопала телефон в сумке и набрала Лайлу.

— Хочешь выпить?

Я выдохнула.

— Я не могу.

— Почему бы и нет? Что случилось?

Я моргнула.

— Я уезжаю.

— Ч-что? Что ты имеешь в виду? Куда? Почему? Как надолго?

— Я не знаю, Лайла. Я не знаю. Чеки. Помнишь? Я собираюсь встретиться с человеком, который их посылал.

— Кто это? — спросила Лайла.

— Я не знаю. Я ничего не знаю. Человек появился у моей двери час назад и сказал, что он здесь, чтобы забрать меня. Я собралась, Лайла.

— Он не знает, что ты мне звонишь? Ты, вроде, в опасности?

Я заставила себя дышать спокойно.

— Я так не думаю. У меня не было выбора, но я не в опасности. Как, я думаю, никто не собирается меня убивать. Хотя я боюсь. Что со мной случится? — Я прошептала последнюю фразу.

— Господи помилуй! — Я слышала ее дыхание, оно звучало странно. — Где ты?

— Oakland County International Airport. Блядь, или что-то вроде этого. Большой частный самолет. Прямо сейчас я сижу в Мерседесе.

— О, мой Бог! Кайри так этот парень богат.

— Да.

— И ты должна ему сто двадцать тысяч?

— Да.

— Как ты собираешься платить ему? — спросила Лайла.

Я моргнула, борясь со слезами.

— Этот парень, что приехал за мной сказал, что ему не нужны деньги.

Лайла резко выдохнула.

— Он заинтересован в тебе, тогда, что-то подсказывает мне, что тебе придется заплатить по-другому, дорогая.

— Лайла!

— Просто говорю, детка, как есть.

— Я не шлюха. Я не собираюсь использовать секс, чтобы отплатить ему. — Мой голос дрогнул.

— У тебя может не быть выбора.

— Я знаю. Вот почему я так боюсь. Я имею в виду, я не ханжа. Ты знаешь, это. Но... что, если ему, например, восемьдесят? Или он какой-то... султан? Ты знаешь? Те девушки, которые попадают в рабство в Саудовской Аравии?

— Я боюсь за тебя.

Стук в окно испугал меня. Харрис открыл дверцу машины.

— Пора, мисс Сент-Клер.

— Я должна идти, Лайла.

— Будь... будь осторожна, ладно? Позвони мне, как можно скорее, чтобы я знала, что ты жива.

— Я так и сделаю.

— Так я поговорю с тобой позже? – она специально не говорила пока.

— Позже, малышка. — Я использовала поддельный акцент, который всегда заставлял ее смеяться.

Она рассмеялась, а затем повесила трубку. Я шмыгнула носом, улыбаясь, чувствуя себя несколько успокоенной, после разговора с Лайлой.

Харрис закрыл за собой дверь, а затем жестом приказал мне следовать за ним к лестнице.

— Готова?

Я покачала головой.

— Даже близко нет.

— Понятно. В самолете есть шампанское и другие напитки. Хочешь?

Мои ноги были похожи на желе. Это было... потрясающе. Как в кино. Кремовые кожаные кресла, телевизор с плоским экраном, толстое ковровое покрытие, серебряное ведерко со льдом на специальном подносе, с одним рядом мест, в бутылке как я и предполагала было дорогое шампанское. Стюардесса в темно-синем костюме была уже на борту, и ждала меня.

Я посмотрела на Харриса шокированным взглядом.

— Вы входите в новый мир, мисс Сент-Клер, — сказал он. – В нем много привилегий. Сядьте, расслабьтесь и постарайтесь успокоиться. Вам не причинят вреда. Вы не будете в рабстве.

Я кивнула, не в силах говорить. Я сидела, и держалась за ручки кресла, когда самолет вырулил и стал набирать скорость. Когда мы были в воздухе, стюардесса налила мне фужер с шампанским, которое я пила медленно и осторожно. Мне нужно было снять напряжение, но при этом быть в состоянии мыслить трезво.

Полет занял чуть более трех часов, а затем мы высадились на берегу, на частном аэродроме. Я понятия не имела, где мы были.

Я вышла из самолета и последовала за Харрисом в ожидавшую нас машину, это был лимузин. Он придержал для меня дверь, а затем скользнул на сиденье водителя. Он ничего не сказал, только ждал, пока загрузят чемоданы.

Я ожидала увидеть кого-то, сидящего в глубине лимузина, но там никого не было. Только длинные пространства черной кожи, огни, и радио, и еще больше шампанского. Я сложила руки на коленях и, молча, ждала, пока Харрис ехал. Это было долгое путешествие, и мы приблизились к Нью-Йорку. Мы проехали через Бруклинский мост и Манхэттен. Затем направились в северную часть города. Спустя почти час, Харрис заехал в подземный гараж.

Мое сердце пульсировало, пока Харрис вел меня, без чемодана, к лифту. Лифт поднялся быстро, мой желудок опустился в пятки. Харрис молчал, стоя рядом со мной, сложив руки за спиной. Лифт остановился, двери открылись, и мы вышли. Я догадалась, что это был пентхаус. Густой, темный грифельно-синий ковер, темно-синие стены, широкие французские двери из красного дерева, цветущее дерево в углу, и окно от пола до потолка, открывающее захватывающий вид на Нью-Йорк.

Харрис остановился у двери и повернулся ко мне лицом.

— Вот оно. — Он полез в карман пиджака и извлек длинную белую ткань. — Если вы согласны, я завяжу вам глаза. Делая это, вы обязаны, подчинятся всему, что я вам скажу, без колебаний. Если вы не согласны, я отвезу вас домой, и вы должны будете вернуть деньги немедленно. — Он уставился на меня, ожидая ответа. — Вы с этим согласны?— Его голос был формальным.

Я сделала глубокий вдох.

— У меня нет выбора, не так ли?

Харрис пожал плечами.

— Всегда есть выбор.

Я думала. Смогу ли я сделать это, зная, что, скорее всего, ожидает меня?

Я приподняла подбородок, призвала все свое мужество.

— Я согласна.

Харрис кивнул, а затем двинулся за мной. Я почувствовала, как он завязал мне глаза, тканью сложенной в несколько раз, чтобы я не могла ничего видеть. Он привязал ее нежно, но крепко за головой, а затем я почувствовала, его руку на спине, те же три пальца он использовал, чтобы подтолкнуть меня на самолет. Я услышала, как он повернул ручку двери и распахнул дверь. Толчок, и мои ноги понесли меня вперед. Два шага, три, четыре, пять.

— До скорой встречи, мисс Сент-Клер. – Я услышала его шаги позади себя, а затем дверь закрыли.

Я стояла, дрожа, трепеща, с завязанными глазами, ожидая.

Вскоре я услышала шаги, слева от себя.

— Эй? — спросила я. Мой голос дрожал и был хриплым.

— Добро пожаловать. — Голос был глубоким, плавным, лирическим, гипнотическим, урчание пронеслось по моим костям и по ушам. Палец, что коснулся моей скулы, был теплый, слегка шероховатый. Подушечка пальца заскользила так нежно по щеке, возле моего уха, убирая волосы.

— Пожалуйста, не бойтесь. — Он был очень близко. Я почувствовала жар, исходящий от него. Я могла бы сказать, что его запах был пряным — смесью мужского одеколона и мыла. Его голос заставил меня задрожать. Он был полностью уверен в себе. — Я долго ждал этого момента, Кайри.

— Кто вы? Почему я здесь?

Пауза.

— Тебе пока не нужно знать кто я. А почему ты здесь? — Он понизил голос, а затем с рыком продолжил:

— Ты здесь, потому что ты моя.

— Что… что ты собираешься делать со мной? — Я ненавидела себя за то, какой слабой чувствовала себя в данный момент.

— Все. Но ничего от чего ты не получила бы удовольствия.