Вселенский круг

Поскольку сознание индивида окружено морем ночи, в которое оно погружается во сне и из которого оно чудесным обра­зом всплывает с пробуждением, то соответственно в образах мифа вселенная выходит из вечности и пребывает в вечности, в которой она должна, растворившись, исчезнуть. И поскольку ментальное и физическое здоровье индивида зависит от упоря­доченности потока жизненных сил из тьмы бессознательного в сферу дневного бодрствования, то и в мифе непрерывность космического порядка обеспечивается исключительно посред­ством контролируемого потока силы, исходящей из этого источ­ника Боги являются символическими персонификациями законов, управляющих этим потоком. Боги вступают в существование с рассветом и исчезают с наступлением сумерек. Они не вечны в том смысле, в каком вечна ночь. Лишь в сопоставлении с быс­тротечностью человеческого существования цикл космогони­ческой эры кажется долгим.

Обычно космогонический цикл представляется как беско­нечное повторение, как бесконечность самого мира. Каждый большой круг включает в себя меньшие циклы существования и исчезновения – погружения в сон и пробуждения, сменя­ющих друг друга в течение жизни. Согласно версии ацтеков, каждый из четырех элементов – вода, земля, воздух и огонь – определяет мировые эпохи: эра воды заканчивается потопом, эра земли – землетрясением, эра воздуха – ураганом, нынеш­няя эра исчезнет в пламени¹¹.

Согласно учению стоиков об огненном цикле, все души рас­творяются в мировой душе или первичном огне. Когда это все­ленское растворение завершается, начинается образование нового универсума (цицероновское renovatio), и все вещи по­вторяют самое себя, каждое божество, каждая личность снова играют свою прежнюю роль. Сенека дал описание этой дест­рукции в своей De Consolatione ad Marciam и, похоже, пред­рекал себе новую жизнь в грядущем цикле¹².

Превосходный образ космогонического цикла представлен в мифологии джайнистов. Самым последним пророком и спаси­телем в этом весьма древнем индийском религиозном учении был Махавира, современник Будды (VI век до н.э.). Его роди­тели уже были последователями наиболее раннего джайниста спасителя – пророка Паршванатхи, которого изображали со змеями, растущими из его плеч (время жизни его предпо­ложительно датируется 872 – 772 гг до н.э.). За несколько столетий до Паршванатхи жил и скончался джайнистский спаситель Неминатха, заявлявший, что он был родственно свя­зан с Кришной – излюбленной у индусов божественной инкар­нацией. Ему же предшествовали еще более ранние проповедники (коих насчитывалось ровно двадцать один), вплоть до Ришабханатхи, который жил в тот ранний период мира, когда мужчины и женщины рождались соединенными в пары, ростом были в две мили и жили бессчетное число лет. Ришабханатха научил людей семидесяти двум наукам (письму, арифметике, истолкованию примет и т.д.), шестидесяти четырем женским умениям (готовить пищу, шить и т д.) и сотне искусств (поэзии, ткачеству, живописи, кузнечному делу, парикмахерскому искус­ству и т.д.); он же приобщил их к политике и установил здесь первое царство.

До него все подобные инновации оставались поверхност­ными; все потребности людей, живших ранее – тех, кто имел рост четыре мили и сто двадцать восемь ребер и наслаждался жизнью дважды бессчетное число лет – обеспечивались десятком «ис­полняющих желания деревьями» {kalpa vriksha), которые прино­сили сладкие плоды, имели листья в виде горшочков и корзинок, другие листья, которые сладко пели, листья, которые ночью испускали яркий свет, а также замечательные цветы, радующие глаз и пленительные своим ароматом, давали пищу, одинаково приятную для глаз и по вкусу, листья, которые могут служить украшениями, и кору, обеспечивающую прекрасной одеждой. Одно из деревьев было подобно высящемуся до самого неба дворцу, в котором можно было жить; другое излучало мягкий свет, подобный тому, что исходит от множества маленьких ламп. Земля была слаще сахара; океан имел самый восхити­тельный вкус вина. И опять же, до этого счастливого века был еще более счастливый (ровно в два раза счастливее!), когда мужчины и женщины были ростом в восемь миль, каждый имел двести пятьдесят шесть ребер. Когда эти колоссы умирали, они, никогда не слыхавшие о религии, непосредственно попадали в мир богов, ибо их естественная добродетель была столь же со­вершенной, как и их красота.

Джайнисты понимали время как бесконечный круг. Оно изображалось в виде колеса с двенадцатью спицами или веками, сгруппированными по шесть. Первые шесть назывались «нисхо­дящим» рядом (avasarpini) и начинались веком рождавшихся парами высочайших гигантов. Этот райский период сначала длился в течение десяти миллионов десятков миллионов сотен миллионов стомиллионных периодов бессчетных лет, а затем постепенно перешел в новый счастливый период длиной лишь в половину первого, когда мужчины и женщины были ростом всего в четыре мили. Уже в третий период, период Ришабха – натхи, первого из двадцати четырех мировых спасителей, счастье смешалось с небольшой толикой печали, а добродетель – с поро­ком. К концу этого периода мужчины и женщины больше не рож­дались вместе одной четой, чтобы жить как муж и жена.

На протяжении четвертого периода постепенный упадок этого мира и его обитателей неуклонно продолжался Период жизни и рост человека медленно уменьшались Родились двад­цать три мировых спасителя, каждый из них вновь объявлял вечное учение Джайнов в понятиях, соответствующих усло­виям его времени Через три года и восемь с половиной месяцев после смерти последнего из спасителей и пророков – Махавиры – и этот период подошел к концу.

Наша эпоха, пятая в этом нисходящем ряду началась в 522 г до н. э. и будет длиться на протяжении двадцати одной тысячи лет. Ни один джайнистский спаситель не родится в течении этого времени и вечная религия Джайнов будет посте­пенно исчезать. Это период немилосердного и последовательно нарастающего зла. Самые высокие человеческие существа имеют рост лишь семь локтей, а самая длинная жизнь – не более, чем сто двадцать пять лет. Люди имеют лишь шестнадцать ребер. Они эгоистичны несправедливы, агрессивны, похотливы высо­комерны и жадны.

Однако, в шестую из нисходящих эпох состояние человека и его мира будет еще более ужасным. Продолжительность жизни людей будет лишь двадцать лет, наивысший рост будет один локоть, и восемь ребер – весь их земной удел. Дни будут жаркими, ночи – холодными, болезни будут повсеместными, а целомудрие перестанет существовать. Бури будут проноситься над землей, и с приближением к концу становиться все ярост­ней. В конце все жизни, человеческие и животные, и все растительные семена устремятся искать себе прибежище в Ганге в жалких пещерах и в море.

Нисходящий ряд подойдет к завершению и начнется «восхо­дящий» (utsarpunt) ряд, когда бури и опустошение достигнут высшею предела. Затем на протяжении семи дней будет идти дождь и пройдет семь разных дождей, напоенная почва даст рост семенам. Из своих пещер отважутся выйти отвратитель­ные карликовые творения засушливой горькой земли, посте­пенно начнет ощущаться возрождение их морали, здоровья, красоты и совершенства тела, некоторое время спустя они будут жить в мире, похожем на тот, что мы знаем сейчас. А затем родится спаситель по имени Падманатха, чтобы снова объявить о вечной религии Джайнов, тело человеческое снова будет приближаться к совершенному, красота человека превзойдет великолепие солнца. Земля будет становиться все слаже, а вода превращаться в вино, деревья, исполняющие желания, будут отдавать свои щедрые дары наслаждений счастливому народу, состоящему сплошь из совершенных супружеских пар, и счастье этого сообщества снова будет удваиваться, и колесо через десять миллионов десятков миллионов сотен миллионов стомил­лионных периодов бессчетного числа лет приблизится к началь­ной точке нисходящего поворота, который снова приведет веч­ную религию к вырождению, к постепенному нарастанию шума нездорового веселья, к войнам и сеющим вырождение ветрам¹³.

Это вечно вращающееся двенадцатиспицевое колесо Джайнов точно соответствует четырехвековому циклу индусов первый – самый длинный период абсолютного блаженства, красоты и со­вершенства, длящийся 4800 божественных лет¹⁴, второй – менее добродетельный, длящийся 3600 божественных лет, в третьем – в равной мере смешаны добродетель и порок, длится он 2400 божественных лет, и, наконец, последний, наш собственный, период нарастающего зла, длящийся 1200 божественных лет, или 432 000 лет, согласно человеческому летоисчислению Однако к концу настоящего периода вместо непосредственного начала нового периода возрождения (как в цикле джайнизма) сначала все должно быть уничтожено в катаклизме пожаров и наво­днении, а затем прийти к первоначальному состоянию изна­чального вечного океана и пребывать в нем на протяжении периода равному четырем полным векам.

Основная концепция восточной философии, представленная в подобной наглядной форме, достаточно очевидна. Был ли миф иллюстрацией философской формулы или же сама она предс­тавляет собой позднейший продукт – своего рода выдержку из этого мифа, сегодня уже невозможно с уверенностью сказать. Определенно ясно, что миф восходит к отдаленным векам, но то же самое можно сказать и о философии. Кто может знать, какие мысли посещали умы древних мудрецов, которые разви­вали этот миф, сохраняя и передавая его преемникам? Неред­ко анализируя и пытаясь постичь тайну древнего символа, можно усомниться в истинности наших общепринятых предс­тавлений об истории философии, покоящихся на ошибочном допушении, что абстрактная и метафизическая мысль начинается с появлением свидетельств о ней в сохранившихся записях.

Философское положение, иллюстрируемое космогоничес­ким циклом, представлено в учении о циркуляции сознания через три плана бытия. Первый план – это опыт бодрствующего сознания: познание застывших, грубых фактов внешнего уни­версума, видимых в свете солнца и общезначимых. Второй план – это план опыта, данный нам во сне: познание флюидных, тонких форм личного внутреннего мира, светящегося своим светом и одной природы со сновидением. Третий план – это план глубо­кого погружения в сон: отсутствие сновидений, глубочайшее блаженство. В первом плане мы сталкиваемся с богатым раз­нообразием жизни; во втором – происходит усвоение, ассими­ляция внутренних сил спящего; в третьем – все познается через наслаждение и бессознательное, во «внутреннем пространстве сердца», где сосредоточено местопребывание внутреннего конт­ролера, источник и конец всего и вся¹⁵.

Космогонический цикл следует понимать как переход все­ленского сознания из пространства глубокого сна, проявляю­щего себя в сновидении, к полному свету дня бодрствования; затем же – возвращение через сон к вечной тьме. Как в акту­альном опыте каждого живущего существа, так и в грандиоз­ном образе живого космоса – в пучине сна энергии обновляют­ся, в работе дня они истощаются; жизнь универсума проходит свой путь вниз и из нижней точки с необходимостью возобнов­ляется.

Космогонический цикл пульсирует между становлением явленностью и возвращением в неявленность посреди без­молвия неведомого. Индусы выражают эту тайну в звуках А – У – М, произносимых единым слогом ОМ. Здесь звук А представляет бодрствующее сознание, У – сновидящее, М – глубокий сон. Молчание, посреди которого звучит этот слог, означает незна­емое: его называют просто «Четвертое»¹⁶. Сам слог означает Бога как создателя – заступника – разрушителя, молчание же есть Бог Вечный, пребывающий абсолютно вне всех этих появлений и исчезновений в их круговороте.

Это – невидимое, несоотносимое, непостигаемое,

невыводимое, невообразимое, неописуемое.

Это – сущность одного самопознания,

общего для всех состояний сознания.

Все явления прекращают свое существование в нем.

Это – покой, это – блаженство,

это – недвойственность¹⁷.

С необходимостью миф продолжает оставаться внутри цикла, но представляет этот цикл как погруженный и проникнутый мол­чанием. Миф является выражением полноты молчания внутри и вокруг каждого атома существования. Миф, благодаря его испол­ненным глубокого смысла фигуративным конструкциям, делает зримыми направляющие для разума и для сердца принципы постижения той предельной тайны, которая заполняет и окружа­ет все существующее. Даже в самых комических и с виду фриво­льных своих моментах мифология направляет разум к тому неяв­ленному, которое являет себя только по ту сторону видимого.

«Старейший из Старейших, Незнаемый из Незнаемых имеет форму – и не имеет формы, – читаем мы в каббалистическом тексте иудеев средневековья. – Он имеет форму, ибо в ней сохра­няется универсум, и не имеет формы, ибо он непостижим»¹⁸. Этого Старейшего из Старейших представляют в виде профиля человеческого лица: всегда в профиль, потому что скрытая сто­рона никогда не может быть познана. Его именуют «Великим Ликом» (Макропрозопом); из прядей его белой бороды происхо­дит весь мир. «Эта борода, истина всякой истины, начинается от ушей и заканчивается вокруг рта Всеединого; и, ниспадая и подымаясь, она покрывает щеки, которые называют местами благоухания; она белая с завитками: в могучей гармонии она ниспадает до середины груди. Это борода воистину совершенной красоты, из которой бьют струи тринадцати фонтанов, рассеивая драгоценнейший бальзам великолепия. Он разливается в тринадцать форм. И положение каждой в универсуме, отвечает тринадцати положениям, задаваемым этой почтенной бородой и отмеченным тринадцатью вратами милости»¹⁹.

Белая борода Макропрозопа спускается, прикрывая другую голову «Малый Лик» (Микропрозоп) представлен лицом анфас, с черной бородой. И если глаз Великого Лика был лишен века и никогда не закрывался, то глаза Малого Лика открывались и за­крывались в величественном ритме судеб мира. Это – начало и завершение космогонического круга. Малый Лик именовался «БОГ», Великий Лик – «Я ЕСМЬ».

Макропрозоп – это Несотворенное Несотворяющее, а Микро­прозоп – Несотворенное Творящее им соответствуют молчание и слог ОМ, неявленное и явление – имманентные содержания космогонического круга.