Большой сфинкс. XXVII в. до н. э. Гиза.

после охоты в пустыне задремал в его тени и услышал голос каменно­го исполина, просившего освобо­дить его от тяжести песка. Став фа­раоном, Тутмос IV исполнил эту просьбу и приказал украсить сфин­кса плитой с рельефом и надписью, повествующей об этом событии. Плита существует и поныне.

Судя по описаниям и гравюрам европейских художников, в начале XIX столетия снова были видны только голова и плечи сфинкса. Его лицо, обезображенное солдатами наполеоновской армии, лишилось носа (величина которого достигала роста среднего человека). После того как вновь произвели раскопки, открылись могучее львиное тело и вытянутые вперёд когтистые лапы сфинкса. Его широкое скуластое лицо (некогда окрашенное в крас­ный цвет), возможно имеющее портретное сходство с фараоном Хефреном. непроницаемо и строго, глаза обращены на восток. Арабы называли Большого сфинкса От­цом Ужаса, но это изваяние, издав­на манившее к себе людей, вызыва­ет скорее ощущение спокойной силы, а не страха.

СКУЛЬПТУРА В ХРАМАХ И ПОГРЕБЕНИЯХ

В искусстве Древнего царства ог­ромную роль играла скульптура. Египетские статуи исполнялись со­гласно канону (греч. «норма», «пра­вило») — строгим законам, которым подчинялось изобразительное ис­кусство. Они представляли собой фигуры, стоящие с выдвинутой впе­рёд ногой либо сидящие на троне с прижатыми к груди или лежащими на коленях руками и сомкнутыми ногами. Помещённые в поминаль­ные храмы и гробницы, статуи оли­цетворяли собой умерших и явля­лись вместилищем их душ, а потому отличались портретным сходством с ними. Каждая скульптура высе­калась из прямоугольного блока камня по заранее прочерченной разметке и затем тщательно отделы­валась в деталях.

Образы, созданные в придвор­ных мастерских Мемфиса, обраще­ны, как и всё древнеегипетское ис­кусство, к вечности, поэтому из них изгонялось всё случайное, суетное, второстепенное. Все скульптуры

объединял художественный канон: спокойствие, симметрия и равнове­сие величественных и застывших поз, однообразие жестов, бесстраст­ность лиц. В то же время они удиви­тельно жизненны. Каждый портрет эпохи Древнего царства уникален. В портретных изображениях фараонов скульпторы воплотили стремление к значительному, со­вершенному. Существовало не­сколько видов канонического изо­бражения фараона: идущего — с вытянутой вперёд ногой; спокойно сидящего на троне — его руки ле­жат на коленях; усопшего — в обли­ке бога Осириса со скрещенными на груди руками, которые держат символы власти — жезл и плеть. Ат­рибутами фараона были также клафт — полосатый платок с концами, спускающимися на пле­чи; немее — головная повязка; короны —- белая, в форме кег­ли (символ Верхнего Египта), и цилиндрическая красная, с высоким закруглённым высту­пом сзади (символ Нижнего Египта). Иногда одна корона возлагалась поверх другой. На повязке в середине лба укреп­лялся урей —изображение священной кобры, хранитель­ницы царской власти на зем­ле и небе. Непарадный голов­ной убор, хепреш, имел вид синего шлема. В облике вла­стелина портретное сходство должно было обязательно со­четаться с торжественной мо­нументальностью и величием. Примером тому может слу­жить статуя фараона Хефрена (XXVII в. до н. э.), охраняемо­го богом-соколом Гором (в заупокойном храме в Гизе).

Деревянная статуя вельмо­жи Каапера (середина III тыся­челетия до н. э.) — дородного степенного пожилого египтя­нина с посохом в руке — так поразила нашедших её при раскопках рабочих сходством с их сельским старостой, что за ней навсегда сохранилось это название. Как живой, сидит

с поджатыми ногами писец Каи (середина III тысячелетия до н. э.), на коленях он держит развёрнутый свиток папируса. Внешне сдержан­ный, но внутренне напряжённый, он словно ловит каждое слово сво­его властелина. В парных статуях царевича Рахотепа и его супруги Нофрет (первая половина III тыся­челетия до н. э.), восседающих на тронах, передано состояние наив­ной чистоты, доверчивого приоб­щения к таинству вечной жизни. По традиции статуя Рахотепа окраше­на в красновато-коричневый цвет, а статуя Нофрет — в светло-жёлтый. Царевна изображена в белой обле­гающей одежде и в коротком чёр­ном парике, на шее у неё разноцвет­ное ожерелье. У молодой женщины плотная фигура, её округлое, не­сколько тяжеловатое лицо, вырази­тельные глаза подкупают непосред­ственной жизненностью.