ПРОВОЗВЕСТНИКИ КОСМИЧЕСКОЙ ЭРЫ

Возможности ракетной техники будоражили воображение человечества. В 1873 г. вышли в свет "Путевые записи" Э. Лесота, где рассказывалось о ракетах. О полетах на ракете повествует в своей книге "Открытие нового мира" епископ Честерский Джон Уилкинсон. Неуемная фантазия Жюля Верна создала в 1879 г. знаменитый роман "Пятьсот миллионов Бегумы", где также не обошлось без реактивных устройств. Но и самое смелое воображение не могло подсказать, как скоро фантастика станет реальностью.

Событием особой важности стало появление труда "отца авиации" профессора Н. Е. Жуковского (1847-1921) "О реакции вытекающей и втекающей жидкости". Неоценим вклад в ракетодинамику профессора И. В. Мещерского (1859-1935) - его магистерская диссертационная работа "Динамика точки переменной массы", опубликованная впервые в 1897 г. в Санкт-Петербурге.

Нельзя не упомянуть и А. П. Федорова (р. 1872). Написанная им книга "Новый принцип воздухоплавания, исключающий атмосферу, как опорную среду" (СПб, 1896 г.) не стала бестселлером, но это не умаляет ее значения. Книгу сразу же приобрел К. Э. Циолковский (1857 - 1935), которому она показалась неясной, но идея заинтересовала ученого. Циолковский приступил к строгому физико-математическому обоснованию. Впоследствии он утверждал: "Вот начало моих теоретических изысканий о возможности применения реактивных приборов к космическим путешествиям".

Таким образом, благодаря Федорову в 1903 г. появилась на свет поразительная по силе интеллекта и научного предвидения работа Циолковского "Исследование мировых пространств реактивными приборами". Занявшись вопросами межпланетных путешествий еще в 16-летнем возрасте, Циолковский первоначально предполагал использовать для этого центробежные силы. Именно Федоров подтолкнул его к выводу, что "единственно возможным способом перемещения в пространстве, где практически не действуют ни силы тяготения, ни силы сопротивления, является способ, основанный на действии реакции отбрасываемых от данного тела частиц вещества".

О Циолковском и его книге написано и сказано столько, что мы ограничимся цитатой из письма, отправленного ему из Германии крупнейшим знатоком реактивной техники Германом Обертом (р. 1894): "Я жалею о том, что не ранее 1925 года узнал о Вас. Тогда, зная Ваши превосходные труды (1903 г.), я пошел бы гораздо дальше и избежал бы ненужных потерь".

Н. И. Кибальчич

Принято считать, что первый летательный аппарат с реактивными двигателями был предложен народовольцем Н. И. Кибальчичем в 1881 г. Однако у него было немало предшественников. Среди них можно назвать Н. М. Соковнина (1811-1894), создавшего проект реактивного летательного аппарата в 60-х гг. XIX в. В ту же пору подобный аппарат с жидкостным реактивным двигателем был предложен капитаном артиллерии Н. А. Телешовым (1828-1895). В 1849 г. военный инженер И. И. Третский (1821-1895), работавший в Грузии, проектирует сразу три типа летательных аппаратов, приводимых в движение реакцией струи пороховых газов (газолет) или сжатого воздуха. Правда, все эти проекты, как недоработанные, были отклонены Военно-ученым комитетом. А Телешову в 1867 г. был во Франции выдан патент на его изобретение.

В июле 1880 г. появляется работа еще одного предшественника Кибальчича - С. С. Неждановского (1850-1940). Неждановский писал: "Летательный аппарат возможен при употреблении взрывчатого вещества; продукты его горения извергаются через прибор вроде инжектора. Думаю, что можно и не мешает устроить летательный аппарат. Раструб, выпуская воздух с наивыгоднейшей скоростью, достигает экономию в горючем материале и увеличивает время полета". Оставляя в стороне вопросы конструкции аппарата, он пред- лагает "построить же летательную машину предоставить другим техникам". В 1882-84 гг. Неждановский высказывает идею об ис- пользовании для такого аппарата жидкостных реактивных двигателей. Нельзя умолчать о том, что он работал над применением реактивных двигателей на геликоптерах, размещая их на концах крыльев. К сожалению, талантливый изобретатель не заботился о публикации своих идей. Первые сообщения о них были сделаны исследователями истории техники в 1957 и 1959 гг. Его рукописи хранятся в архиве музея Н. Е. Жуковского.

Управляемый ракетный летательный аппарат Кибальчича

Все сказанное нами не умаляет роли Н. И. Кибальчича (1853-1881). Этот выдающийся инженер-химик, специалист по внутренней баллистике порохов, был крупным знатоком изготовления и использования взрывчатых веществ. По решению Исполкома революционной террористической организации "Народная воля" Кибальчич изготовил бомбу, которой был убит царь-освободитель Александр II - отнюдь не худший из правителей Российской империи. Осужденный за участие в цареубийстве, Кибальчич был доставлен в жандармское управление, размещавшееся во дворе дома № 2 по Гороховой улице, а не в камеру Петропавловской крепости, как принято считать. (Миф о заключении Кибальчича в Петропавловскую крепость впервые был разоблачен научным сотрудником Музея истории Ленинграда. А. Барабановой и упоминавшимся ранее историком авиации И. Шатобой.)

В истории ракетной техники Кибальчич оставил заметный след как автор якобы первого в мире управляемого летательного аппарата с реактивными двигателями. Как мы уже говорили, у него были предшественники, о работах которых он, вероятнее всего, не знал. Но достойно уважения мужество Кибальчича, работавшего над своим проектом в одиночной камере за несколько дней до казни. Его поддерживала, как он писал, надежда на пользу, которую может принести Отечеству его изобретение.

Строго говоря, это не был инженерный проект, однако Кибальчич высказал идею создания поддерживающей силы за счет реактивного давления (чего не было в предшествовавших работах). Для этого предлагалось использовать цилиндрические реактивные двигатели. Кибальчич писал: "Давлением газов на дно цилиндра прибор может подняться очень высоко... Наклонением цилиндра достигается и поддержание аппарата в воздухе и движение в горизонтальном направлении... При двух цилиндрах достигается ... большая правильность полета и большая устойчивость аппарата... Верна или неверна моя идея решить окончательно может лишь опыт".

Кибальчич просил направить свое предложение на рассмотрение ученых, но власти решили, что сие "едва ли своевременно". Проект оказался похороненным в жандармском архиве и увидел свет только в 1918 г. в десятом-одиннадцатом номерах журнала "Былое".

Одновременно с Циолковским, ничего не зная о его исследованиях проблем межпланетных путешествий, работал талантливый сибиряк Ю. В. Кондратюк (1897- 1942). Это загадочный человек, и сибиряком мы назвали его только потому, что именно в центре Сибири - Новосибирске - в 1929 г. вышло в свет сочинение под названием "Завоевание межпланетных пространств". В 1947 г. книгу переиздал Оборонгиз в Москве. В ней Кондратюк вывел, независимо от Циолковского, формулу полета ракеты. На его работы обратил внимание известный ракетодинамик профессор В. П. Ветчинкин (1888- 1950). Следует отметить, что еще в 1919 г. Кондратюк рассмотрел основные вопросы космонавтики, изложив их в сочинении "Тем, кто будет читать, чтобы строить". Такова была его уверенность в том, что найдутся последователи его идей, способные их реализовать. Интересно, что он предложил использовать в качестве топлива космических ракет водородные соединения некоторых металлов и металлоидов, в частности - бороводород.

Теперь уместно объяснить, почему мы считаем Кондратюка загадочным человеком. Существует правдоподобная версия, что он прожил почти всю жизнь под чужим именем. Подлинное его имя - Александр Игнатьевич Шаргей и родился он не в Сибири, а на Украине, в Полтаве, в 1897 г. В 1916 г. Кондратюк-Шаргей был призван на военную службу. После революции 1917 г. его мобилизовали в белую армию, где он и служил некоторое время. Позднее, опасаясь репрессий со стороны Советской власти, он изменил свои паспортные данные, воспользовавшись документами скончавшегося брата одной школьной учительницы, подруги мачехи Саши Шаргея. С середины 1930-х годов Кондратюк-Шаргей работал в московских проектно-конструкторских организациях, сыграл заметную роль в элеваторостроении.

Ф. А. Цандер

Выдающееся место занимает в истории отечественной ракетнокосмической техники Фридрих Артурович Цандер (1887-1933). Начало его работ над созданием реактивных двигателей относится к 1907 г. Вскоре (в 1909 г.) он предлагает использовать в качестве топлива двигателей металлические детали составных ракет. В 1921 г. Цандер представляет на конференции изобретателей свой проект межпланетного корабля-аэроплана. Позднее этот проект, в несколько переработанном виде, был опубликован в журнале "Техника и жизнь" (1924, № 13, статья "Перелет на другие планеты"). Главная идея проекта состоит в сочетании самолета с космическим летательным аппаратом, причем самолет взлетает с Земли горизонтально и движется в атмосфере, используя жидкостные реактивные двигатели и аэродинамический принцип, а в космосе - с помощью прямоточных двигателей, использующих в качестве горючего металлические части самолета для увеличения дальности полета летательного аппарата. Тех, кто знает, что в наши дни наметился переход от вертикального к горизонтальному старту космических не поразить научное предвидение Цандера.

В 1933 г. Цандер построил и испытал свой первый реактивный двигатель на жидком топливе - бензине, окисляемом жидким кислородом. Нельзя забывать и о том, что именно Цандером был разработан жидкостный двигатель для знаменитой ракеты ГИРД-Х, созданной и запущенной московской группой реактивного движения (МосГИРД), в которую входил Цандер. Макет ракеты установлен на могиле ее автора в Кисловодске. К 1932 г., незадолго до смерти, Цандер опубликовал свой труд "Проблема полета при помощи реактивных аппаратов", вошедший в золотой фонд сочинений о ракетной технике. В ознаменование заслуг Цандера его имя присвоено одному из кратеров на обратной стороне Луны.

5. НА ЗАРЕ СОВЕТСКОГО РАКЕТОСТРОЕНИЯ
(часть 1)

Всякая дорога, как говорит народная мудрость, начинается с первого шага. Таким шагом в истории советской ракетно-космической техники было создание в 1928 г. в Ленинграде газодинамической лаборатории (ГДЛ). Первоначально она находилась в ведении Военно-научно-исследовательского комитета Реввоенсовета СССР, а позднее - Управления военных изобретений Начальника вооружений РККА.

Создание ГДЛ имело богатую предысторию, чем вызвана путаница в ряде публикаций о ней. Прямой предшественницей ГДЛ являлась Лаборатория для реализации изобретений Н. И. Тихомирова, созданная в марте 1921 г. и размещавшаяся в Москве в доме № 3 по Тихвинской улице. В состав этой организации входили химическая и пиротехническая лаборатория и слесарно-механическая мастерская.

Н. И. Тихомиров (бюст работы скульптора В. Д. Галицкого)

Кто же был этот удачливый изобретатель, сразу получивший реальную поддержку Советского государства? Одаренный инженер-химик Николай Иванович Тихомиров (1870-1930) проявил интерес к ракетному делу еще в 1894 г. Произведя серию опытов с пороховыми и жидкостными ракетами, он счел возможным и нужным предложить Морскому министерству проект боевой ракеты, в качестве энергоносителя которой можно было использовать не только твердое топливо - порох, но и жидкое - смеси спиртов и нефтепродуктов. Экспертиза предложения длилась с 1912 по 1917 г., когда, по понятным причинам, это дело было прекращено.

Только в мае 1919 г. управляющий делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевич получил от Тихомирова предложение реализовать его изобретение - "самодвижущуюся мину для воды и воздуха", - призванное служить "на укрепление и процветание республики". По сути дела это была пороховая ракета. (Схематический чертеж ее ныне экспонируется в Музее ГДЛ.) Тихомиров просил Бонч-Бруевича довести свое ходатайство до председателя Совнаркома В. И. Ленина. К обращению были приложены охранное свидетельство на изобретение за N 309, выданное автору в 1915 г., и положительное заключение, подписанное в 1916 г. Н. Е. Жуковским, который занимал тогда пост Председателя отдела изобретений Московского военнопромышленного комитета.

Тем не менее изобретение было подвергнуто ряду новых экспертиз и только в начале 1921 Г. признано имеющим важное государственное значение. После этого Главнокомандующий Вооруженными силами Республики С. С. Каменев форсировал через органы Реввоенсовета развертывание работ по реализации изобретения Н. И. Тихомирова.

К тому времени Тихомиров пришел к выводу, что применявшийся в ракетах черный дымный порох не может обеспечить ни значительной дальности, ни стабильности полета ракет. Поэтому он сосредоточил все усилия на создании принципиально нового пороха, свободного от недостатков черного. В результате упорных изысканий появился мощный, стабильно горящий бездымный пироксилиновый порох на нелетучем растворителе - тротиле.

И. П. Граве

В. А. Артемьев

Необходимо заметить, что у Тихомирова были предшественники. Так, над созданием бездымного пороха для морских артеллерийских орудий работал великий русский химик Дмитрий Иванович Менделеев (1834 - 1907). В то время, когда Тихомиров направил свою заявку в Морское министерство России, т. е. в 1912 г., этой проблемой занимался, и успешно, выдающийся специалист по внутренней баллистике Иван Платонович Граве (р. 1874). Выпускник Михайловской артеллерийской академии, Граве прочно связал свою жизнь с этим замечательным учреждением, в стенах которого им была разработана газодинамическая теория внутренней баллистики порохом для полузамкнутого пространства. К этой работе с полным основанием можно отнести слова академика В. Коптюга: "Ничего нет практичнее хорошей теории". Работая с различными порохами, в результате многочисленных опытов Граве создал бездымный порох на пироксилиновой основе и летучем растворителе и даже получил патент на его изобретение. В 1915 г. он предложил применять в ракетах шашки из своего пороха, а год спустя на Шлиссельбургском пороховом заводе они были изготовлены и успешно испытаны. Однако использование в порохе летучего растворителя вызвало нестабильность горения. Этот недостаток сумел устранить Тихомиров, использовав нелетучий растворитель - тротил. Шашки из пироксилино-тротилового пороха (ПТП) горели без дыма, с огромным газообразованием и вполне стабильно.

В своих поисках Тихомиров не был одинок. Ему повезло с помощниками с первых дней работы. Среди них особо следует отметить бывшего подпоручика гарнизона Брест-Литовской крепости Владимира Андреевича Артемьева (1868-1962). Он увлекся ракетным делом еще в годы военной службы, изготавливал и испытывал ракеты собственной конструкции. Другими соавторами ПТП являлись преподаватель Артакадемии С. А. Сериков (1886-1937) и сотрудник Российского института прикладной химии (ныне широкоизвестный ГИПХ) О. Г. Фи- латов (1874-1941).

О. Д. Сериков

И. И. Кулагин

Первые образцы прессованных шашек из ПТП были получены еще в 1924 г., но серийное их йроизводство началось только в 1927-1928 гг. Оно велось первоначально в детонаторной мастерской завода "Красногвардеец", а потом в законсервированной лаборатории порохов и взрывчатых веществ Военно-морского флота, размещавшейся в Гребном порту морской гавани Ленинграда, на Васильевском острове. Ведал этим производством кумир всех женщин ГДЛ инженер-механик Иван Иванович Кулагин, ныне Заслуженный деятель науки и техники РСФСР, доктор технических наук, генерал-майор в отставке. (Он до сих пор сохраняет свое обаяние и энергию, является почетным председателем секции горнолыжного спорта.) Небезынтересно, что Кулагин работал на тех самых прессах, которыми пользовался Д. И. Менделеев в пору своего увлечения пороховым делом. Итак, с шашек, внешне напоминавших хоккейную шайбу, начинались первые твердотопливные ракеты ГДЛ.

Третьего марта 1928 г. с артиллерийского полигона на Ржевке (в окрестностях Ленинграда) поднялась в воздух одна из них. О ней писал В. А. Артемьев: "Это была первая ракета на бездымном порохе не только в СССР, но и, пожалуй, во всем мире... Созданием этой ракеты был заложен фундамент для конструктивного оформления снарядов к "катюше".

Что кроется за ласковым именем ныне общеизвестно: самоходный, первоначально шестнадцатизарядный миномет, боевая машина БМ-13, способная выпустить все свои 132-миллиметровые реактивные снаряды за пять-семь секунд. Точное происхождение ее названия до сих пор не раскрыто. Предполагается, что оно связано с индексом "К" на корпусе миномета (установки выпускались головным предприятием заводом имени Калинина). Но это только догадки.

Первый залп пяти "катюш" накрыл скопление немецких войск в районе железнодорожной станции Орша. Командиром дивизиона "катюш" был капитан Иван Андреевич Флеров. Огненный смерч восьмидесяти реактивных снарядов, называемых в просторечии "эрэсами" возник в 15 часов 15 минут 14 июля 1941 г. Из трофейных документов стало известно, что доносили немцы по этому поводу в ставку Гитлера: "Русские применили батарею с небывалым числом орудий. Снаряды фугасно-зажигательные, но необычайного действия. Войска, обстрелянные русскими, свидетельствуют: огневой налет подобен урагану. Снаряды взрываются одновременно. Потери в людях значительные".

А 23 августа 1941 г. в 21 час 30 минут прозвучал первый залп "катюш" на Ленинградском фронте, под Кингисеппом. Первая реактивная батарея под командованием П. И. Дегтярева прибыла в Ленинград в августе 1941 г. Эффективность действия "эрэсов" побудила верховное командование к созданию более крупных подразделений. Так, в октябре 1941 г. был сформирован первый на Ленинградском фронте полк реактивной артиллерии, использовавшей снаряды М-13, командование полком было возложено на выпускника 2-го Ленинградского артиллерийского училища И. А. Потифорова. К концу Великой Отечественной войны на ее фронтах наносили огневые удары по фашистам уже более десяти тысяч "катюш", выпустившие около 12 миллионов ракетных снарядов разных калибров.

Однако вернемся в 30-е годы. До сих пор речь шла о событиях, в которых автор не принимал личного участия и которым не был свидетелем. Переходя же к описанию работ ГДЛ в ее "звездные годы", автор не может удержаться от личных воспоминаний. Поэтому некоторый субъективизм естественен, как и замена слова "автор" личным местоимением. Итак, как же случилось, что я оказался в ту пору среди людей, одержимых ракетным делом, зачинателей его в Ленинграде?

В начале 1933 г. я был демобилизован из РККА, где пребывал на строевой службе, и вернулся в свой родной Ленинград, с которым была связана моя гражданская работа специалиста по технике высоких напряжений.

В городе царила безработица.

Возвращаться на старое место дежурного инженера в сети "Ленэнерго" не хотелось, это была нудная работа. Во время дежурства, бывало, молишь судьбу: "Ну, пошли мне хоть какую-нибудь аварию!" Ведь только тогда и начиналась настоящая инженерная работа.

Предложения, исходившие от Комиссии по устройству на работу начсостава запаса Ленгорисполкома, были неприемлемы по этическим соображениям: они влекли за собой увольнение людей с места, на которое давалось направление.

Но вот однажды пришло приглашение в высоковольтную лабораторию завода "Пролетарий" (ныне НПО "Электрокерамика"). Директор посулил поручить мне сооружение импульсного генератора напряжением два миллиона вольт. Такого не было даже у академика А. Ф. Иоффе, в его знаменитом "физтехе". Ясно, что я немедленно и с восторгом "клюнул" на это предложение. Однако оно оказалось блефом. Лаборатория была одним из придатков заводского отдела технического контроля, где проводились скучнейшие испытания "на пробой" производимой заводом продукции - высоковольтных изоляторов. А уйти с завода было невозможно, так как в ту пору самовольный уход с работы карался беспощадно, вплоть до тюремного заключения.

К неожиданной моей радости, как-то отдел кадров уведомил, что я уволен с завода. Объяснение содержалось в письме (1) на имя директора:

Прошу освободить сотрудника Вашего завода т. Соколова Владислава Сергеевича для роботы его в Газодинамической лаборатории Управления военных изобретений начальника вооружений РККА по особому заданию.

Начальник ГДЛ И. Клейменов
Начальник 2 отдела В. Глушко

Директор, естественно, наложил резолюцию: Освободить и дать перевод.

Вскоре я получил предписание явиться в заданные время и место для определения моей дальнейшей судьбы. Как человек, еще не сняв- ший воинских доспехов, я обратился за разъяснениями в военкомат, где мне сообщили, что в случае неповиновения я буду снова мобили- зован. Пришлось подчиниться. Так состоялась моя первая встреча с начальником 2-го отдела ГДЛ (впоследствии академиком и осново- положником советского ракетного двигателестроения) Валентином Петровичем Глушко.

Передо мной предстал обаятельный молодой человек, как выяс- нилось, почти сверстник (ему шел 21-й год), чем-то внешне напоминав- ший гоголевского Левко. Он возглавлял в ГДЛ отдел электрических и жидкостных ракет.

В. П. Глушко

Глушко предложил мне "кота в мешке" - работу, о которой не мог ничего сказать до оформления. Я, естественно, отказался. Но Глушко был непреклонен. Выяснилось, что он знает обо мне гораздо больше, чем можно было предположить. В конце концов, он сказал: "Соглашайтесь! Я обещаю, что работа будет Вам по сердцу". От Глушко исходило такое доверительное обаяние, что я сдался. И, как выяснилось, не прогадал.

Путь, приведший Глушко в ГДЛ, был необычным. Он родился 2 сен- тября 1908 г. в Одессе на Ольгиевской улице в доме № 10, около которого теперь стоит его бронзовый бюст. Исключительная любознательность юного Глушко поощрялась его отцом. Школяр стал своим человеком в Одесской народной астрономической обсерватории. Наступило противостояние Марса. Глушко часами просиживал у телескопа, делая зарисовки. Результаты этой работы и других астрономических наблюдений юноши настолько заинтересовали местных астрономов, что он был принят в члены РОЛМ - РОССИЙСКОГО общества любителей мироведения. Такого молодого сотрудника это солидное научное учреждение еще не имело. Своему увлечению астрономией Глушко не изменял в течение всей жисни. Подобная целеустремленность - черта очень одаренных людей. Глушко поступил на физико-математический факультет Ленинградского Государственного университета, чему способствовало знакомство с двумя замечательными людьми. Первым из них был талантливый популяризатор астрономических проблем Василий Иосифович Прянишников, приехавший в Одессу читать лекции по межпланетным путешествиям. К нему юный Глушко обратился с просьбой помочь получить наилучшее образование в этой области, которой он уже тогда решил посвятить свою жизнь. (Позднее с такой же просьбой он обратился и к К. Э. Циолковскому.) Прянишников рассказал о встрече бывшему народовольцу Николаю Александровичу Морозову (1854- 1946), ведавшему тогда в Ленинграде вопросами науки, и Глушко получил путевку в ЛГУ.

В. И. Прянишников

Третья глава дипломной работы Глушко называлась "Металл как взрывчатое вещество". Это обстоятельство имело особое значение для биографии Глушко и для ракетного двигателестроения.

Глушко развил идею американского астрофизика Андерсона о лабораторном моделировании звездных температур, изложенную последним в январском номере "Астрофизического журнала" (США) за 1920 г.

Экспериментальная установка Андерсона представляла собой высоковольтный импульсный контур, состоящий из источника питания переменного тока, выпрямителя, шарового дозатора энергии разряда конденсаторов для испытуемого материала. При падении на последний высоковольтной волны с крутым фронтом в несколько микросекунд токопроводящий испытуемый материал практически мгновенно испаряется, минуя жидкую фазу. Эти пары, температура которых достигала, по Андерсону, 313000°С, распространяются в воздухе со скростью около 3300 м/с, а при взрыве внутри насадки с открытыми торцами - 4500 м/с. На это обстоятельство и обратил внимание

Глушко.

В. С. Соколов у пульта управления ЭРД. 1933г.

Дело в том, что в первой четверти нашего столетия скорость распространения продуктов горения всех известных химических топлив не превышала 2500 м/с. А ведь именно скорость истечения и определяет скорость движения самой ракеты.

Глушко энергично приступает к опытам с разными токопроводящими материалами и соплами различной конфигурации. Первоначально эти опыты велись в лаборатории "Миллион вольт" академика А. А. Чернышева в Лесном, а позднее, с начала 1933 г., - на собственной экспериментальной установке, смонтированной в одном из мрачных казематов Петропавловской крепости на Неве. Постройку этой испытательной установки и проведение на ней экспериментов в целях выбора оптимальных токопроводящих материалов и энергетических дозировок, а также определения баллистических характеристик первого в мире электрического ракетного двигателя (ЭРД) электротермического типа Глушко и поручил мне, выполнив обещание дать увлекательную работу.

Доказав практическую возможность работы ЭРД с частотой взрывов подаваемых в его камеру металлических проводников до 25 Гц, Глушко нуждался теперь в его инженерной доработке. Новая испытательная установка была создана из разных комплектующих элементов, в основном - от рентгеновской аппаратуры, выпускаемой заводом "Буревестник ". Используемые для выпрямления тока вакуумные кенотроны изготовлял завод (ныне НПО) "Светлана".

Пульт управления ЭРД (макет)

Установка позволяла получать энергетические дозы в виде электрических импульсов с крутым фронтом (порядка нескольких микросекунд) и амплитудой до 100000 В. Существо происходящего при этом процесса Глушко описал в своей дипломной работе следующим образом: "В рассматриваемом случае взрыв (испытуемого материала. - В. С.) происходит вследствие быстрого перехода вещества из твердого состояния в газообразное, то есть вследствие чисто физических причин, без изменения химической структуры участвующего во взрыве вещества".

Позднее Глушко детально исследовал проблему выбора вещества. Чем больше его атомный вес, тем выше температура взрыва. Железо, медь, никель дают температуру в 3,5 раза меньшую, чем свинец, ртуть, вольфрам. В ЭРД выгодно получать с единицы массы рабочего вещества возможно больший объем газообразных продуктов при той же температуре. Чем легче атомы, тем больший объем они и займут при меньшем нагреве, что удлиняет срок службы камеры сгорания. Каждый материал дает и свою скорость истечения продуктов его взрыва. Например, железо с температурой плавления 2450°С имеет минимальную скорость истечения 4580 м/с.

Восемнадцатого апреля 1929 г. Глушко направляет свою работу по ЭРД как авторскую заявку в Комитет по делам изобретений. Экспертизу проводили такие крупные ученые, как профессор М. В. Шулейкин (1884- 1939) и Н. И. Тихомиров. Заявка была одобрена, и Тихомиров написал в своем заключении "о повелительной необходимости безотлагательно приступить к опытным работам". В результате этой экспертизы Глушко и был направлен (по сути дела непосредственно со студенческой скамьи) в ГДЛ, где был назначен начальником отдела электрических и жидкостных ракет. Он намеревался использовать ЭРД в качестве двигателей предложенного им космического аппарата - "гелиоракетоплана", где питающие солнечные батареи размещались в плоскости круга с центром - батареей ЭРД.

Первый в мире ЭРД и "гелиоракетоплан" конструкции В. П. Глушко (макеты)

Следует подчеркнуть, что этим изобретением Глушко более чем на три десятилетия опередил ученых Запада. Впоследствии в качестве рабочего вещества в ЭРД использовались потоки плазмы или ионов, ускоряемых электромагнитным или электрическим полями. В нашей стране такие ЭРД были установлены на автоматической межпланетной станции "Зонд-2" (шесть плазменных двигателей) и на космическом корабле "Восход-1" (ионные двигатели), стартовавших в 1964 г. Работали ЭРД в составе навигационных систем этих космических аппаратов для коррекции траектории их полета. В 1966 г. ЭРД устанавливались на советской автоматической ионосферной лаборатории "Янтарь-1". Одной из задач полета являлось исследование взаимодействия реактивной струи ЭРД с плазмой ионосферы.

В США Национальным управлением по исследованию космического пространства (НАСА) в 1970 г. был впервые испытан экспериментальный ртутный ионный ЭРД 5ЕНТ, продемонстрировавший огромную работоспособность, что позволило НАСА рассматривать этот двигатель как перспективный для обеспечения дальних космических полетов. В ФРГ был разработан ЭРД НЬТ-10 массой без оснастки 1300 г, а с оснасткой - 18,2 кг. Потребляя мощность 3600 Вт при тяге 1 мГ, он обладал большим удельным импульсом (отношением тяги, развиваемой двигателем, к секундному расходу топлива) - 3100 с, что значительно превышало по этой важнейшей характеристике экономичности возможности ракетных двигателей других типов. Интерес к разработке ЭРД за рубежом усиливает значение отечественного приоритета в этой области. Если в настоящее время ЭРД находят применение только в навигационных системах космических аппаратов, то в обозримом будущем они смогут выполнять и функции маршевых двигателей, причем это почти единственно пригодные двигатели для сверхдальних полетов, например за пределы нашей Галактики.

Малая тяга ЗРД исключает возможность использования их в пределах зоны сильного гравитационного притяжения, т. е. на поверхности Земли, поэтому Глушко хотя и предсказал им большое будущее при работе в космическом пространстве, прекратил на время доработку ЭРД и сосредоточил внимание на создании мощных ракетных двигателей на жидкостном топливе (ЖРД), позволяющих преодолеть зону гравитации и проникнуть в космос, где ЭРД станут эффективными.

(1) Ныне этот документ экспонируется в музее ГДЛ.

5. НА ЗАРЕ СОВЕТСКОГО РАКЕТОСТРОЕНИЯ
(часть 2)

Первый отечественный жидкостный ракетный двигатель ОРМ-1

Первый из ЖРД, называвшихся в ту пору "опытными ракетными моторами" (ОРМ), был создан в 1930- 1931 гг. и работал на унитарном топливе - растворах толуола или бензина в азотном тетроксиде. Это был чисто экспериментальный двигатель, на котором отрабатывались безопасность работы, термозащита камеры сгорания и сопла, зажигание топлива, измерение тяги и др. (Последняя достигла б кГ.) Этот двигатель можно считать прародителем всех ЖРД, используемых ныне.

Вслед за ОРМ был построен ОРМ-1, при создании которого был учтен опыт работы с первым двигателем. ОРМ-1 предназначался для кратковременной работы на жидких топливах. При использовании смеси бензина с жидким кислородом двигатель развивал тягу уже в 20 кГ. Внутренняя поверхность камеры сгорания и сопл планкировалась красной медью, а медные поверхности шести струйных форсунок были позолочены для усиления коррозийной стойкости. Двигатель охлаждала водяная рубашка. Компоненты топлива подавались сжатым азотом, а зажигание осуществлялось с помощью бикфордова шнура.

В 1933 г. прошел стендовые сдаточные испытания уже ОРМ-50. Он работал на азотнокислотнокеросиновом топливе и обеспечивал многократный пуск. Охлаждение было не статическим, как у ОРМ-1, а динамическим - компонентами топлива и с оребрением сопла. Зажигание - химическое. В том же году успешно прошел сдаточные испытания и ОРМ-52, предназначенный для морских торпед. Его тяга достигала 300 кГ.

Лучшим отечественным ЖРД той поры был ОРМ-65 с регулируемой в полете - от 50 до 175 кГ - тягой. Он предназначался для ракетоплана РП-318 и крылатой ракеты 212 конструкции С. П. Королева. Но мне не довелось быть свидетелем его испытаний, проводившихся уже в 1936 г. Подача топлива в новых ОРМ осуществлялась не сжатым азотом, а чистым нейтральным газом, вырабатываемым специально разработанным Глушко газогенератором.

Естественным развитием ОРМ явилось семейство авиационных ракетных двигателей, работавших преимущественно на смесях керосина и азотной кислоты. Они нашли практическое применение в ходе Великой Отечественной войны на самолетах Пе-2, Ла-7р и -120р, Як-3 и Су-6, -7.

Двигатель ОРМ-65

Ракетоплан РП-318 с двигателем ОРМ/65

В пору триумфа советской ракетной техники С. П. Королев сказал: "Как радостно вспомнить сейчас эти маленькие ОРМ'ы, так прочно заложившие основы советского ракетного двигателестроения". Именно из них выросли созданные в 1954-1957 гг. ОКБ-ГДЛ такие мощные ЖРД на кислородно-керосиновом топливе, как РД-107 и РД-108 - для первой и второй ступени ракеты "Восток", вынесшей весной 1961 г. первого землянина в космическое пространство. Их тяга превышала уже сотни тонн. Однако мы опять забежали вперед...

Крылатая ракета КР-212 на пусковой установке

Работы над ЖРД велись во 2-м отделе ГДЛ, возглавляемом Глушко. Всего в структуре ГДЛ действовало пять отделов. Первый, размещавшийся в здании Главного адмиралтейства и руководимый Г. Э. Лангемаком (о котором речь пойдет далее), занимался разработкой реактивных снарядов - "эрэсов". К 1933 г. была завершена доводка целого семейства снарядов, и девять типов приняли на вооружение. В частности, снаряды калибра 82 мм предназначались для установки на самолетах, 132 мм и более (до 410) - для наземных пусковых установок. Как указывалось, 132-миллиметровые снаряды предназначались для гвардейских минометов "Катюша". В связи с появляющимися в печати сообщениями о лжеавторах этих боеприпасов требуется внести в этот вопрос ясность и сообщить имена действительных авторов: Н. И. Тихомиров, В. А. Артемьев, Б. С. Петропавловский, Г. Э. Лангемак и И. Т. Клейменов. Возможно, что к этому перечню добавляют имена лиц, которые работали на заводах, занятых массовым производством указанного вооружения. Такое в истории техники случалось и ранее. Но фальсификация никому не делает чести.

Двигатель РД-107 первой ступени ракеты "Восток"

Четвертый отдел ГДЛ ведал производством энергоносителей для твердотопливных "эрэсов", т. е. производством пороховых шашек. Пятый отдел занимался разработкой реактивных мин.

Самолет "Авро-54К" (У-1) с ракетными ускорителями

Весьма интересные задачи решал третий отдел, руководимый В. И. Дудаковым. Его сотрудники пытались применить твердотопливные ракеты в качестве ускорителей движения самолетов. На земле этот метод позволял резко (до 70%) сократить длину стартового пробега самолетов, первоначально - легких, а затем и бомбардировщиков. В воздухе это обеспечивало кратковременное резкое приращение скорости полета при необходимости догнать противника или уклониться от встречи с ним. Вообразите себе ощущения пилота, сидящего в открытой кабине, когда сбоку под ногами с ревом извергаются струи бешеного огня. Первым смельчаком, решившимся на такие опыты, был Сергей Иванович Мухин (1896 - 1934), всеобщий любимец и весельчак.

С. И. Мухин

В ту пору в Ленинграде жилось голодновато. Но изредка в столовой ГДЛ появлялось подобие мясных котлет. В такие счастливые дни сотрудники выкладывали на дворике у огневого стенда белый лист ватманской бумаги, чтобы Мухин мог разглядеть его с воздуха. Увидев желанный сигнал, он заворачивал биплан (сначала это был "Авро-54К", затем У-1 и У-2) на Комендантский аэродром и через некоторое время приезжал на мотоцикле. И начиналось котлетное пиршество...

В некоторых испытательных полетах принимал участие Дудаков. Больше охотников не находилось.

Сейчас трудно вспомнить, кому первому пришла мысль о стартовых ракетах, но в 1934 г. вышла в свет книга Г. Э. Лангемака "Проектирование ракетных снарядов и тяговых ракет", изданная Артиллерийской академией, где об этом упоминалось.

Авторство ГДЛ является бесспорным в создании реактивного оружия классов "воздух-воздух", "воздух-поверхность", "поверхность-поверхность". Что же касается реактивных установок класса "поверхность-воздух", т. е. предназначенных для стрельбы реактивными снарядами с поверхности земли по самолетам, то честь их создания принадлежит одиночке-изобретателю, бывшему слесарю Ленинградского завода "Линотип" Николаю Ивановичу Баранову. (1)

Б. С. Петропавловский

Особый вклад в разработку твердотопливных ракет внес артиллерийский офицер Борис Сергеевич Петропавловский (1898 - 1933), возглавивший ГДЛ после смерти ее основателя Н. И. Тихомирова в 1930 г. Это был человек богатырского телосложения: точь-в-точь Добрыня Никитич со знаме- нитой картины Васнецова "Богатыри". Как большинство очень сильных людей, он был уравновешенным, корректным в обращении с людьми, скрупулезно дисциплинированным в отношении к себе и того же требовал от своих подчиненных. Он терпеливо выполнял обязанности администратора, которые откровенно не переносил, будучи по своей сути изобретателем и конструктором экстракласса.

В одном из писем к жене Петропавловский писал: "Ты думаешь, что у меня теперь главным образом административная работа. Ну, нет! Я этой стороне уделяю минимум внимания и только в той мере, в какой это неизбежно. Главная же работа - научно-техническая... Мне удалось открыть нечто новое, которое я подтвердил опытом, что внесло целый переворот во всю нашу работу. Я этим страшно увлечен, вечерами и лежа утром в постели, обдумываю план работы на следующий день".

Будучи выпускником Артиллерийской академии. Петропавловский охотно делился опытом с ее слушателями, читал курс лекций по ракетной технике. На проводимых им в ГДЛ регулярных научно-технических совещаниях он умел выявить главное, что мешало движению вперед, настойчиво и умело искал выход из положения, совершенно не терпел пустого многословия.

При непосредственном участии Петропавловского появились на свет реактивные снаряды калибров 82 и 132 мм и более (до 410 мм). Он был автором ручного противотанкового ракетного оружия, опередившего знаменитую американскую "Базуку" на целое десятилетие.

Несмотря на солидный вес. Петропавловский выглядел подтянутым и стройным. В начале революции 1917 г. этот бывший офицер царской армии стал работать в Совете рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, откуда в феврале 1919 г. его отправили на фронт в качестве артиллерийского командира. Дважды он был ранен.

Как случилось, что такого могучего человека, казавшегося бессмертным, свалила какая-то простуда, полученная им во время полевых испытаний? Скоротечная чахотка и смерть, внезапная, как гром с ясного неба.

Петропавловского на посту начальника ГДЛ сменил дивизионный инженер Николай Яковлевич Ильин, хорошо знакомый с работами лаборатории, поскольку он курировал их в качестве уполномоченного начальника вооружений РККА. Ильин заметно содействовал успеху этих работ, хотя его личный инженерный вклад в них и не выделялся. В 1932 г. он передал свои служебные функции военному авиационному инженеру Ивану Терентьевичу Клейменову (1898 - 1938).

И. Т. Клейменов в гостях у К. Э. Циолковского

Приход Клейменова в ГДЛ, мягко говоря, не вызвал энтузиазма у ее сотрудников. Все они были профессиональными ракетчиками, а тут - авиатор. Однако вскоре холодок недоверия растаял.

В отличие от своего предшественника Ильина, Клейменов выполнял в ГДЛ не только административные функции, но и занимался инженерно-конструкторскими разработками. В частности, предложил применять в реактивных снарядах внекалиберное оперение, что повысило дальность и стабильность их полета. Он привлек к сотрудничеству с ГДЛ К. Э. Циолковского, который стал почетным членом ее ученого совета и по-деловому сотрудничал с лабораторией. Но все же, основной заслугой Клейменова следует считать создание первого в мире Реактивного научно-исследовательского института - РНИИ.

В 1930-е годы созданием реактивной техники в Советском Союзе занималось множество организаций общественного типа, так называемых групп по изучению реактивного движения (ГИРД). Они существовали в разных городах, но эффективно работали только московская и ленинградская группы. МосГИРД, созданную Фридрихом Артуровичем Цандером, после его смерти возглавил Сергей Павлович Королев (1906 - 1966). С 1932 г. В МосГИРД работали выдающиеся теоретики и практики ракетного дела Михаил Клавдиевич Тихонравов (1900 - 1974) и Юрий Александрович Победоносцов (р. 1907). С именем Тихонравова связано создание первой советской жидкостной ракеты 09, а также идея применения пакетного принципа компоновки ракетно-космических систем. ЛенГИРД руководил Владимир Васильевич Разумов (1890- 1967).

В. В. Разумов

Необходимость собрать в единый кулак разрозненные творческие силы ракетчиков давно уже назрела. Особенно ясно понимали это такие выдающиеся деятели в области ракетной техники, как Клейменов, Глушко, Королев, Тихонравов, Победоносцов, энергично поддержанные маршалом М. Н. Тухачевским. И 31 октября 1989 г. Советом Труда и Обороны СССР было утверждено постановление об организации в Москве на базе ГДЛ и МосГИРД первого в мире Реактивного научно-исследовательского института (РНИИ). К этому времени ГДЛ накопила больший опыт работы над реактивной техникой, чем МосГИРД. Поэтому во главе РНИИ был поставлен последний начальник ГДЛ И. Т. Клейменов, а его заместителем стал С. П. Королев. В ноябре 1934 г. Королева заменил на его посту Георгий Эрихович Лангемак (1898 - 1938), а Королев возглавил отдел крылатых ракет.

Г. Э. Лангемак

Личность Лангемака, выдающегося ученого и конструктора-ракетчика, требует особого рассказа. Возникает в памяти его строгая, подтянутая, элегантная фигура. Это был подлинно интеллигентный, экциклопедически образованный человек, свободно владевший несколькими европейскими языками. Прежде чем избрать военную карьеру, он изучал в университете японскую филологию. Умный, доброжелательный, щедро делящийся своими знаниями, он был безупречно корректен в обращении с подчиненными, никогда не повышал голоса. И тем не менее все побаивались его тонкого, убийственного сарказма. Совершенно не мог терпеть обмана и разгильдяйства. Его внутренней дисциплине и организованности, поразительному трудолюбию можно было от души позавидовать.

Наше знакомство произошло следующим образом. Однажды к сеточному ограждению высоковольтной установки, на которой испытывались образцы ЭРД, подошел человек с двумя "шпалами" в петлицах гимнастерки.

- Не боитесь такого соседства? - спросил он, указывая на череп, пронзенный красной молнией, и надпись "Опасно для жизни".

- Здесь мой дом, - ответил я, оторвав взгляд от пульта управления. - Спасибо вам, Георгий Эрихович, что наконец-то вы удостоили вниманием и меня.

- Не сердитесь, - ответил он. - Это не от невнимания, а от сокрушительной перегрузки другими неотложными делами. Вы же знаете, как терзает нас начальство.

Действительно, спрос на стартовые и боевые ракеты стремительно возрастал, а производительные возможности ГДЛ были весьма ограниченными.

- Ну, а теперь покажите мне в деле эту вашу изящную безделушку, изрыгающую гром и молнии.

Загудел высоковольтный трансформатор, загорелись огоньки вакуумных выпрямителей и потекло в конденсаторные баки электричество. Мелькнули с треском искры между шарами разрядника - дозатора энергии. ЭРД, звонко хлопнув, качнулся на баллистическом маятнике. Когда срабатывало устройство непрерывной подачи энергоносителя, двигатель стучал, как пулемет, а в соплах светилось пламя раскаленных паров продуктов взрывов.

- Ну, что? - сказал Лангемак. - Здесь вы под крылом Валентина Петровича. Без него и волос не упадет с вашей головы. Так что за вас я спокоен. А чувствуете ли вы, что стоите на пороге великих дел? Пусть только ваш ЭРД попадет в космос. Уж там-то он себя покажет. Попомните мое слово!

Лангемак был личностью уникальной, а для ГДЛ - бесценной. Крупнейший знаток внутренней баллистики, от открыл так называемый закон подобия, знание которого позволило определять оптимальную геометрию сопла без длительных дорогостоящих экспериментов - аналитическим расчетом. Это достижение было успешно использовано при конструировании ракет, в частности снарядов для "катюш".

Лангемак скрупулезно относился к употреблению терминов, четко определив различие между "ракетными" и "реактивными" двигателями. (Он считал первое понятие частным, более узким по сравнению со вторым.) Статья его по терминологии ракетной техники ныне библиографическая редкость. Она была опубликована в первом сборнике трудов РНИИ.

Чтя память Б. С. Петропавловского, Лангемак вместе с Глушко выполнили его завещание, написав превосходную книгу "Ракеты, их устройство и применение", изданную в 1935 г. Авторы посвятили ее Петропавловскому.

Лангемак был не только выдающимся теоретиком и экспериментатором ракетного дела, но и его историком. Увлекаясь, он говорил:

- Скоро и мы полетим на ракете. Не верите? Но ведь это, по существу, уже свершившийся факт.

Вспоминая Лангемака, отчетливо понимаешь, что, несмотря на приверженность строгой науке, он был по натуре вдохновенным романтиком. Как-то, глядя на ревущий огненный факел, вырывавшийся из сопла ракеты, сказал:

- Кто мы, ракетчики? Ведь мы настоящие огнепоклонники...

(1) Об этом подробно рассказано мной в статье "Из "Катюши" по самолетам", опубликованной в 1986 г. издательством ДОСААФ СССР в сборнике "Стерегущие небо".

5. НА ЗАРЕ СОВЕТСКОГО РАКЕТОСТРОЕНИЯ
(часть 3)

РНИИ со временем перешел из военного подчинения в гражданское. Из него выделился ряд самостоятельных специализированных организаций, из которых ведущей в реактивном двигателестроении стало ОКБ-ГДЛ, возглавляемое В. П. Глушко, создателем обширного поколения ЖРД. В их числе необходимо выделить названные уже двигатели РД-107 и -108, открывшие эру освоения космического пространства человеком.

Самолет Р-5 с боевыми ракетами

Велись работы над боевыми реактивными снарядами для авиации. Первые такие снаряды калибра 82 мм размещались в специальных пусковых установках, монтируемых под крылом самолета. Эти установки были разного конструктивного исполнения. Одну из них называли "флейтой". Установки монтировались на разведчиках Р-5, истребителях И-15 и-16.

Двадцатого августа 1939 г. пятерка советских истребителей И-16 с белыми кольцами на фюзеляже (под командованием Н. И. Звонарева) в сопровождении истребителей без колец встретилась в небе над рекой Халхин-Гол с группой новейших японских истребителей И-97. Когда дистанция между противниками сократилась до двух километров, под крыльями "окольцованных" истребителей вспыхнуло яркое пламя, и навстречу противнику устремились огненные шлейфы. Спустя несколько мгновений два японских истребителя, разваливаясь в воздухе, рухнули на землю. Остальные снизились и резко отвернули.

Сначала японцы решили, что их самолеты были сбиты снарядами хорошо замаскированных артиллерийских орудий. Уж слишком невероятным казалось использование на самолетах снарядов столь крупного (82 мм) калибра. За носителями неожиданного авиационного оружия была организована настоящая охота, но вступать с ними в бой запрещалось. Советское командование, естественно, использовало этот приказ, нанеся белые круги почти на все свои самолеты.

За период боевых действий на Халхин-Голе группа Звонарева провела без потерь 14 воздушных боев, сбив тринадцать японских самолетов, из них десять истребителей И-97, три - бомбардировщика. Японцы так и не разгадали тайны нового советского авиационного оружия. А снаряды РС-82 были приняты на вооружение наших истребителей И-15, -16, -153 и штурмовика Ил-2. Снаряды более крупного калибра (РС-132) позднее поступили на вооружение тех же штурмовиков и средних бомбардировщиков СБ-З.

Небезынтересно, что впервые авиационные реактивные снаряды были успешно опробованы еще в 1933 г. с истребителя И-15, пилотируемого летчиком-инструктором НИИ ВВС РККА Григорием Бахчиванджи. Ракеты этого класса появились в авиации США и Англии только в 1942 г., а на немецких самолетах - лишь еще год спустя.

В. П. Глушко (крайний справа) в свой последний приезд в Ленинград (интервьюирует летчик-космонавт В. И. Севостьянов, слева - В. С. Соколов). 1987г.

Наступил 1937 год.

В ноябре по обвинению в шпионаже был арестован Клейменов. До назначения в ГДЛ он работал в инженерном отделе торгпредства СССР в Берлине, с чем первоначально и связывали этот арест сотрудники ГДЛ. За Клейменова хлопотал М. А. Шолохов.

Вы можете спросить: какая связь между известным литератором и "засекреченным" ракетчиком? Дело в том, что прославленный роман "Тихий Дон" никак не мог пробиться в печать. Против него восстала писательская "верхушка": Гладков, Панферов и Фадеев, обвинявшие Шолохова в нарушении писательской этики. "Повивальной бабкой" романа стала старая большевичка, сотрудница издательства "Московский рабочий" Е. Г. Левицкая. Шолохов сохранил к ней почти сыновью любовь и посвятил свой рассказ "Судьба человека". На дочери Левицкой, Маргарите, был женат Клейменов. Получив от нее сообщение об аресте своего друга, Шолохов едет в Москву и добивается приема у Ежова и Берии. Последний, наведя справки, заявил Шолохову, что тот опоздал, поскольку Клейменов в начале 1938 г. был расстрелян. Только в 1955 г. Шолохову и семье Клейменова удалось добиться полной реабилитации.

Не дожил до воплощения своей мечты Г. Э. Лангемак, арестованный по ложному доносу в 1937 г. и расстрелянный годом позже.

Был сослан на рудники Колымы С. П. Королев. Там уголовники покалечили ему голову. (Этот факт еще ждет своего расследования.)

Титульный лист книги В. П. Глушко с автографом

В. П. Глушко оказался в "шарашке". После освобождения Глушко стал действительным членом Академии Наук СССР (в 1953 г.), дважды Героем социалистического труда (в 1956 и 1961 гг.), лауреатом Ленинской и государственной премий. Долгое время он был главным конструктором и генеральным директором НПО "Энергия". Глушко закончил свой жизненный путь в январе 1998 г. в возрасте восьмидесяти лет. Его последним достижением является создание ракетнокосмического комплекса "Энергия"- "Буран".

Как это, к сожалению, нередко случается, после ухода из жизни Глушко стал объектом клеветнических нападок. Его обвинили в разных грехах, но особенно обидными и несправедливыми были намеки на то, что он, якобы, задержал развитие советской космонавтики, неприемля использование в ракетах водородного топлива. Чтобы понять лживость этого обвинения, достаточно заглянуть в его книгу "Жидкое топливо для реактивных аппаратов", изданную Военно-воздушной академией им. Н. Е. Жуковского еще в 1936 г.

Вот что говорится в ней: "В настоящее время у нас в Союзе имеется возможность проводить исследовательскую работу с реактивными двигателями на этом горючем (жидком водороде, - В. С.). Однако место испытаний двигателей и ракет на жидком водороде связано с местом производства этого горючего вследствие трудности его длительного хранения и транспортировки".

В ту пору жидкий водород получали в Украинском ФТИ. В час удавалось произвести всего 12 литров.

Глушко писал: "Жидкий водород, как горючее, ценен во многих отношениях. Помимо высокой теплопроизводительности в смеси с кислородом он развивает температуру горения, лучшую по сравнению со всеми прочими известными горючими... Газообразование при горении водорода - наибольшее и составляет 1240 литров на 1 килограмм смеси..."

Таким образом, более полувека назад Глушко (по-существу, первым) оценил достоинства жидкого водорода как ракетного горючего. Что же заставило его не торопиться с применением этого топлива в разрабатываемых им ракетах?

"Удельный вес жидкого водорода 0,07 настолько мал, что у некоторых работников реактивного дела, естественно, возникло сомнение в практической целесообразности использования водорода, как горючего... Чрезмерно легкое топливо требует для своего хранения баки значительного объема, а следовательно, и веса. Вся система трубопроводов, арматуры, насосов и сам реактивный двигатель также должны быть увеличены в размерах, а следовательно, и в весе. Увеличение объема топливных баков реактивного аппарата, кроме увеличения веса, повлечет за собой чрезмерное удлинение аппарата".

Ракетно-космический комплекс многоразового использования "Энергия" - "Буран"

Далее Глушко делает действительно ошибочный вывод, что "жидкий водород, как горючее, будущего не имеет". За это и ухватились его противники. Но, как говорится, критерий истины есть практика. А она блестяще доказала, что негативный вывод Глушко, справедливый для разрабатываемых в ту пору и позднее последовательных сочленений ракетных ступеней, утратил это свойство при переходе к параллельному, пакетному сочленению ступеней. И Глушко решительно отказывается от старой ошибки, смело применяя водородное топливо в ракете "Энергия". Каждый из четырех боковых блоков первой ступени содержит четырехкамерный двигатель РД-170, работающий на традиционном кислородно-керосиновом топливе и развивающий тягу 806 Т. А центральный блок (второй ступени) состоит из четырех однокамерные двигателей, питаемых смесью жидких водорода и кислорода и развивающих тягу в пустоте (каждый) 200 Т. Максимальная суммарная мощь всей двигательной установки ракеты "Энергия" достигает 170 млн л. с., т. е. более чем в восемь раз превосходит эту характеристику ракеты "Восток". Неправота оппонентов Глушко очевидна. Мой рассказ о делах и людях ГДЛ подходит к концу, а память вновь и вновь возвращается к тем далеким дням...

Огневой испытательный стенд располагался в Петропавловской крепости, у стены Меншикова бастиона, между двумя старыми тополями, давно уже срубленными. Двигатели устанавливали соплом вверх. И когда на высоту соборного шпиля с оглушительным грохотом взлетала бурая струя огня и дыма, прохожие на левом берегу Новы останавливались, недоумевая. Вмешался знаменитый "Большой дом", что на Литейном, и распорядился убрать струю. Над соплом установили бронекрышку, закрепив ее дюжиной стальных болтов. Получился гигантский примус. Струя исчезла, превратившись в огненный венчик, а рев только усилился. Но руководящее указание было выполнено, и все успокоились. Никому и в голову не пришло контролировать, как реагирует крепление крышки на мощное термодинамическое воздействие пламенных ракетных струй. И возмездие наступило. Во время одного из огневых испытаний ракетного двигателя крышка сорвалась с ослабленных болтов и, подобно "летающей тарелке", помчалась в сторону пляжа. А день был солнечный, купальный. Но судьба была милостива, и никто не пострадал. Однако огневые испытания в Петропавловке немедленно прекратили, перенеся их за городскую черту. Теперь на месте огневого стенда должна быть установлена памятная стела.

Стенд ГДЛ для огневых испытаний ракетных двигателей

Подразделения ГДЛ были разбросаны по городу. Ракеты на твердом топливе разрабатывались в комнатах второго этажа Главного Адмиралтейства. Там, среди прочих сотрудников работал военный инженер по фамилии Бухгалтер, что вызывало немало курьезных недоразумений, Административное управление ГДЛ размещалось в доме № 19 по улице Халтурина, пороховые мастерские - в Галерной гавани на Васильевском острове. Первые опыты с ЭРД производились в Лесном, в ФТИ, полевые испытания - на артиллерийском полигоне, на Ржевке, отработка ЭРД и ЖРД - в казематах Иоанновского равелина Петропавловской крепости.

Конструкторское бюро второго отдела помещалось в светлой просторной комнате на втором этаже дома № 1 по Подъездному переулку, за Витебским вокзалом. Там над решением проблемы тепловой и коррозионной защиты камеры сгорания и сопла ракетных двигателей на жидком топливе трудился талантливый молодой конструктор Борис Андерсон. Кульманов тогда не было, и его рабочей площадкой была обыкновенная чертежная доска с наколотым на нее ватманом.

В середине комнаты стоял стол человека-загадки Александра Борисовича Шершевского. Он числился теоретиком-баллистом. Жил в номере "люкс" гостиницы "Астория" и в то голодное время пользовался "Инснабом". Приходя утром в удобное для себя время, садился за стол и засыпал. На вопрос Глушко: не заболел ли, Шершевский отвечал, что закрывает глаза, чтобы вид окружающих не мешал ему мыслить.

Внешность его была примечательной. На узких покатых плечах балерины болталась матросская "фланелевка", к которой была приколота булавкой веревочная петля с золотой паркеровской авторучкой. Плоский зад обтягивали вишневые штаны, а ноги - клетчатые гольфы. Огромный нос оседлывали очки в черепаховой оправе.

Он предлагал всем сотрудникам ветчину из "Инснаба", но не приносил и взятые под нее деньги не возвращал, заявляя, что оказал большую честь уже тем, что взял их.

По его словам, он был направлен в Германию на повышение квалификации и работал там у выдающихся ученых - Макса Планка, создателя квантовой теории, и Германа Оберта, крупнейшего немецкого ракетчика. Был вхож в семью Альберта Эйнштейна. Он упоминается в книге Лангемака и Глушко "Ракеты, их устройство и применение".

Несмотря на свои странности, работать Шершевский умел поразительно, забывая о времени и месте. Это приводило к серьезным конфликтам с охраной, приходившей опечатывать помещение на ночь. Именно так, исступленно, трудился он над внешнебаллистическими расчетами двухкорпусного ракетного летательного аппарата РЛА-100, называемого сотрудниками ГДЛ попросту "штанами". С этим аппаратом связано забавное приключение.

На полевые пусковые испытания прибыло из Москвы одно весьма высокопоставленное лицо. И надо же было такому случиться, что при пуске аппарата произошло искривление его стабилизатора, превратившее ракету в бумеранг. Ракета, описав дугу, помчалась в сторону пусковой позиции. Все бросились к укрытию. Первым добежало до него высокопоставленное лицо, чем убедило нас в пользе физической подготовки.

Когда вспоминаешь детали рабочего быта ГДЛ, особенно стендовые огневые испытания ЖРД, в памяти встает дворик у стенда, заваленный огромными белыми баллонами с окислителем и горючим и соединительными трубами с крепежными деталями. В эти часы испытаний равнодушных наблюдателей среди сотрудников ГДЛ не было. Все - от слесаря до руководителя опыта - впрягались в самую черновую, такелажную работу, охваченные предстартовым волнением. Это было великое сообщество энтузиастов-ракетчиков, испытывающих "одну, но пламенную страсть" - жажду успеха. Поистине все они были в эти минуты огнепоклонниками. Не обходилось без неприятных последствий. Бывало, испытуемый двигатель попросту взрывался. Но когда стенд стал закрытым и был снабжен набором зеркал, опасность для экспериментаторов была сведена к минимуму. Долгие годы не исчезает ощущение радости от успехов...

Вход в Музей ГДЛ в Петропавловской крепости

Имена главных героев этого повествования увековечены в названиях горных образований обратной стороны Луны, а имя самой ГДЛ носит тысячекилометровая гряда лунных гор. Теперь на месте дислокации второго отдела расположен Музей ГДЛ. На кирпичной стене Иоанновского равелина укреплена бронзовая мемориальная доска с надписью:

Другую (мраморную) мемориальную доску можно видеть на стене Главного Адмиралтейства.