Вещее материнское
1962-1964 гг. – точной даты рассказчик не помнит. Осенней темной ночью на могучем Енисее, километров 50 ниже Красноярска, перевернулась и затонула самоходная наливная баржа. Спаслись молодой капитан баржи В. Рыжиков и члены экипажа самоходки – все, за исключением жены капитана Веры.
Поиски тела утонувшей в глубокой, полноводной, исполинской реке результатов не дали, несмотря на все усилия горем охваченного мужа. Искать перестали: река стала покрываться льдом.
И тогда пришла к своему зятю-капитану мать его утонувшей жены и сказала:
– Не там искал, сынок! Вера моя на Галанинском повороте ждет, дожидается, когда за нею придут.
– А откуда ты знаешь, мама, что она там? – спросил капитан.
– А я, сынок, вижу ее в мыслях своих. Вот и сейчас она у меня перед глазами в зеленом пальто.
Галанинский поворот находится за знаменитым Казачинским порогом, и, чтобы добраться теперь до него, надо пройти не менее трехсот километров от Коковского затона, где проживала мать.
Но поверил капитан вещему духу своей тещи и отправился в далекий путь разыскивать останки той, которую любил. И он действительно нашел ее на Галанинском повороте, вмерзшую в прозрачный лед у самой поверхности, в том самом зеленом пальто, которое было на ней в злополучную ночь.
Отрывок из письма друга[26]
«... В 1922 году я с Поляковым поехал на Камчатку: я – рабочим, он – конторщиком к его отцу-рыбопромышленнику. В пути нас прихватил шторм. Три дня мотал по океану, унес в море, разбил все лодки и смыл скот с палубы. Все рабочие были наглухо закрыты в трюмах, но мы оба сумели избегнуть этого пленения и отсиживались в каюткомпании, куда никто уже не заходил и где был хаос и вода. И вот я заметил, как наш пароход, полузатопленное судно, которое беспрестанно гудело, призывая (кого?) на помощь, вдруг стало вставать на дыбы. Я подумал, что оно опрокинется, и выполз наружу (зачем, не знаю, от страха не помню, что делал). Зеленая кипящая гора воды ударила с носа и понесла, все смывая. Я вцепился мертвой хваткой в железную стойку, меня стало заливать. Вода была уже выше груди, а поток все несется. Вот она залила лицо, в ушах зазвенело, рот наполнился горькой водой. «Конец!» – мелькнула мысль, и вдруг я услыхал как чей-то спокойный и проникновенный голос произнес: «За плавающих, путешествующих Господу помолимся!»
– Мама, мама! Молись за меня! – хотел я закричать. Острый ветер резанул мне в лицо, волна прошла, я остался жив...
К вечеру тайфун стал утихать. Через два дня мы добрались до Петропавловска-Камчатского и стали зализывать раны.
А в ту ночь мама вдруг проснулась, стала плакать и говорить, что со мной несчастье. Потом, опустившись на колени, молилась всю ночь. Об этом мне после она и Юля рассказывали...»
Дата добавления: 2014-11-29; просмотров: 672;