Человек и человечество

Утверждая принцип самоценности личности, мы не должны забывать, что единичная личность как таковая не в состоянии реализовать всю полноту жизненного бытия. Это в принципе недоступно отдельному человеку, если даже поселить его, как Робинзона Крузо, на необитаемый остров. Идея высшего целого связана с народом, с обществом, а всякое общество имеет свою историю, поток которой, тянущийся из глубин седой старины в неведомое будущее, образует то, что именуется человечеством. По словам А.И. Герцена, “за нами, как за прибрежной волной, чувствуется напор целого океана всемирной истории; мысль всех веков на сию минуту в нашем мозгу”[255]. В этом же духе высказывается и И. Фихте:

“Я составляю необходимое звено великой цепи, которая протянулась в вечность от первого человека до полного самосознания человечества, все, что было среди людей великого, благородного и мудрого, — все благодетели рода человеческого, чьи имена вписаны в историю, и те, кто остался в ней неизвестным, — все они работали на меня, я — урожай от семян, ими посеянных, я вступаю на землю, ими обжитую, илу по их стопам. И меня охватывает желание продолжить начатое ими дело, сделать счастливее и мудрее наш общий братский род”[256].

Мы знаем, что человек в правовом государстве является гражданином: это член гражданского общества. Настоящим, полным человеком-личностью является только гражданин: он — сын своего отечества, единичный субъект человечества, ибо человек одинокий, предоставленный самому себе, бессилен против стихий природы, бесчеловечных людей и хищных зверей. Осуществление нашей индивидуальной жизни невозможно без соответствующей ее интеграции в сфере социально-исторической: за каждым из нас тянется культурно-исторический шлейф всемирной истории.

О. Конт полагал, что такая общность, как нация, в своей наличной эмпирической действительности и собирательной цельности, которая конкретно существует и развивается, есть нечто само по себе не вполне самодостаточное, хотя нация сама по себе куда могущественнее и физически долговечнее любого отдельного человека.

Но она, по словам Вл. Соловьева, далеко не всегда являет собой нечто более достойное по сравнению с некоторой личностью (по своему внутреннему существу) — в смысле духовном. Кто был ближе к истинной полноте человеческого достоинства: убиваемый ли праведник, символ человеческой мудрости Сократ в своем внешнем бессилии или торжествующее над ним греческое (афинское) гражданство в своей внутренней неправде? А если, однако, и Сократ, при всей полноте своего личного достоинства, не был в своей отдельности вполне, или совершенно, человеком, если он нуждался в восполнении, то, конечно, не от гражданства или отечества своего, которое наполнило ему только чашу с ядом, а от чего-то другого[257].

Далее, анализируя проблему соотношения человека и человечества, Вл. Соловьев говорит, что подобно тому как тело не слагается из точек, линий, фигур, а уже предполагается ими, так и человечество не слагается из лиц, семей, народов, а предполагается ими. Мы видим, продолжает Вл. Соловьев, что в общем ходе всемирной истории эти единичные и собирательные элементы человеческой жизни все более и более сближаются, но этим они не создают человечества в самом существе его, ибо оно уже предполагается самым этим объединительным движением как его необходимая основа, побуждение и руководство. Если всемирная история есть последовательное и систематическое собирание частных элементов, слагающихся вместе в крайнюю реальность целого человечества, то для этого само человечество должно было предварительно разложиться на ограниченные группы, не доходя, впрочем, до крайнего предела. Конт как основатель социологии не упускает заметить, что человечество разлагается сначала на общины, потом на семьи, но никогда на отдельные лица[258].

Возьмем еще один пример. Национальный патриотизм, впервые мощно заявивший о себе на полурелигиозной почве в XV в. в лице Жанны д'Арк, был все более и более “секуляризуем” течением последующих веков и окончательно утвержден в своем чисто мирском виде Французской революцией. Чем был восблагодарен величайший героизм этой крестьянской юной девы, взошедшей на пьедестал вечной славы и явившей собой истинную полноту великой личности? Ее “восблагодарили”... сожжением на костре. Но ведь и она, эта обожаемая человечеством личность-героиня, сама по себе не есть нечто абсолютное в своей сущности: она выразила полноту своего бытия в контексте своей нации, своего народа в целостности человечества.

Подчеркивая социальную сущность человека, Вл. Соловьев говорит: общество есть дополненная, или расширенная, личность, а личность — сжатое, или сосредоточенное, общество. Отсюда он Делает историософский вывод: человек изначала является как существо лично-общественное, и вся история есть лишь постепенное углубление, возвышение и расширение двусторонней, лично-общественной жизни. Принципиального противоборства между личностью и обществом не может быть, а бывает лишь столкновение по личному почину между новой и прежней стадиями лично-общественного развития[259].

Ведь никто, по словам Вл. Соловьева, не отрицает действительности элементарных терминов геометрии — точки, линии, поверхностной фигуры, наконец, объема, или фигуры стереометрической, т.е. геометрического тела. Все это действительно существует, всем этим мы оперируем и в жизни, и в науке. Но в каком же смысле мы приписываем действительность этим геометрическим стихиям? При сколько-нибудь отчетливом мышлении ясно, что они существуют не в отдельности своей, а единственно в определенных отношениях друг к

другу, что их действительность исчерпывается, или покрывается, этой относительностью, что они, собственно, и представляют только закрепленные мыслью простые отношения, отвлеченные от более сложных фактов. Эта аналогия точки с человеком — явное упрощение.

Но все мы прекрасно понимаем, что она правомерна для разъяснения сути дела: общество — не простая сумма человеческих единиц, а человечество — не простая сумма наций, народов и государств, а целостность более высокого и качественно иного порядка. Но при всем этом мы ни в коем случае не принижаем значимость личности: без нее не было бы ни общества, ни нации, ни человечества. Все эти составляющие человечества имеют смысл лишь в их единстве.

О. Конт — и этом большая его заслуга и слава — яснее, решительнее и полнее всех своих предшественников указал на это собирательное целое, по внутренней сущности, а не внешним только образом превосходящее каждого единичного человека, действительно его восполняющее как идеально, так и совершенно реально; он указал на человечество как на живое положительное единство, нас обнимающее, на “великое существо” по преимуществу. Исторический процесс развития человечества предполагает деятельное участие ндивидуальных сил: каждый из нас своими повседневными делами “тянет воз истории”. Человек — существо социальное, и высшее дело его жизни, окончательная цель и смысл его усилий лежит не только в его личной судьбе, а прежде всего в социальных судьбах своего народа и даже всего человечества.