Б. Требования будущности

Было время, когда жизнь управляла лишь рабами или детьми. Для продвижения вперед ей достаточно было удовлетворять темные инстинкты. Поиски пищи. Забота о размножении. Наполовину скрытая борьба за то, чтобы выжить, удержаться на поверхности, даже за счет других. Автоматически и покорно, как равнодействующая огромной суммы использованных эгоизмов, поднималось целое. Было также время, мы его почти застали, когда трудовой люд и обездоленные соглашались с порабощением их другой частью общества, не думая о своей участи.

Но с первым проблеском мысли на Земле жизнь породила силу, способную критиковать ее саму и судить о ней. Ужасная опасность долго дремала, но вспыхнула с нашим первым постижением идеи эволюции. Как сыновья, ставшие взрослыми, как рабочие, ставшие «сознательными», мы начинаем открывать, что нечто развивается в мире через посредство нас. может быть, за наш счет. И, что еще важнее, мы замечаем, что в этой великой игре мы одновременно игроки, карты и ставка. Никто не продолжит ее, если мы уйдем из-за стола. И ничто не может заставить нас остаться за столом. Стоит ли играть или мы обмануты?.. Вопрос еще едва сформулирован в сердце человека. за сотни веков привыкшего «маршировать». Высказываемый еще шепотом, но уже различимо, вопрос неизбежно предвещает близкие раскаты. Предшествующий век ознаменовался первыми систематическими забастовками на заводах. Будущий, безусловно, чреват угрозой забастовки в ноосфере.

Элементы мира, отказывающиеся ему служить, потому что они мыслят. Еще точнее, мир, увидевший себя посредством мышления и потому отрицающий самого себя. Вот где опасность. Под видом нынешнего беспокойства образуется и нарастает не что иное, как органический кризис эволюции.

А теперь — какой ценой, на основе какой договоренности будет восстановлен порядок? Совершенно очевидно, что центр проблемы здесь.

В том критическом расположении духа, в котором мы отныне находимся, ясно одно. Выполнять порученную нам задачу — двигать вперед ноогенез мы согласимся лишь при одном условии, чтобы требуемое от нас усилие имело шансы на успех и повело нас как можно дальше. Животное может очертя голову ринуться в тупик или к пропасти. Человек никогда не сделает ни одного шага в направлении, которое, как он знает, бесперспективно. Вот он как раз тот недуг, который нас беспокоит.

Пусть так, но что же требуется как минимум, чтобы лежащий впереди нас путь мог быть назван открытым? Только одно — но это все. Чтобы нам были обеспечены место и возможности реализовать себя, то есть прогрессируя (прямо или косвенно, индивидуально или коллективно), раскрыть до предела самих себя. Элементарный запрос, минимальная плата, за которыми, однако, скрывается огромное требование. Конец мысли, каким бы он ни был, не высший ли это еще невообразимый предел бесконечно поднимающегося конвергентного ряда? Конец мысли, а есть ли таковой? В этом отношении сознание уникально среди других сил универсума, оно — такая величина, которая не допускает, даже противоречит предположению, будто оно может достичь потолка или повернуть назад. Критические точки в пути — сколько угодно. Но остановка или возврат назад невозможны по той простой причине, что всякое возрастание внутреннего видения есть, по существу, зарождение нового видения, включающего в себя все другие и влекущего еще дальше.

Отсюда то замечательное положение, что наш дух благодаря своей способности открывать впереди себя бесконечные горизонты может действовать далее, лишь имея надежду достичь какой-то стороной самого себя высшего совершенства, без которого он чувствовал бы себя искаженным, неудавшимся, то есть обманутым. Значит, по природе творения и, соответственно, по требованиям творца тотальная смерть, непреодолимая стена, натолкнувшись на которую окончательно исчезло бы сознание, «несовместимы» с механизмом сознательной деятельности (ибо тотчас же сломали бы его пружину).

Чем больше человек будет становиться человеком, тем меньше он согласится на что-либо иное, кроме бесконечного и неистребимого движения к новому. В сам ход его действия включается что-то «абсолютное».

Но "позитивно и критически мыслящие" умы могут возразить, что новое поколение, менее простодушное, чем старое, больше не верит в будущее мира и его усовершенствование. Но подумали ли те, кто пишет или повторяет подобные вещи, что если бы они были правы, то всякое духовное развитие на Земле потенциально приостановилось бы? Они, кажется, полагают, что лишенная света, надежды, притягательности, неисчерпаемого будущего, жизнь спокойно продолжала бы свой цикл. Ошибка. Возможно, по привычке еще были бы несколько лет цветы и плоды. Но ствол был бы начисто отрезан от этих корней. Даже при обилии материальной энергии, даже побуждаемое страхом или непосредственным желанием, без вкуса к жизни человечество вскоре перестало бы создавать и творить для дела, которое оно заранее' считало бы обреченным. И пораженное в самом источнике поддерживающего его порыва, почувствовав отвращение или взбунтовавшись, оно распалось бы и рассыпалось в прах.

Как наш разум, случайно открыв перспективы пространства — времени, не может избавиться от этого, так наши губы не смогут забыть однажды испробованного вкуса универсального и прочного прогресса.

Если прогресс — миф, то есть, если, приступая к труду, мы можем сказать: "Зачем?" — то наше усилие рушится, увлекая в своем падении всю эволюцию,^[36] ибо мы — ее воплощение.