С каждым годом Адали все больше становится похож на старуху, — засмеялась Жасмин. — Но не знаю, как бы я обошлась без него.

Зато обитатели Гленкирк-Касл будут потрясены его внешностью и манерами. Но мне нравится твой Адали, дорогая Жасмин. Он предан тебе, как и я, а кроме того, умен, трудолюбив и честен.

Адали не забывает, что моя мать, леди Гордон, дала ему возможность возвыситься, а когда она покинула Индию, мой отец доверил меня его заботам. Он был со мной всю жизнь. И теперь я не представляю себя без Адали.

Они поднялись на борт барки и устроились в маленькой каюте с крохотными оконцами и крытой красным бархатом скамьей, на спинке которой были выведены красно-золотые узоры. Вместо двери была занавеска, подхваченная золоченым шнуром. Быстро сгущались сумерки.

Граф обнял ее за плечи.

Не могу дождаться, когда мы выразим почтение королю и покинем Лондон, чтобы обвенчаться. Осенью я возьму тебя в Шотландию. Будем охотиться на оленей в холмах, покрытых вереском, и ты увидишь, как деревья превращаются в пурпурные знамена и реют на ветру. А когда падут снега, мы будем сидеть в своем теплом гнездышке, как два кролика, и заниматься тем, что больше всего на свете любят эти зверьки, — лукаво прошептал он, привлекая ее к себе.

Жасмин замурлыкала под, нежными ласками и прильнула к нему с довольным вздохом.

Мммм… — пробормотала она. — О, Джемми, ты разжигаешь во мне огонь безумия. Прекрати немедленно, иначе лодочники увидят и будут сплетничать.

Но Джемми уже задернул занавеску, спрятав их от окружающего мира. И прежде чем Жасмин успела запротестовать, встал перед ней на колени и, подняв ее юбки, уткнулся лицом в уютное местечко между мелочно-белыми бедрами. Прикосновение языка к чувствительной плоти едва не довело Жасмин до обморока. Она тихо застонала, но Джеймс продолжал ласкать пульсирующий бугорок, неумолимо разводя ее ноги.