Какой же милорд? — спросила Блейз.

— Встань передо мной на колени, дорогая. — И когда Блейз послушалась, он приказал:

А теперь возьми моего малыша в рот. Ласкай его так, как я ласкаю твою прекрасную грудь.

Гэл, я не смогу! — взмолилась она. — Так нельзя!

Выполняй что я приказываю! — повысил он голос. — И немедленно! — жестким и властным тоном добавил он, а потом, схватив ее за волосы, другой рукой взялся за свое полувздыбленное достоинство и приставил его к губам Блейз.

Блейз знала, что должна повиноваться. Зажмурившись, словно не желая видеть своего позора, она взяла в рот его орудие.

Король застонал, но в этом звуке отчетливо прозвучало наслаждение.

Ласкай его, — уже мягче повторил он. — Играй с ним, дразни его языком… да, вот так!

Она повиновалась — сначала нехотя, но затем обнаружив, что подобные действия вызывают в ней острое возбуждение. Приказав ей остановиться, король уложил се на постель и отплатил мерой за меру. Блейз поняла, какое наслаждение он только что испытал. Она даже не подозревала, что возможно такое блаженство. Его трепещущий, неутомимый язык взволновал ее сильнее, чем копье. Она едва не лишилась чувств.

Утром начался дождь и продолжался несколько дней без перерыва. Король досадовал.

Вернемся в Гринвич, — наконец решил он. — Вудсток в дождливую погоду невыносим — это всего-навсего охотничий домик. Поохотимся там осенью.