ДЕМОНЫ И МОНСТРЫ. Нетрудно представить себе конфликт, который мог возникнуть при таком переживании

Нетрудно представить себе конфликт, который мог возникнуть при таком переживании. Потакая своему аппетиту, моя клиентка чувствовала себя животным, груд­ным ребенком, монстром. Не есть — значит отвергать желание своего тела и пытаться исполнить это желание на каком-то другом уровне. Другой уровень — уровень эго. Моя пациентка говорила, что получает некоторое удовлетворение, работая актрисой. В актерской профес­сии она жила за счет собственных ресурсов, «возбужда­лась самостоятельно», она как бы «питалась за счет са­мой себя». Как долго может человек «есть себя?» Моя пациентка обнаружила, что после нескольких возбуждаю­щих спектаклей, ее действия утрачивали интенсивность. Необходима была другая альтернатива. Она обнаружила, что чувствует себя лучше, если состоит в половой связи с мужчиной. Но как и в театре, когда первое пламенное возбуждение проходило, ее прежние чувства неудовлет­воренности и чудовищности возвращались и мучили ее. За короткое время взаимоотношения с мужчиной дегене­рировали в садо-мазохистское «отыгрывание» ненависти и взаимных обвинений. Секс для нее был повторением старого конфликта в новых условиях. Он был формой пропитания, и потребность в таком пропитании застав­ляла ее чувствовать, что она живет за счет другого чело­века. В конце концов, она начинала ненавидеть себя за свои чувства и презирать мужчину за то, что он уступал ее нуждам.

Эта пациентка стала чудовищем, обернувшись против собственного тела и его животных инстинктов. Ее трудности начались, когда она почувствовала вину за свои инстинктивные побуждения. Если питание, сон и дефекация не нормальны, результатом этого становится невозможная запутанность человеческих чувств. Люди по­падают в эту путаницу, пытаясь самореализоваться путем творческой деятельности, будто выход лежит в нефизи­ческих способах удовлетворения. Во всех случаях, когда творческие усилия заменяют жизнь тела, это ведет толь­ко к образу и никогда — к самости (self). Творческая ак-

тивность удовлетворяет человека и имеет смысл, только когда она обогащает и усиливает жизнь тела, из которо­го черпает вдохновение.

Чтобы преодолеть чувство, что она монстр, моей пациентке необходимо было идентифицироваться с соб­ственным телом, принять его физические ощущения и мыслить в терминах тела. Шесть лет вербальной терапии игнорировали эту потребность. Ее дыхание было крайне слабым из-за раннего сдерживания сосательного рефлек­са. Первая попытка глубоко подышать вызвала сильную панику. Несколько мгновений ей не удавалось уловить соб­ственное дыхание, что очень испугало ее. Потом она зап­лакала, и ее паника утихла. Необходимо было, чтобы она мобилизовала тело путем агрессивных движений. Этого удалось добиться: она смогла бить ногами по кушетке в положении лежа и лупить по ней кулаками. Кроме этого, мы анализировали ее вину и тревожность. Результаты были весьма положительными. Однажды она сказала: «Я вдруг почувствовала себя так, как никогда раньше не чув­ствовала. Я почувствовала саму себя. Я чувствовала свое лицо, свое тело. Я знала, кто я. Я теперь знала, как я выгляжу, и мне не было так страшно. Я не впала в пани­ку. Я не чувствовала себя виноватой. Я была очень пря­мым и честным существом и готова была к такой распла­те. Когда я заставляла себя дышать, то ощущала приток хороших чувств».

Монстры в человеке принимают множество форм: призрак, зомби, статуя, чудовище. Одной из моих паци­енток была молодая женщина лет двадцати, которая при­шла проконсультироваться со мной, поскольку паничес­ки реагировала на затруднение дыхания. Она проходила курс вербальной терапии восемь лет назад, но централь­ная проблема ее отношений с собственным телом оста­лась незатронутой. Когда я увидел ее впервые, лицо этой женщины было скошено вбок, тело заморожено, а глаза широко раскрыты от страха. Когда восстановилось нор­мальное дыхание и прошла паника, она рассказала мне следующее: «В шестнадцать лет я очень болела. Я по-