ПСИХОЛОГИЯ БЕЗРАССУДСТВА. ее беспорядочная половая активность была безнадежной попыткой хоть как-то войти с ним в контакт.

ее беспорядочная половая активность была безнадежной попыткой хоть как-то войти с ним в контакт.

Безрассудные люди, такие, как Пенни, часто при­бегают к половым взаимодействиям, пытаясь обрести чув­ствование собственного тела. Эта компульсивная актив­ность порой создает впечатление, что они гиперсексуаль­ны. На самом деле их можно скорее назвать недостаточ­но сексуальными, поскольку их действия порождаются по­требностью в эротическом стимулировании, а не чувством сексуальной заряженности или возбуждения. Половая ак­тивность такого рода никогда не приводит к оргастичес­кому удовлетворению или завершенности, оставляя чело­века опустошенным и разочарованным. Несколько позже, в ходе терапии, Пенни сказала о «возбуждении разочаро­вания». Она имела в виду, что сердцевину каждого при­ключения составляет надежда, что именно оно станет зна-чимым, а также страх того, что оно может окончиться катастрофой. Такая смесь надежды и страха лежит в ос­нове психологии безрассудства. Она ослепляет человека, не позволяя увидеть реальность и повергает его в ситуа­ции, которые только разрушают личность.

Пенни не принимала себя как женщину. Она заме­тила: «Я могу существовать как женщина, но я сомнева­юсь, что смогла бы наслаждаться этим». Если нет удоволь­ствия, принятие означает подчинение судьбе. Для Пенни такой судьбой являлась униженность, деградация и, в кон­це концов, отверженность и уничтожение. Она подчиня­лась судьбе, потому что чувствовала ущербность и развра­щенность своего существа. Учитывая то, как она жила и что делала, она чувствовала, что никто не может уважать ее, и меньше всего она сама. Вот ее слова: «Я чувствую себя как товар, которым уже попользовались, как тресну­тая фарфоровая чашка». Затем она ухватила смысл своей оговорки и воскликнула: «Что я говорю!»

Человек не выбирает свою судьбу; он только ре­ализует ее. Он связан своей судьбой до тех пор, пока принимает ценности, которые ее определяют. Если ты женщина, значит ты неполноценна, и тогда дело Пенни

проиграно. Но она была слишком умной, чтобы согла­ситься с такой оценкой. Она чувствовала на себе не клеймо женственности, а клеймо женской сексуальнос­ти. Замужество и материнство — это добродетели, но сексуальное удовольствие — это грех для девушки. Пен­ни не сознавала, что думает именно так, она рассматри­вала себя с точки зрения современной искушенности, которая принимает секс. Однако, ее распутство сообща­ло о сексуальной вине. Эта комбинация искушенности и вины вызывала безрассудное сексуальное поведение моей пациентки.

Истинные чувства Пенни проявились, когда я спросил ее о мастурбации. Она не могла даже произне­сти этого слова. Даже мысль об этом вызывала у нее отвращение. Дальнейший анализ ее чувств показал, что она воспринимает свою вагину как нечто грязное и «не­прикасаемое». Она отвергала нижнюю половину тела, а временами и все тело целиком как источник удоволь­ствия. Стыдясь своего тела и боясь его ощущений. Пен­ни не могла оставаться сама с собой наедине. Она не могла повернуться к себе, то есть к собственному телу, чтобы почувствовать комфорт и уверенность. В своем безрассудстве она пускалась в сексуальные переживания, которые усиливали ее вину и стыд.

. Удовлетворение при мастурбировании является ин­дикатором того, что человек может «сделать это для себя». Если такая способность отсутствует, человек переживает состояние безнадежности, у него возникает необходимость найти кого-то, кто сделает это для него. Поскольку у нищего нет выбора, он часто прибегает к безрассудным действиям. Потребность Билла штурмовать скалы была не менее отчаянным маневром, чем сексуальное распутство Пенни. Опасность должна была обеспечивать возбужде­ние, которое никогда не удавалось добыть через самопе­реживание своего тела. Проблема состоит не в мастурби­ровании per se, а в сексуальной вине и отвержении тела. Неспособность мастурбировать, получая удовлетворение, является важным симптомом этой вины.