Изменение настроения и образа мыслей.

Многим попыткам суицида предшествует изменение настроения. Это изменение необязательно будет настолько сильным, чтобы привести к диагнозу психического расстройства, однако оно отличается от прежнего настроения человека. Человек чаще обычного расстраивается и испытывает печаль (Kienhorst et al, 1995; Tishler, McKenry & Morgan, 1981). Также часто возникает чувство тревоги, напряжения, фрустрации, гнева или стыда (Kienhorst et al., 1995; Pine, 1981). Шнейдман (Schneidman, 1993, 1991) считает, что ключевым для самоубийства является «боль души», ощущение психологической боли, которая кажется человеку невыносимой.

Смены паттернов мышления также могут предшествовать самоубийству, при этом люди становятся буквально одержимы своими трудностями, утрачивают ощущение перспективы и считают, что единственное эффективное решение их проблем — суицид (Schneidman, 1993, 1987). У них возникает чувство безысходности — пессимистическое представление, что существующие ситуация, проблемы или настроение не изменятся (Klingman & Hochdorf, 1993). Некоторые клиницисты считают, что именно ощущение безысходности — наиболее точный показатель суицидных намерений, и при оценке вероятности суицида клиницисты с особой тщательностью ищут признаки этого ощущения (Hewitt et al., 1997; Levy, Jurkovic & Spirito, 1995).

<Слова отчаяния. Поэтесса и писательница Сильвия Платт совершила самоубийство в 1963 году, в возрасте 31 года. Многие из ее стихотворений передают ощущение депрессии и безысходности. В одном из них, например, говорится: «Я видела, как годы моей жизни выстраивались вдоль дороги, словно телеграфные столбы, соединенные проводами. Я считала — один, два, три.. .девятнадцать столбов, а потом провода и столбы слились в один и, как я ни пыталась разглядеть, — за девятнадцатым столбом я ничего не увидала».>

Многие люди, пытающиеся совершить самоубийство становятся жертвами дихотомического мышления, когда видят только косные или жесткие решения своих проблем (Schneidman, 1993, 1987). Вот как женщина, которая осталась в живых после прыжка с крыши, описывает свои дихотомические мысли в ту пору. Она считала, что только смерть может избавить ее от боли:

Я была в таком отчаянии. Мне казалось, боже мой, я этого не вынесу. Все перепуталось и смешалось в моей голове. И я думала про себя: остается только одно. Мне просто нужно было потерять сознание. Только так я могла избавиться от всего. А единственный способ это сделать, как я считала, — спрыгнуть с большой высоты. (Shneidman, 1987, p. 56).