Философия Нового времени. Общая характеристика.

Семнадцатый век в истории европейской мысли – это время, когда складывается наука в современном понимании этого слова (экспериментирующая, и в то же время теоретизирующая), формулируются основные принципы научного метода[1].

Семнадцатый, восемнадцатый века, это время, когда философия и наука, действительно представляют собой единое. Время, когда философия – действительно мудрая наставница науки, когда философы, по большей части, сами же являются учеными (сами же строят научные теории и занимаются экспериментированием).

Время, когда складывается то, что позднее назовут «классической научной рациональностью» - та модель знания, образ которой мы можем найти у Декарта: Декарт сравнивал структуру человеческого знания с деревом (корни – это метафизика (читай – «философия»), ствол – физика, а ветви – все прочие конкретные науки). Такая модель знания предполагает единый костяк (стержень), и этот стержень – философия.

Формирующаяся в это время наука – прежде всего физика (естествознание). В физике бурно развивается механика (все прочие области естественных наук пока еще в лучшем случае – в зародыше). И это накладывает свой отпечаток на целостный образ науки[2], а так же - на образ мира. Картину мира европейского человека, как она складывается в семнадцатом веке, называют «механистической».

Мыслители средневековья (схоласты) не пытались ничего делать руками, они постигали мир чисто умозрительным образом (путем построения тех, или иных интеллектуальных конструкций). Деятели Возрождения руки к природе прилагать отнюдь не брезговали (пример – анатомирование трупов), они действительно были естествоиспытателями, теми, кто «пытает» природу, стремится вызнать у нее ее секреты. Но в 15-м, 16-м веках эта деятельность носит еще не упорядоченный характер (деятели Возрождения пробуют все). В 17-м веке складывается именно научный метод («метод» предполагает, что природа исследуется систематически).

И в дальнейшем, позже формирующиеся другие отрасли науки более или менее осознанно рассматривают физику (механику) в качестве образца /парадигмы/. Ту точность, которая возможна в механике, - в качестве образца научной строгости

Тема 9. Френсис Бэкон (1561-1626)

Метод индукции.

Френсиса Бэкона можно назвать основателем традиции эмпиризма в философии Нового времени. Он был тем, кто сформулировал принципы индуктивного метода как основы научного познания.

Основной пафос философии Бэкона: наука должна основываться на опыте. Он яростно критикует аристотелевскую модель науки (которой придерживается все средневековье). Он сравнивает ученого-схоласта с пауком, плетущим из себя паутину умозрительных конструкций. Если он и обращается к опыту, - то для того, чтобы найти в нем что-либо, подтверждающее (иллюстрирующее) его мысль (найти хороший пример).

А наука должна действительно основываться на опыте, вытекать из него. Бэконовский метод индукции предполагает, что научная теория должна строиться на основании большого количества эмпирических /опытных/ данных. Анализируемое явление должно быть исследовано всеобъемлюще, по возможности, должны быть приведены все имеющиеся его случаи. Выводы из опытов должны делаться постепенно, нельзя переходить сразу от частных явлении к общим выводам.

Конечно же, Бекон прав в том, что научная теория должна основываться на опыте, но в то же время, несложно увидеть уязвимое место бэконовской идеи индукции. «Индукция» - «обобщение». Индуктивное умозаключение – это когда из множества частных посылок (из множества частных случаев, опытов) делается общий вывод. Так вот, с точки зрения логики, из множества частных посылок общий вывод (суждение, носящее универсальный характер) следует только в том случае, если индукция полная, то есть, если мы перебрали все случаи наблюдаемого явления. Что же касается естествознания, то это невозможно, природа неисчерпаема. Мы можем привести только очень много случаев того, или иного явления, но не все. На основании же неполной индукции, общий вывод из множества частных посылок следует только с той, или иной степенью вероятности (предположительно).

Иначе говоря, если мы исследуем множество (например) лебедей, и все они окажутся белыми, из этого мы можем с высокой степенью вероятности сделать вывод, что все лебеди белые. Но это нас не избавляет от возможности, что сто первый или тысяча первый лебедь окажется черным.

С другой стороны, если мы посмотрим на то, как действует реальный ученый, исследующий то, или иное явление. У него на весьма предварительных стадиях этого исследования есть уже некая теория (гипотеза), он не дожидается полного сбора информации, а потом формулирует теорию, он совершает от фактов к теории некий скачек. Да, конечно же Бэкон прав, теории получаются из фактов, но не только из них.

Кстати говоря, у самого Бэкона его метод не работал. Когда он (в своей фундаментальной работе «Новый Органон»[1]) пытается ответить на вопрос, какова природа теплоты, то приходит к выводу, что причиной нагревания тел является некий газ. Когда он пытается найти причину морских приливов, то приходит к мысли, что этой причиной являются некие полости в Земле.

Одной индукции, по всей видимости, мало. Френсис Бэкон внес свой вклад в историю науки скорее как критик старого и идеолог нового, нежели как создатель самого этого нового/.

«Знание – сила»

Бекона справедливо называют «пророком технической эры». Он писал: зайдите к человечеству на кухню и в библиотеку; в библиотеке много книг, в том числе умных, а зайдите к человеку на кухню, там практически ничего не менялось на протяжении бесчисленных веков. Бэкон убежденно заявляет, что так не должно быть, и что когда-нибудь будет иначе. Что наука должна менять к лучшему жизнь людей. Он предрек, что наука со временем (и уже скоро) породит технику. Бэконовский лозунг «знание – сила» в свое время был весьма популярен в Советском Союзе.

/Примечательно так же, как умер Бэкон. Его беспокоил вопрос обеспечения людей свежими продуктами питания. Он проводил опыт с замораживанием курицы, набивая ее снегом, простудился и умер/.

«Идолы разума».

В принципе, разум человеческий должен быть ясным и чистым зеркалом, отражающим данную нам на опыте реальность. Но он, фактически, таковым не является, поскольку содержит в себе некие огрехи, предрассудки, искажающие «поверхность зеркала». Эти предрассудки, которым следует разум помимо опыта, которые являются причиной все новых и новых ошибок в процессе познания, Бэкон называет «идолами разума»[2]. Бэкон выделяет четыре вида «идолов».

1. Идолы рода. «Идолами рода» Бэкон называет предрассудки, свойственные самой природе человеческого разума (и поэтому одинаково присущие всем людям). В качестве примера он приводит склонность нашего разума видеть связь там, где ее нет (или может и не быть). Например, если человеку перебежит дорогу четная кошка и в этот день случится что-то плохое, - он это запомнит, если же ничего не случится, - выкинет эту ситуацию из головы. Люди хранят память о тех случаях, когда попавшие в беду молились Богу и были спасены, но они не будут пытаться узнать, были ли такие, кто попал в беду, и не получил помощи. В результате этой склонности человеческого разума мы воспринимаем мир более упорядоченным, чем он есть на самом деле. Так же мы склонны антропорфизировать мир (понимать все процессы, идущие в мире по аналогии с тем, что происходит с нами).

2. Идолы пещеры. «Идолами пещеры» Бэкон называет предрассудки, связанные с особенностями нашего индивидуального развития. На то, как мы воспринимаем и осмысливаем мир, накладывает отпечаток предшествующий опыт, личные предпочтения и т. п. Мы видим мир как бы из пещеры своей собственной субъективности.

3. Идолы площади. По идее, язык должен служить для выражения мыслей, для описания того, что мы видим. Но на самом деле это не так. Мы ожидаем того, что если есть слово, то должна быть и вещь, которую обозначает это слово, но это – далеко не всегда так (есть слова, которым ничто на опыте не соответствует). Язык, как он есть, вообще не является достаточно пригодным орудием для выражения мыслей. Он, скорее, подходит для среднестатистического человека (обывателя), который на нем болтает (выражает, скорее, чувства). Площадь – место, где болтают. Идолы площади живут в языке.

4. Идолы театра. Людям свойственно скорее не желание найти истину, а интерес к тем или иным модным теориям. Человека может привлекать та, или иная концепция, только потому, что она новая и необычная. С другой стороны, другой человек, из такой же (болезненной) жажды новизны будет пытаться изобрести еще какую-нибудь оригинальную теорию. Этот процесс погони за новым, приводящий к созданию все новых и новых философских и научных теорий Бэкон сравнивает с театром (балаганом).

Бэкон пишет, что с последним видом идолов бороться проще всего. Достаточно один раз дать себе установку не следовать модным теориям только потому, что они популярные и новые, и этого будет достаточно. И другими же тремя видами дело обстоит гораздо сложнее. Идолы рода, идолы пещеры и площади не представляют собой какого-то конкретного набора конкретных предрассудков, - это лишь склонности разума, которые вновь и вновь порождают аналогичные ошибки (так сказать, врожденные дефекты системы). От них не возможно раз и навсегда избавиться (преодолеть), можно лишь вновь и вновь с ними бороться. Первые три вида идолов Бэкон называет «врожденными», четвертый вид – «приобретенными» идолами.

[1] «Органон» - так называлась одна из работ Аристотеля. В названии работы Бэкона содержится полемичность по отношению к прежней, схоластической (аристотельянской) модели знания.

[2] «Идолы» в религиозном смысле – ложные божества, которым поклоняются, помимо истинного. Здесь аналогия понятна.

.

Тема 10. Рене Декарт (Картезий[1]) (1596-1650).

Если Бэкон сформулировал принципы индуктивного метода научного познания, то Декарт формирует другую модель функционирования научного знания – дедуктивную.

«Дедукция» – выведение тех, или иных более частных следствий из общих посылок. Образцом дедуктивной науки может служить евклидова геометрия. Она представляет собой систему, начинающуюся с аксиом (простых и очевидных для разума положений). Все остальное содержание этой науки выводится из этих аксиом.

Для Декарта геометрия и была образцом. Вся его деятельность как философа была направлена на то, чтобы перестроить всю совокупность человеческого знания так, чтобы она стала дедуктивной системой. Целостной системой, начиная с общих, ясных и очевидных уму положений, и кончая конкретным содержанием конкретных наук.

Метод сомнения.

Декарт начинает с сомнения. И это сомнение имеет у него методологическое значение: чтобы найти истину, нужно подвергнуть сомнению все то, что мы до сих пор полагали, что знаем. Усомниться во всем, в чем только возможно усомниться, чтобы отыскать то немногое, что окажется абсолютно несомненным. Это немногое может послужить той точкой, опираясь на которую можно будет выстроить всю систему человеческого знания вновь, но уже на твердом, незыблемом фундаменте (это немногое сможет играть роль аксиом, на основании которых можно будет выстроить дедуктивную систему).

«Мы должны полагать все сомнительное ложным, до тех пор, пока оно не выведено из очевидных положений» - так гласит первое из четырех «правил метода», сформулированных Декартом.