Социальная тревожность
Этим словосочетанием принято обозначать по-разному мотивированные состояния тревожности в социальных ситуациях и соответствующие им способы поведения наподобие робости или застенчивости. Страх чужих, явно обусловленный генетически и в разной мере выраженный у разных индивидов, следует отличать от
озабоченности тем, как произвести хорошее впечатление на окружающих и составить у них выгодное впечатление о себе, нередко связанное с сомнениями в том, что это удастся. Такую тревожность, основанную на опасении получить критическую оценку со стороны других людей, мы будем называть страхом перед чужой оценкой. Страх перед чужой оценкой по своему генезису не сводится к страху чужих, ибо он предполагает способность к принятию чужой перспективы (видеть себя глазами другого человека, на которого мы хотели бы произвести хорошее впечатление), которая в период раннего страха чужих в промежутке от шести месяцев до двух лет еще не сформирована.
Страх чужих, выражающийся в застенчивом поведении по отношению к незнакомым людям, является, по-видимому, генетически обусловленной характеристикой темперамента (Buss, Plomin, 1984). В пользу этого свидетельствуют данные близнецовых исследований и исследований приемных детей. Так, застенчивость биологических «матерей» коррелировала с застенчивостью их двухлетних детей, которые, начиная с самого рождения, были разлучены с матерями и усыновлены (Daniels, Plomin, 1985). Однояйцевые близнецы демонстрировали более сходное поведение по отношению к незнакомым людям (но не по отношению к матери), чем двухяйцевые близнецы того же возраста (Plomin, Roew, 1979). Генетическая укорененность индивидуальных различий в робости по отношению к незнакомым людям указывает то, что этот страх является частью нашего эволюционного наследия, и на то, что в эволюционно биологическом отношении-он дает определенные преимущества, по крайней мере в раннем онтогенезе.
Что касается страха перед чужой оценкой, то было сделано несколько довольно сходных попыток объяснить его, Во-первых, этот страх объясняется самооценочной тревожностью (Schlenker, Leary, 1982), связанной с оцениванием своего поведения с точки зрения того, какое впечатление оно производит на людей, значимых для индивида, и коррекцией поведения, чтобы оно стало наиболее впечатляющим. Поскольку человеку, испытывающему тревожность в социальных ситуациях, присуща потребность не произвести плохого впечатления на окружающих и одновременно он сомневается в том, что сможет показать себя в лучшем свете, самооценочной тревожности близки такие личностные характеристики, как «застенчивость в публичных ситуациях» (Buss, 1980) или «тревожная озабоченность собой» (Crozier, 1979). Это относится не только к озабоченности тем, что нас может недостаточно оценить потенциальный партнер по общению, но и к страху оказаться несостоятельным в глазах другого человека с точки зрения своих достижений, т. е. к хорошо исследованной области экзаменационной тревожности (см. обзор: Wine, 1982 и главу 7).
Страх перед чужой оценкой может возникать не только по отношению к незнакомым, но и по отношению к знакомым людям. С другой стороны, незнакомый человек может вызывать страх перед чужими, но в то же время не возбуждать страха перед чужой оценкой. Эти два источника социальной тревожности следует отличать друг от друга, поскольку они не всегда выступают в сочетании. Это было доказано Азендорпфом (Asendorpf, 1984) в серии по-разному построенных гипотетических и экспериментальных социальных ситуаций, в которых испытуемые встречались со знакомыми и незнакомыми людьми. Хотя социальная тревожность
в обоих случаях была примерно одинаковой, незнакомые люди вызывали меньше мыслей, связанных с производимым на них впечатлением, меньше страха перед негативной оценкой и меньше ощущений стыда, чем знакомые.
Застенчивость является весьма широко распространенной характеристикой поведения, основанной на социальной тревожности того или иного вида. Однако поведение застенчивого человека побуждается не только страхом «не понравиться» другому человеку или быть отвергнутым им. Наряду со страхом им движет стремление к контакту (ср. также работу: Cheek, Buss, 1981, где было установлено, что застенчивость и общительность являются независимыми друг от друга факторами). Застенчивые люди не являются одиночками, подобно ярко выраженным интровертам, но переживают явный конфликт приближения и избегания в социальных ситуациях, вызывающих у них застенчивость. Таким образом, застенчивость представляет собой поведение в ситуации конфликта. Застенчивый человек, с одной стороны, страдает от ощущения своей неполноценности в ситуациях социального контакта, а с другой — стремится к большему признанию и более близким отношениям с другими людьми. К таким результатам пришел Азендорпф (Asendorpf, 1984) в своем исследовании, в ходе которого студенты не только рассказывали о себе с использованием опросников, но и подвергались наблюдению в экспериментально создававшихся социальных ситуациях. Кроме того, они оценивали различные ситуации (например, встречу с партнером, в которого человек тайно влюблен, или воображаемое объяснение в любви и предложение руки и сердца) с точки зрения того, насколько сильно они актуализируют их застенчивость. Эти оценки у застенчивых и не страдающих застенчивостью людей оказались одинаковыми, что стало подтверждением того, что застенчивых отличает не побудительность возможных последствий действий в социальных ситуациях, предполагающих оценку со стороны других людей, но, скорее, невысокая уверенность в том, что они могут с честью справиться с такими ситуациями.
Мотив аффилиации
Последний вывод, к которому пришел в своем исследовании застенчивости Азендорпф, подразумевает, что индивидуальные различия — а следовательно, и мотив аффилиации — определяются не столько доминированием позитивных и негативных аффилиативных стимулов, сколько приобретенными обобщенными ожиданиями успеха своих аффилиативных усилий. К аналогичным выводам, сводящим модель ожидаемой ценности к компоненту обобщенного ожидания как важнейшему детерминанту индивидуальных различий, пришел Бирн и его соавторы (Byrne, McDonald, Mikawa, 1963), а также Меграбян и Ксензки (Mehrabian, Ksionzky, 1974). Последние называют две тенденции мотива аффилиации (надежду на аффилиа-цию и страх отвержения) ожиданиями, но обозначают их как R\ и R2, что является сокращением от слова reinforcement (подкрепление), а не от слова expectancy (ожидание). Однако это относится лишь к тем случаям, когда стремящийся к аффилиации человек еще не знаком с партнером достаточно близко. В противном случае решающую роль играют не обобщенные ожидания R1 и R2, а конкретные ожидания, которые авторы обозначают как конкретные побудительности Л и г2. В этой главе мы еще вернемся к этому вопросу.
Бирн и его соавторы предложили перекрестную классификацию мотива аффи-лиации, различая тенденции «надежды на аффилиацию» (НА) и «страха отвержения» (СО) и выделяя четыре типа мотива аффилиации. Эту классификацию заимствовали у них Меграбян и Ксензки (Mehrabian, Ksionzky, 1974). Если разделить ожидания успеха и неудачи по степени их выраженности на высокие и низкие, то первый тип составят люди, стремящиеся к близости (высокая НА и низкий СО), второй тип — боящиеся отвержения (низкая НА и высокий СО), третий тип — конфликтно-мотивированные (высокая НА и высокий СО, что характерно для застенчивых людей), и четвертый тип — люди со слабой мотивацией аффилиации (низкая НА и низкий СО). Хекхаузен (Heckhausen, 1980) пошел в своих исследованиях еще дальше и полагает, что существует ковариация между силой побудительности НА и СО, с одной стороны, и соответствующими ожиданиями, т. е. вероятностями аффилиации и отвержения, — с другой. Предполагалось, что преимущественно позитивное или негативное ожидание, вытекающее из обобщенного ожидания, оказывает влияние на серьезность или поверхностность аффилиативного поведения и его результаты — позитивные в случае надежды на успех и негативные в случае страха неудачи. В соответствии с этим должна увеличиваться сила позитивной побудительности аффилиации или негативной побудительности отвержения. При этом остается открытым вопрос о том, что при этом происходит с величиной, противоположной побудительности, — уменьшается ли она, возрастает или остается неизменной.
Ответу на этот вопрос посвящено исследование Келлера (-Keller, 1985). Он предлагал студенткам фотографии молодых людей высокой, средней и низкой привлекательности и внутри каждой группы варьировал (мнимую) вероятность успеха аффилиации (80, 50 и 20%). Оказалось, что студентки выбирали более привлекательных партнеров и — несколько менее решительно — партнеров с более высокой вероятностью успеха аффилиации. Поскольку выбор определялся и побудительностью, и ожиданием, остался открытым вопрос о том, ковариируют ли индивидуальные различия величины побудительности НА и СО с соответствующими различиями относящихся к ним ожиданий. Эта ковариация оказалась слабой. С помощью опросника, измеряющего мотив аффилиации, была обнаружена корреляция компонента СО («стремление к контакту, неловкость, беспомощность») с уклонением от выбора высокопривлекательного партнера, тогда как компонент НА («аффилиация, желание быть вместе») позитивно коррелировал с выбором такого партнера. Эти данные не дают достаточных оснований для того, чтобы привлекать независимые друг от друга комбинации выраженности ожиданий и ценности для объяснения индивидуальных различий в аффилиативном поведении.
Дата добавления: 2014-12-22; просмотров: 891;