Юность (от 17 до 23)

Юность – это время выбора жизненного пути. Юноши строят планы, которым суждено или не суждено будет сбыться в зрелости. Начинается и реализация поставлен­ных целей – работа по выбранной специальности, учеба в вузе, иногда создание семьи.

Юность – всего лишь начало взрослой жизни, и иногда воспринимается как черновик, который можно отложить в сторону и начать все писать заново. Ощущение того, что вся жизнь впереди, дает возможность пробовать, ошибать­ся и искать с легкой душой. Но «дороги, которые мы выби­раем» в это время, обычно очень многое определяют в жизни взрослого человека.

Кризис 17 лет

В детстве границы возрастных периодов определенны. Когда детство остается в прошлом, все психические функ­ции в основном сформированы и началась стабилизация личности, рамки отдельных возрастов становятся все бо­лее условными. Но кризис 17 лет возникает точно на рубе­же привычной школьной и новой взрослой жизни.

В последние годы, как уже отмечалось, все больше под­ростков покидают школьные стены после 9-го класса. При нежелании учиться и низкой успеваемости не все стремят­ся потом пойти в технические колледжи (бывшие ПТУ); кто-то не проходит туда по конкурсу. Значительная часть из них идет работать, в лучшем случае посещая вечернюю школу. Если подросток выбрал для себя этот путь, пере­ходный период (15 лет) превращается в ярко выраженный кризис, и кризис 17 лет, таким образом, смещается, на­ступает раньше.

Кризис 15 лет характерен в основном для тех, кто имеет сильную гедонистическую установку (не обязательно на­правленность личности в целом), и отчасти для подрост­ков с эгоистической направленностью.

Большинство 17-летних школьников ориентируются на продолжение образования, немногие – на поиски работы (последние не решились на это раньше, после 9-го класса). По нашим экспериментальным данным, выпускники шко­лы, собирающиеся поступить в вузы, ценят свой соци­альный статус, даже если учатся средне, и считают себя выше многих сверстников. Особенно это касается учеников тех школ, в которых производится большой отсев: напри­мер, из трех девятых классов составляют один десятый. Высшее образование им нужно для того, чтобы получить профессию, позволяющую «достойно жить», «много зара­батывать», «обеспечивать себя и семью». Кто-то надеется на блестящую карьеру («Моя мечта – Белый дом»). Их мнение существенно отличается от мнения ушедших из школы 15-летних подростков («Высшее образование денег не дает. Интеллигенция живет хуже остальных»). Ценность образования – большое благо, но в то же время достиже­ние поставленной цели сложно, и в конце 11-го класса эмоциональное напряжение может резко возрасти.

Выпускники школы, связывающие свои ближайшие жизненные планы с вузом, иногда делят себя на две кате­гории: первые надеются на помощь родителей, скорее все­го платный вуз, и не теряют душевного равновесия; вто­рые рассчитывают на свои силы. Именно те, кто собирает­ся пробиваться в жизни сам, больше всего трудятся, осва­ивая школьную программу и дополнительный материал, посещая различные подготовительные курсы. Они должны выдержать конкурс в государственный вуз и наиболее под­вержены связанным с поступлением стрессам. Часть из них – юноши и девушки с духовно-нравственной направ­ленностью личности, готовые бороться за свое призвание, часть – с эгоистической направленностью, порой силь­ной престижной мотивацией, побуждающей поступить во что бы то ни стало в определенный вуз или в любой вуз – лишь бы поступить, не остаться «за бортом».

Для тех, кто тяжело переживает кризис 17 лет, харак­терны различные страхи. Ответственность перед собой и своими родными за выбор, реальные достижения в это время – уже большой груз. К этому прибавляется страх перед новой жизнью, перед возможностью ошибки, перед неудачей при поступлении в вуз, у юношей – перед арми­ей. Высокая тревожность и на этом фоне выраженный страх могут привести к возникновению невротических реакций, таких как повышение температуры перед выпускными или вступительными экзаменами, головные боли и т.п. Может начаться обострение гастрита, нейродермита или другого хронического заболевания.

Индивидуальные различия в переживании кризиса 17 лет велики. Но даже если выпускник мало тревожен и все скла­дывается для него удачно, резкая смена образа жизни, вклю­чение в новые виды деятельности, общение с новыми людь­ми вызывают значительную напряженность. Новая жизнен­ная ситуация требует адаптации к ней. Помогают адапти­роваться в основном два фактора: поддержка семьи и уве­ренность в себе, чувство компетентности.

Условия развития

Юность, как считает А.В. Толстых, становится вторым переходным периодом в развитии личности. Юноша, как и подросток, еще не совсем взрослый человек. Но подросток тесно связан со своим уходящим детством, а юноша тяго­теет к молодости и зрелости, более поздним возрастным этапам.

Возраст – категория конкретно-историческая. И подро­стковый, и юношеский возраст появились тогда, когда период подготовки к взрослой жизни в обществе стал бо­лее сложным и длительным. С юностью связано продолже­ние обучения или начало освоения профессии. В психоло­гическом плане юность решает задачи окончательного, дей­ствен­но­го самоопределения и интеграции в общество взрос­лых людей.

Социальная ситуация развития в юности (так же как и в старшем школьном возрасте) – ситуация выбора жизнен­ного пути. Начинается реализация планов, намеченных в 16 – 17 лет, иногда удачная, приносящая удовлетворение, иногда приводящая к осознанию ошибочности сделанного выбора, разочарованию, метаниям, устремленности к но­вым целям. Цена сделанной в этот период ошибки велика: это не школьная двойка, а упущенные годы, необходи­мость начинать все сначала. 19 – 20-летние юноши основ­ные трудности твоей жизни связывают с появлением от­ветственности, которой не было раньше. В то же время они ценят свой возраст, приносящий не только новые пробле­мы, но и новые, более широкие возможности. Приведем в качестве примера фрагмент из описания юности современным студентом-второкурсником, в котором она сравнива­ется с отрочеством[4].

Для юности характерны три основных варианта жизнен­ного пути: обучение в вузе, поиски работы и для юношей служба в армии. Мы не будем рассматривать редко встреча­ющиеся варианты — уход в криминальный мир, иждивен­чество (жизнь за счет родителей или мужа при отказе от работы и учебы) и др., коснемся лишь возможностей «бег­ства» от общества.

Обучение в вузе. Поданным санкт-петербургских пси­хологов, в начале 90-х годов в нашей стране резко снизи­лась ценность образования, школьники перестали относить­ся к нему как к возможности материально обеспечить себя в будущем. В конце 90-х годов наметилась другая тенден­ция: образование снова входит в систему ценностей. Мно­гие выпускники школ хотели бы продолжить обучение. Кто-то нашел свое призвание и ему нужно получить знания в интересующей его области, кто-то следует желанию роди­телей или идет поступать в вуз за компанию с другом, кому-то нужен диплом, чтобы затем продвигаться по служебной лестнице или удачно выйти замуж, избежать армии и т.д. Современные студенты чаще всего отмечают следующие преимущества и недостатки продолжения обучения и по­ступления на работу: вуз дает необходимые знания и уме­ния, т.е. определенную квалификацию и тем самым гото­вит «к взрослой жизни», «продвижению вверх», становит­ся «дверью в более-менее обеспеченную жизнь при заня­тии любимым делом»; дает возможность «отсрочить окон­чательный выбор», попробовать, «твое это или нет», и «еще немного побыть ребенком». Но, продолжая учиться, юно­ша не приобретает «практический опыт» и. главное, оста­ется зависимым от родителей.

Работа привлекает прежде всего приобретением мате­риальной независимости, самостоятельности, что удовлет­воряет потребность «ощутить себя по-настоящему взрос­лым»; кроме того, дает жизненный опыт и практические навыки.

Недостатками раннего включения в работу считаются высокая ответственность, невозможность найти интерес­ную работу при отсутствии квалификации («загруженность неинтересными делами», «работать — значит сдаться и плыть по течению, так как работа... станет лишь источни­ком заработка», она «не способствует личностному рос­ту») и низкая заработная плата («работа, которую предла­гают сейчас, малооплачиваема»).

То, какой выбор будет сделан в юности, решение пой­ти в тот или иной конкретный вуз, зависит от направлен­ности личности, доминирующих мотивов, основных цен­ностных ориентаций. Этот вопрос подробно рассматрива­ется в следующем параграфе.

Мотивы поступления в вуз определяют и стиль студен­ческой жизни. Если вчерашний выпускник школы отправ­лен в вуз родителями и его обучение оплачено, а свою зада­чу он видит в продлении детства и отсрочке жизненного выбора, учебная деятельность вряд ли окажется продуктив­ной. Больше, чем лекции и библиотеки, его будут занимать общение с новыми приятелями, развлечения на том уров­не, который он может себе позволить. Такие студенты могут окончить институт с посредственными отметками и без глу­боких знаний или же могут быть отчислены за неуспевае­мость. Еще один вариант – наконец заинтересуются своей будущей профессией и с N-гo курса начнут серьезно зани­маться. Но в последнем случае изменится их образ жизни.

Если студент пришел в вуз с желанием учиться, если он нашел свое призвание или, выдержав конкурс, стремится получить максимум знаний, чтобы потом «выйти в люди», он будет поглощен учебной работой и на развлечения, от­дых будет выделять не слишком много времени.

Стиль студенческой жизни в западной психологии свя­зывают с особой субкультурой. Ф. Райс выделяет 4 типа субкультур колледжей.

Первый тип, называемый студенческой субкультурой, превращает колледж (вуз) в загородный клуб. Основным содержанием жизни становятся вечеринки и свидания, выпивка, автомобили, спорт, а учебные предметы отходят на второй план.

Второй тип – профессиональная субкультура – пред­полагает целеустремленность в учебе, желание обеспечить себе профессиональную подготовку и продвижение; обра­зование приобретается так же, как необходимые продукты в магазине.

Третий тип – академическая субкультура – ее ценнос­ти не диплом, а знания и идеи; углубленное изучение пред­метов выходит за рамки учебной программы.

И наконец, четвертый тип – нонконформистская суб­культура, которую отличает инакомыслие, ее создают ин­теллектуальные «социальные мятежники», студенты, ве­дущие богемный образ жизни, и прочие яркие личности.

Поиски работы. Выпускники школы, решившие рабо­тать или не поступившие в вуз, сталкиваются с различны­ми трудностями. Для части из них трудно выбрать опреде­ленную деятельность. По данным опросов, проводимых сотрудниками Управлений труда и занятости, многие не могут четко указать требования к своей будущей работе, не имеют ясной цели своих поисков. Если же есть представле­ния о будущей работе, сделан выбор, трудно найти соот­ветствующее место.

Количество людей (в том числе взрослых), ищущих ра­боту, в настоящее время достаточно велико. Юноша или девушка, оказавшись одними из претендентов на вакант­ную должность, должны уметь общаться с людьми, от ко­торых зависит их будущее, т.е. в какой-то мере владеть тех­никой делового общения и уметь произвести благоприятное впечатление. Обе эти проблемы, в особенности про­блема самопрезентации, обостряются из-за отсутствия опы­та, уверенности в себе или излишнего юношеского напора.

Найти место работы, добиться, чтобы приняли туда, куда есть желание пойти (привлекает вид деятельности, или легкая работа, или учреждение находится недалеко от дома и т.п.), обойти конкурентов – значит, согласиться и на определенную оплату труда. Самая большая трудность – это заработать на жизнь, достичь той материальной неза­висимости от родителей, к которой стремятся почти все в юношеском возрасте. Реальный заработок становится не­обходимостью, если в родительской семье нет достатка или создается собственная семья. Браки, заключаемые в это время, принято называть ранними. Ранняя женитьба обыч­но вынуждает искать работу, иногда резко менять жизнен­ные планы и бросать учебу в вузе.

Как показывают отечественные и зарубежные исследо­вания, чем меньше возраст, в котором заключается брак, тем больше вероятность развода. Особенно хрупкими ока­зываются семьи, созданные по причине беременности, а также при подражании рано женившимся сверстникам, желании не отстать от них, не упустить свой шанс, не ос­таться одиноким. Юные супруги сталкиваются с большими трудностями: они еще не вполне зрелые личности, не очень хорошо понимающие другого и склонные принимать лег­кую увлеченность за любовь, недостаточно ответственные, надеющиеся на счастливое стечение обстоятельств и чу­жую помощь. Финансовые проблемы и бытовая неустроен­ность, необходимость обеспечивать семью и, тем более, ухаживать за ребенком их обычно угнетают. Неудачные по­пытки найти хорошо оплачиваемую работу, материальная зависимость от родителей, с которыми могут возникнуть конфликты, способны окончательно разрушить отношения, если в их основе не лежит глубокое чувство.

Армия. Здоровые юноши, не обучающиеся на дневных отделениях вузов, призываются на срочную службу в Воо­руженные Силы. Служба в армии — это еще одна резкая смена образа жизни. Жесткий режим, большая физическая нагрузка и беспрекословное подчинение старшим по зва­нию становятся для многих тяжелым испытанием. В то же время армейская жизнь в каком-то плане проще и легче гражданской. Она четко регламентирована, солдату не нужно самому планировать свои действия, отвечать за их послед­ствия. Для юношей с определенным складом характера она вполне подходит, разумеется, при благоприятных услови­ях службы.

В настоящее время служба в армии связана с двумя тя­желыми проблемами: наличием «горячих точек» и «дедов­щиной». Служба в регионах, где идут или могут возникнуть возобновиться) военные действия, опасна, связана с рис­ком потерять жизнь или здоровье. Самосознание, мировоз­зрение, ценностные ориентации и другие личностные осо­бенности тех, кто прошел через войну, потерял друзей, был ранен или пережил плен, изменяются. С таким жиз­ненным опытом потом нелегко вернуться к мирной жиз­ни, и во многих случаях бывшим солдатам необходима пси­хотерапевтическая помощь.

«Дедовщина» связана с проникновением в армию кри­минальной субкультуры. Устанавливаются иерархические отношения; солдаты делятся на группы: старых – нович­ков, вожаков – «низов». В последнее время становятся важны также национальная принадлежность и землячества.

«Низы» вынуждены выполнять часть работы за вышесто­ящих в иерархии, они подвергаются унижениям и физичес­кому насилию. Групповая агрессия «верхов» осуществляется на фоне сужения группового сознания: группа как бы не дает себе отчета о возможных последствиях. Включаются та­кие механизмы, как эмоциональное заражение, состязатель­ность (когда члены группы выделяются, самоутверждаются, придумывая особые «приколы» для новичков). Защитный механизм идентификации с агрессией позволяет многим униженным солдатам избавиться от тяжелых переживаний и, принимая и оправдывая жестокость отношений, ждать повышения своего статуса. Став «дедами», они по закону бумеранга возвращают вновь прибывшим накопившиеся обиды, вместо понимания и сочувствия воспроизводя те же отношения, жертвой которых не так давно были сами. Глав­ным стимулом агрессии является желание испытать власть над людьми. При этом те, кто пострадали в наибольшей мере, наиболее рьяно реализуют возможность проявить власть над слабыми. Появляющееся чувство превосходства компенси­рует сформировавшееся ранее чувство неполноценности.

Бегство от общества–— еще один вариант организации жизни в юношеском возрасте. Независимо от того, учится юноша или работает, он может выбрать этот путь: бегство в наркотики, религиозные секты, нарциссическую погру­женность в себя и т.д. Если подобное стремление становит­ся преобладающим, работа и учеба бросаются.

Этот вариант нельзя назвать сознательным жизненным выбором. В подобных случаях задача самоопределения обыч­но не решена и указанные поиски становятся следствием серии серьезных неудач или образовавшегося вакуума: дет­ство кончилось, взрослым себя не чувствуешь и что де­лать, не знаешь. К наркотикам и сектантству могут подтол­кнуть скука, желание получить новые впечатления, забыть о «серой» жизни, неумение трудиться.

Западные психологи отмечают притягательную силу так называемых юношеских религий. X.Ремшмидт считает, что эти религии и соответствующая идеология предлагают уп­рощенную перспективу на будущее, подчинение вождю (гуру, мессии, пророку), якобы обладающему рецептом спасения всего мира и каждого человека в отдельности; организуют насыщенную общими переживаниями группо­вую жизнь (используя медитацию, транс и экстаз, иног­да – наркотики). Юношеские религии нередко приводят к разрыву с семьей, передаче гуру всего своего личного иму­щества. В личностном плане последствия не менее разру­шительны: приобретается болезненная зависимость от груп­пы, неспособность к эмоциональным связям с другими людьми, утрачивается способность самостоятельно мыслить. Это достаточно распространенное на Западе явление в пос­леднее время появилось и у нас.

Что касается наркомании, в юности по этой причине погибают многие из тех, кто начал принимать наркотики в подростковом и раннем юношеском возрасте. Деформации личности при наркотической зависимости общеизвестны. О состоянии и жизни наркоманов никто не может знать то, что знают они сами. Приведем отрывок из рассказа молодого писателя, впервые «уколовшегося» в армии, пе­режившего годы зависимости и освободившегося от нее в одной из немногих клиник, где способны такую зависи­мость снять[5].

«Наркомания – некая параллельная реальность, всту­пив в которую постепенно теряешь все связи с той, где ты был изначально рожден. Есть такая песня у «Роллинг Стоунз»: «Две тысячи световых лет от дома». Ты как будто бы живешь, ходишь по улицам, заходишь в метро, покупаешь газеты, читаешь книжки. Но на самом деле ты вне всего этого, ты не задействован в этом мире, ты живешь по за­конам, установленным опиумом.

От тебя постепенно отворачиваются друзья и приятели... На место старых друзей приходят новые знакомые, свя­занные с тобой единственным интересом, – от каких-то исковерканных судьбой бомжей до высокоинтеллектуаль­ных или делающих такой вид субъектов. Опиум уравнивает всех, хотя каждый раскрывается в его царстве именно как он. И только он. Если человек «дерьмо», то он проявится как вдесятерне «дерьмо». И очень-очень мало кому удается сохранить какие-то истинно человеческие черты...

Наркомания – мир чудовищно жестокий. Каждый день, каждое пробуждение утром или, точнее, глубоким днем – ибо наркоманы начинают какую-то жизнедеятельность не раньше чем в три-четыре часа дня, – связаны только с одним вопросом: есть или нет. Если у тебя есть вещество – ты счастливейший из смертных. Если же нет, тебе лучше вообще не вставать с кровати – ничего хорошего тебя не ждет. Ты будешь лежать, вертясь от бесконечных ознобов (вот она, ломка!), а весь мир вокруг будет враждебно ра­нить тебя своим немыслимым, непереносимым присутстви­ем. Для нормального, здорового человека характерно в прин­ципе ровное состояние — чуть лучше, чуть хуже, а для наркомана постоянно: ад – рай – ад – рай. И так до бес­конечности...

Я все время думал, почему самый изысканный кайф, каким, на мой взгляд, является опиум, приводит к полной человеческой деградации? Кажется, дело в том, что его действие направлено на сам принцип удовольствия — но не опосредованно, как все остальное, а напрямую, биохи­мически. Вот почему для наркомана все блага мира не за­менят одного набранного шприца! Эти блага он должен как-то приобретать, бороться за них, а в конце концов испытать лишь маленькую толику того, что может ощутить прямо тут, сразу, сделав всего один укол. Поэтому — «про­валиться всему этому миру...»[6].