Лекция 15. СОВЕТСКОЕ ГОСУДАРСТВО И ПРАВО В ПЕРИОД СТАНОВЛЕНИЯ АДМИНИСТРАТИВНО-КОМАНДНОЙ СИСТЕМЫ

(1930-1941 гг.)

Историография проблемы. Модернизации 30-х гг. и ее влияние на

развитие Советского государства и права. Конституции СССР

1936 года и РСФСР 1937 года. Дальнейшее развитие СССР как союзного государства. Развитие советского права.

Историография проблемы. В концепции советской истории, впервые сформулированной в «Кратком курсе истории ВКП (б)», 30-е годы характеризовались как эпоха фундаментальных преобразований в экономике, коренных сдвигов в социальной сфере, политической и духовной надстройке, свидетельствующих о построении в СССР основ социалистического общества.

В своем выступлении на XVIII съезде партии И.В.Сталин внес в официальную концепцию существенные изменения. Конец 30-х годов в советской истории стал связываться уже с построением социализма в СССР, а не только его основами. В таком виде данная концепция существовала до середины 80-х годов.

Переосмысление отечественной истории послеоктябрьского периода началось в середине 80- годов. Сначала оно велось в рамках верности «социалистической идеи». Появились работы О.Лациса, В. Данилова, В. Лельчука, Л. Гордона, Э. Клопова, в которых рассматривались показатели экономического развития страны в годы предвоенных пятилеток и высказывалось сомнение в завершенности построения социализма к концу 30-х годов. Заслугой авторов явилось то, что они привлекли внимание общественности к тем трудностям, которыми сопровождался процесс переустройства общества в эти годы.

В первых работах о И.В.Сталине, написанных Я. Борисовым, Д. Волкогоновым, Н. Васецким, Г. Бордюговым, В. Козловым была восстановлена оценка этого политического деятеля, данная на ХХ съезде КПСС. Суть её сводилась к тому, что наряду с положительным в его деятельности были и негативные моменты, связанные с массовыми репрессиями.

Вслед за этим стали публиковаться более радикальные материалы Ю.Афанасьева, М. Гефтера, А. Ципко, Ю. Буртина, Ю. Корякина и др., которые в основном опирались на оценки И.В. Сталина, сделанные ранее в западной историографии. Негативная оценка деятельности Сталина сначала была перенесена на период 30-х годов, который стал характеризоваться как «государственный социализм», «казарменный социализм», а затем как «сталинизм», «тоталитаризм» и «административно-команднаясистема». Утверждению этой точки зрения в массовом сознании способствовала публикация в России произведений западных авторов С. Коэна, Р. Конквеста, И. Дойчера, Д. Боффа, Н. Верта, а также эмигрантских авторов М. Восленского, А. Авторханова и др.

Главный вывод, который следовал из зарубежной историографии, гласил, что культ личности Сталина является закономерным следствием социализма как тоталитарной системы. Советские историки признали, что культ личности является порождением либо переходного периода от капитализма к социализму, либо раннего социализма. Ю. Борисов обратил внимание на многоступенчатость и сложность формирования культа личности как явления общественного сознания, который окончательно сложился лишь к концу 30-х годов.

Критикуя попытки объяснить культ личности только субъективными качествами самого Сталина, эти исследователи стали писать о социальных корнях культа личности, усматривая их в росте и влиянии партийно-советской бюрократии, изменении состава рабочего класса и крестьянства в период коллективизации и индустриализации, поддержки Сталина со стороны части интеллигенции.

В конечном счете исследователи разделились на два непримиримых лагеря. О. Лацис, Ю. Голанд, А. Нуйкин, Л. Гордон, В. Селюнин и др. подчеркивали, что культ личности является порождением 30-х годов, признавая огромную ответственность за него Сталина и его ближайшего окружения.

И. Клямкин, В. Кожинов, Б. Курашвили, В. Журавлев, А. Ципко, Н. Шмелев и др., наоборот, доказывали, что альтернативы сталинизму в истории нашей страны не было, но причины неизбежной победы Сталина объясняли по-разному.

Наиболее популярной стала точка зрения А. Ципко и Ю. Буртина, которые, как уже отмечалось выше, видели предопределенность прихода Сталина к власти в «доктринальных» корнях сталинизма.

Таким образом, эволюция советской историографии происходила по следующей схеме: пересмотр традиционных концепций истории 30-х годов с позиции критики «ошибок Сталина», затем системы, им созданной, а в конечном счете была поставлена под сомнение идея, положенная в основу данной системы.

Модернизации 30-х гг. и ее влияние на развитие Советского государства и права. К концу 20-х гг. были решены основные задачи, которые возлагались на НЭП. Было восстановлено разрушенное войнами хозяйство, стабилизировалась социальная и демографическая ситуация, сложились и укрепились система государственных органов и учреждений, правопорядок. Были мобилизованы значительные средства для индустриализации.

Вместе с тем выявились и стали быстро нарастать новые противоречия, которые уже в 1928-1929 гг. воспринимались руководством государства и партии как угрожающие.

Внутри страны возникло нестабильное равновесие, быстро сдвигающееся к острому противостоянию в отношениях между городом и деревней, промышленностью и сельским хозяйством.

Поправив свои дела в условиях НЭПа, получив землю и стабильный правопорядок, село оказалось в большой степени самодостаточным и не имеющим внутренних стимулов для интенсивного развития.

Освобожденное от арендных платежей и выкупа земли село снизило товарность и возможности экспорта хлеба - главного тогда у России источника средств для развития. В 1926 г. при таком же, как в 1913 г., урожае, экспорт зерна был в 4,5 раз меньше (и это был самый высокий за годы НЭПа показатель).

Индустриализация, которая в силу очевидной необходимости была начата с создания базовых отраслей тяжелой промышленности, не могла еще обеспечить рынок нужными для села товарами. Снабжение города через нормальный товарообмен нарушилось, продналог в натуре был в 1924 г. заменен на денежный. Возникли так называемые «ножницы».

Для восстановления баланса нужно было ускорить индустриализацию, а для этого требовалось увеличить приток из села продовольствия, продуктов экспорта и рабочей силы, что в свою очередь, невозможно было без увеличения производства хлеба, повышения его товарности, создания на селе потребности в продукции тяжелой промышленности (машинах).

Разорвать этот порочный круг можно было только посредством радикальной модернизации сельского хозяйства.

Теоретически для этого было три пути: первый - новый вариант “столыпинской реформы”, поддержка набирающего силу кулака, перераспределение в его пользу ресурсов основной массы хозяйств середняков, расслоение села на крупных фермеров и пролетариат. Второй путь - ликвидация очагов капиталистического хозяйства (кулаков) и образование крупных механизированных коллективных хозяйств. Третий путь - постепенное развитие трудовых единоличных крестьянских хозяйств с их кооперацией в “естественном” темпе - по всем расчетам оказывался слишком медленным.

После срыва заготовок хлебов 1927 г., когда пришлось пойти на чрезвычайные меры (твердые цены, закрытие рынков и даже репрессии), и еще более катастрофической кампании хлебозаготовок 1928/1929 г., вопрос должен был решаться срочно. Это воспринималось крестьянством уже как нечто совершенно ненормальное, вызвало около 1300 мятежей. В 1929 г. были введены карточки на хлеб.

Создание фермерства через расслоение крестьянства было несовместимо с советским проектом. Но главное, оно было нереальным, т.к. пробуждало те же источники сопротивления, которые парализовали реформу П. Столыпина и погубили Временное правительство. В новых условиях шансов на успех буржуазного пути было еще меньше, чем в 1906-1914 гг.

В этих условиях был взят курс на ликвидацию кулачества и коллективизацию.

Второй кардинальный вопрос - выбор способа индустриализации. Не имея, в отличие от России начала века, иностранных кредитов как важного источника средств, СССР мог вести индустриализацию лишь за счет внутренних ресурсов.

Влиятельная группа (член Политбюро Н.И.Бухарин, председатель Совнаркома А.И.Рыков и председатель ВЦСПС М.П.Томский) отстаивала “щадящий” вариант постепенного накопления средств через продолжение НЭПа[93], И.В.Сталин - форсированный вариант. Победила точка зрения Сталина.

Был взят курс на форсированную индустриализацию. Это означало конец новой экономической политики.

Усиливается централизованное плановое руководство экономикой страны. Ликвидируются элементы хозрасчета, усиливается налоговое бремя на частные предприятия, к 1933 г. исчезают концессии, предоставленные иностранным предпринимателям (кроме японских на Дальнем; Востоке).

Темпы индустриализации были небывало высокими (а сегодня они кажутся невероятными): с 1928 по 1941 год было построено около 9 тысяч крупных промышленных предприятий. Промышленность по отраслевой структуре, техническому оснащению, возможностям производства важнейших видов продукции вышла в основном на уровень развитых стран.

Это было достигнуто через трудовое и творческое подвижничество всего народа при общем энтузиазме, по силе сходном с религиозным.

Однако условием и, в какой-то мере следствием этого порыва, былтоталитаризм- соединение общества жесткими скрепами, которые из всех и из каждого “выжимали” все физические и духовные ресурсы. Одним из главных механизмов этой тоталитарной системы было государство, другим - идеология и общественное сознание.

Индустриализация, коллективизация, культурная революция, создание новой армии - все это были части большой программымодернизации СССР.

Главным в ней было превращение человека с крестьянским типом мышления, восприятием времени, стилем труда и поведения - в человека, оперирующего точными отрезками пространства и времени, способного быть включенным в координированные, высокоорганизованные усилия огромных масс людей, т. е. в человека, сходного по ряду признаков с человеком современного индустриального общества, способного быть оператором сложной производственной и военной техники.

Запад создавал такого человека в течение 400 лет, в основном возложив эту задачу на частного хозяина, который дубил шкуру рабочего угрозой голода. Но и государство действовало на Западе в том же направлении такими жестокими методами, которые России были неведомы (например, законы о бедных и о бродяжничестве). Гражданское общество Запада изобрело для бедных новый тип наказания - тюрьму такого типа, какого Россия и СССР не знали. Уважение к собственности также вбивалось вчерашним крестьянам жестокими способами: в начале XIX в. в Англии вешали даже детей за кражу в лавке на сумму более 5 фунтов стерлингов, а за бродяжничество клеймили с 14 лет.

В СССР на воспитание дисциплинированного, точного и ответственного человека отводилось менее десяти лет. Эта задача была выполнена, при этом любовь переплеталась с жестокостью. В этот период была осуществлена настоящая «культурная революция».

Была ликвидирована неграмотность. К 1939 году среди городского населения было 90% грамотных (в 1913 г. таковых было 38%). В 1930 году было введено всеобщее начальное (4-х летнее) обучение, а в 1932-1933 гг. – всеобщее неполное среднее (семилетнее) обучение в городах и начался переход к нему в сельской местности. Создавались новые типы учебных заведений – школы фабрично - заводского ученичества и школы крестьянской молодежи. В первой половине 30-х годов в стране работало 700 вузов, которые подготовили за годы второй пятилетки 400 тыс. специалистов высшей квалификации.

Таким образом, поколение точных и дисциплинированных людей было воспитано без подавления их духовной свободы и творческой способности. Это доказала Великая Отечественная война.

Коллективизация - это глубокое революционное преобразование не только села и сельского хозяйства, но и всей страны. Она повлияла на всю экономику в целом, на социальную структуру общества, демографические процессы и урбанизацию.

Деревня к концу 20-х годов «осереднячилась». Кулаки составляли 2,5, ‑ 3% сельского населения, уменьшился и процент бедняков, которые составляли 34%. Более 60% крестьян были середняками. Они и являлись основными держателями хлеба. Это признавал и сам И.В. Сталин, когда говорил, что большая часть хлеба не у кулаков, а у середняков. Против них и были направлены чрезвычайные меры.

Коллективизация вызвала на первом этапе тяжелую катастрофу, которая сопровождалась массовыми страданиями и человеческими жертвами. Именно в ходе этой реформы были, видимо, допущены самые принципиальные ошибки с самыми тяжелыми последствиями за весь советский период (не считая стадии демонтажа советского строя после 1988 г.).

Обретение кулаками реальной политической власти на селе создавало опасное положение. Изменение политической обстановки способствовало и социальному расслоению. В 1927 г. 3% хозяйств, относимых к категории кулацких, имели 14-20% всех средств производства и примерно 1/3 всех сельхозмашин на селе. Расширились сдача земли кулакам в аренду, теневой наем батраков, ссуды семян и инвентаря за отработки.

После XV съезда ВКП(б) (1927 г.) была образована Комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) по вопросам коллективизации под руководством Я.А. Яковлева (Эпштейна), которая должна была рекомендовать модель колхоза. 7 декабря 1929 г. постановлением ЦИК СССР был образован Наркомат земледелия СССР. Наркомом был назначен Я.А. Яковлев.

На первую пятилетку предусматривалось на добровольной основе вовлечь в колхозы 10-20% крестьянских хозяйств, в другие формы кооперации – до 30%.

Поначалу образование колхозов шло успешно, крестьяне воспринимали колхоз как артель, известный вид производственной кооперации, не разрушающий крестьянский двор - основную ячейку всего уклада русской деревни. Коллективизация виделась как возрождение и усиление общины. Вскоре, однако, оказалось, что обобществление заходит так далеко (рабочий и молочный скот, инвентарь), что основная структура крестьянского двора рушится.

В ноябре 1929 года был взят курс на резкое форсирование коллективизации. К марту 1930 года было коллективизировано 58% крестьянских хозяйств.

Начался отток из колхозов, возникло сопротивление, в ответ - административный нажим, а потом и репрессии.

Процесс коллективизации в 1931-1932 гг. принял катастрофический характер (снижение сборов зерна в 1933 г. до 68,4 млн. т. против 83,5 в 1930 г., поголовья коров и лошадей - вдвое, овец - втрое), который завершился страшным голодом зимы 1932/1933 г. с гибелью большого числа людей (в основном на Украине). Зерно у колхозов изымалось и хранилось на элеваторах, а возникший на селе и на транспорте хаос не позволял быстро спасти положение.

В марте 1933 г. состоялся судебный процесс против ряда работников Наркомзема СССР, как виновных в возникновении голода. Несмотря на множество разумных, но запоздалых постановлений, устраняющих перегибы, положение выправилось лишь в 1935 г.

Начали расти сборы зерна, поголовье скота, оплата труда колхозников. С 1 января 1935 г. в городах были отменены карточки на хлеб. В 1937 г. валовой сбор зерна составил уже 97,5 млн. т.

Вместе с тем, провал крупнейшего мероприятия Советского государства в программе модернизации страны был столь тяжелым, что на его исследование и гласное обсуждение было, по сути, наложено табу. Это помешало извлечь важный урок.

Между тем причина провала была фундаментальной: несоответствие социально-инженерного проекта социально-культурным характеристикам человека. Тот тип колхоза, в который пытались втиснуть крестьян, был несовместим с его представлениями о хорошей и даже приемлемой жизни. На вооружение отечественными аграрниками была взята модель киббуца - кооператива, разработанная в начале века во Всемирной сионистской организации (А.Руппин). Проект был разработан для колонистов-горожан и вполне соответствовал их культурным стереотипам. Они и не собирались ни создавать крестьянское подворье, ни заводить скота. Обобществление в киббуцах было доведено до высшей степени, никакой собственности не допускалось, даже обедать дома членам кооператива было запрещено. Они показали себя как очень эффективный производственный уклад (и остаются таковым вплоть до нынешнего времени). Вопрос о ее соответствии культурным особенностям русской деревни и не вставал.

В марте-апреле 1930 г. ЦК ВКП(б) принял ряд важных решений, чтобы выправить дело, но инерция запущенной машины была очень велика, а созданный в селе конфликт разгорался.

Начатое зимой “раскулачивание” было продолжено. Лишь весной 1932 г. местным властям было запрещено обобществлять скот и даже было предписано помочь колхозникам в обзаведении скотом. С 1932 г. уже не проводилось и широких кампаний по раскулачиванию. К осени 1932 г. в колхозах состояло 62,4% крестьянских хозяйств, и было объявлено, что сплошная коллективизация в основном завершена. В 1937 г. в колхозах было уже 93% дворов.

Новый устав артели гарантировал существование личного подворья колхозника. Вступили в действие крупные тракторные заводы, начала быстро создаваться сеть машинно-тракторных станций (МТС), которая в 1937 г. обслуживала уже 90% колхозов. Производство зерна стало расти и через пять лет коллективизации превысило уровень 1929 г. на 36%. Войдя после войны в стабильный режим, колхозы и совхозы довели производство зерна в 1986-1987 гг. до 210-211 млн. т, то есть увеличили его более чем в три раза (а молока, яиц, технических культур - в 8-10 раз).

Переход к крупному и в существенной мере уже механизированному сельскому хозяйству произошел, производство и производительность труда стали быстро расти. Советское крестьянство “переварило” чуждую модель и приспособило колхозы к местным культурным типам (приспосабливаясь и само). Экзаменом для колхозного строя стала война.

Раскулачивание и репрессии. Раскулачивание (“ликвидация кулачества как класса”) представляло собой огромную по масштабам внесудебную репрессию против крупной социальной группы.

Подпадавшие под эту акцию крестьяне делились на три группы: 1) те, кто оказал активное сопротивление коллективизации и подлежал суду (они составили около 10% глав семей); 2) наиболее богатые кулаки, которые подлежали переселению в другие области; 3) те, кто выселялся в другое село или деревню той же местности с наделением землей.

Создать условия для третьей группы оказалось очень сложно, и на практике большинство вливалось во вторую группу. Судьбу людей решали “тройки” в составе первого секретаря райкома партии, председателя райисполкома и начальника районного управления ОГПУ.

Почти вся масса репрессированных была выселена в 1930-1931 гг. На спецпоселения прибыло 388 тыс. семей (1,8 млн. человек) – 1,5% крестьянских семей или 50% ‑ кулаков. Около 200 тыс. семей кулаков успели “самораскулачиться” - продать или раздать родным имущество и уехать в город.

В первые годы среди переселенных была очень высока смертность (в 1932 г. - 6,8%, в 1933 - 13,3%, в 1934 - 3,7%), затем она стала снижаться, а в 1935 г. рождаемость превысила смертность.

Во время войны около 100 тыс. человек, не бывших во время выселения главами семей, были призваны в армию, а их семьи сняты с учета как спецпоселенцы. На 1 января 1949 г. в спецпоселениях оставалось 130 тыс. человек из бывших кулаков.

Международное положение.В 1929 г. капиталистический мир вступил в полосу острого и затяжного экономического кризиса. На его волне в 1933 г. к власти в Германии пришли фашисты, которые применили жесткие методы государственного регулирования экономики.