Раскрывающийся мир».

Сезам откройся!

(Из арабских сказок).

Внимание массы ученых было привлечено удивительными явлениями, обнаруженными в Германии. Я говорю о лошадях Краля, о собаке Рольф, принадлежащей Г. Мэкель, в Мангейме. Горячие споры, доклады, лекции, обширная литература были порождены несколькими четвероногими. Редкий из людей может быть таким центром внимания, но в этом не было ничего удивительного. Перед умами возникла возможность соединить разошедшиеся русла реки жизни, образовав снова единую семью людей и животных – наших младших братьев. Но неужели Россия с ее колоссальной территорией не может обнаружить того, что обнаружила Германия? Разве только Германии принадлежит монополия на мыслящих животных? Если животные мыслят, то мы должны искать гениев животного мира и, конечно, прежде всего в той стране, где мы живем.

Наука, это – олимпийские игры, и каждый из нас в праве стремиться к победе, которая одновременно есть своя победа и победа родного города, родной нации.

Но как было искать в России то, что было найдено в Германии? Рыться в гуще жизни, обратиться прежде всего к ученому миру? Мы пошли новым путем.

Кто из нас не помнит, какой восторг вызывал у нас в детстве цирк! Но если у младших из нас спросят: кого вы лучше всех помните? Чьими зверями вы больше всего восхищались, о ком говорили и взрослые, и говорили, не третируя как клоуна, а ценя как артиста? – ответ будет один: мы помним Владимира Дурова и его животных, имеющих на название людей больше права, чем иные люди.

Мы знаем, как нежно любит он животных, и как животные возвращают ему эту любовь. Мы знаем, что животные для него не автоматы. Это почти люди, а иногда даже больше, чем люди. Мы знаем, что он понимает животных, как мать лепет ребенка. Он, очеловечивая животных, поднимает их до себя. Он не человек науки, но в той таинственной близости, которая существует между ним и его животными, можно найти больше значительного, чем в лаборатории, именно: он легче всего мог бы образовать, создать животное, переходящее черту между животным и человеком. Животное, вступающее в. новую фазу развития, – иллюстрацию к нашей собственной эволюции.

Вот какие мотивы побудили нас – А. Суворина и меня[19] – обратиться к Владимиру Леонидовичу Дурову. С чрезвычайной любезностью он предоставил себя в наше распоряжение.

Я не знаю ничего более странного, чем его дом. Вместе с тем, редко где я бывал с таким свежим и живым чувством, как там. Мне хочется сказать о нем, что это что – то вроде санатория: вы приходите желчно и резко настроенным, но выздоравливаете в этом доме и уходите с тихой улыбкой, словно вы прочитали «Дафниса и Хлою» или «Рейнеке – лиса».

Вот крыса, простая крыса – предмет человеческой ненависти, но – боже мой! – что может быть милее этого зверька, когда вас знакомит с ним хозяин дома? Крыса ходит по вашей руке, исследует карманы вашего пиджака; как добрый бурш, пьет пиво из вашего стакана. Ее шкурка мягка, как атлас, вся она опрятна и не издает ни малейшего запаха. Хотите доставить ей удовольствие – почешите ей ушко, она зажмурится и прижмется к вам.

И знаете ужасную биографию этого милого и кроткого зверька (это чумная «толмачевская», по рекомендации Дурова, крыса). В Одессе была чума, и крыс жгли. Ее выхватил Дуров из рук крысоистребителей, уже облитую керосином. Она теперь вегетарианка и эксперт: ее зовут пробовать сливочное масло. Если в масле есть малейшая примесь маргарина, «Фимка» его не ест.

Вот в комнате за стеклом на кроватке спит почтенная белая кошка. В ее меху что – то копошится... вы думаете, котята? Вовсе нет! Это мыши, которые стараются поудобнее устроиться под боком у кошки, и можете быть уверены, что это не будет их последний час. Дуров ласково поднимает кошку вверх за спинку. Под кошкой, оказывается, лежит угревшись рыжий крысенок.

В клетке живет галка, большая приятельница дочери В. Л. Дурова, Ани. В аквариуме – колония лягушек, и забавно видеть, как девушка сажает на руку какого-нибудь квакуна и тихонько гладит его.

И о лягушках открыты некоторые их лягушечьи тайны: если особым образом нежно гладить их по бокам – они начинают квакать.

В нижнем этаже дома зверинец. Пара прекрасных львов, оленей, барсуки, гигантская морская свинья и в одной и той же клетке волк с козлом, при чем козел часто обижает волка, если волку достается больше внимания от гостей, чем это кажется правильным козлу. Он прегрубо пыряет волка в бок рогами, волк отпрыгивает, ощеривает зубы и уступает. Если в клетку протягивает руку Дуров, с какою ласкою и нежностью начинает тереться о нее этот зверь – серый дикарь лесов, и щекою и глазами и шеей, счастливый этим прикосновением. Посетители уходят. Козел и волк остаются в темноте в клетке и без надзора, и ничего – братья.