РАССКАЗЫ О ВОДОЛАЗАХ

Вскоре после окончания Крымской войны (1853—1856) у развалин севастопольского форта Павел работал водолаз. На дне реки он обнаружил батарею полевой артиллерии. Скелеты людей и лошадей громоздились в виде огромных куч. Один скелет солдата в обрывках мундира все еще сидел на лошадином хребте, охваченном остатками сбруи. Ноги всадника так и остались в стременах.

Аналогичный случай произошел после первой мировой войны с водолазом отдела спасательных работ британских ВМС, обнаружившим мертвеца, который сидел прямо в кресле на корме судна на глубине 22 м. Человек, казалось, просто заснул. Над ним чуть колебался в воде приспущенный корабельный флаг. Перед тем как приступить к работе, водолаз поднял флаг на вершину флагштока.

— Мне не хотелось заниматься своим делом под приспущенным флагом, — объяснил он потом.

В 1893 г. водолаз по имени Джонсон поставил не превзойденный до настоящего времени рекорд по обнаружению под водой небольшого предмета. Человек, ловивший рыбу у побережья графства Йоркшир, случайно уронил в воду часы с цепочкой. Часы были фамильной драгоценностью его жены. Незадачливый рыбак заверил Джонсона, что точно знает место, где уронил часы, и умолил его попытаться их отыскать. Глубина там была всего 18 м. Джонсон облачился в скафандр и отправился под воду. Уже через 15 мин он снова был на поверхности, держа в руке часы и успевшую прицепиться к ним морскую звезду. Водолаз залил внутренность часов оливковым маслом, что спасло механизм от повреждения морской водой. Часы потом безотказно служили их владельцу.

Спустя несколько лет в одном из английских морских портов отличавшийся исключительной проницательностью полицейский офицер привлек водолазов к расследованию дела об убийстве женщины. Полицейский предполагал, что орудием убийства явилась бутылка и, основываясь на положении тела убитой, подозревал, что бутылка была выброшена убийцей с причала в море. Он послал водолазов на поиски бутылки.

Те действительно нашли на дне моря в указанном месте осколки бутылки. Полицейский, воспользовавшись в качестве основы куском глины, собрал осколки вместе. На донышке бутылки он обнаружил не только название фирмы, ее изготовившей, но и номер серии, по которому удалось установить, в какой трактир поступила затем эта бутылка со спиртным.

Путем проверки и сопоставления дат, а также опроса ряда лиц полицейский смог выявить предполагаемого убийцу, который вскоре сознался в своем преступлении.

Эта история случилась в Лэк Суилли, маленьком портовом городке во время первой мировой войны. Туда для ремонта было прибуксировано торпедированное судно, и один из водолазов, спустившись в залитый водой трюм, обнаружил там ящик с виски. Внутри каждой бутылки было некоторое количество морской воды, попавшей туда отчасти за счет сжатия того небольшого объема воздуха, который всегда присутствует в каждой бутылке, если только она не заполнена до самого горла. Однако водолаза не смутило не очень высокое качество образовавшейся смеси, и он, поднимаясь на поверхность, тайком прихватил с собой бутылочку.

Вечером он вместе с двумя другими водолазами решил отведать дарового виски и будучи хозяином бутылки первым сделал солидный глоток. Через несколько секунд он рухнул навзничь и скончался, прежде чем его товарищи успели привести врача. Из его рта доносился отчетливый запах горького миндаля.

В числе прочих грузов на судне находилось некоторое количество цианистого калия, который растворился в морской воде, залившей трюм, и просочился в виски мимо обжатой давлением воды пробки.

Другой, похожий на первый случай, правда с более счастливым концом, произошел уже после войны. Водолазы занимались разгрузкой затонувшего судна, отправляя на поверхность груз из его трюмов. Но один из них, хотя и провел под водой несколько часов, так и не застропил ни одной партии груза.

Когда он поднялся на поверхность и вскарабкался по трапу на палубу, его начальнику показалось, что тот не слишком уверенно стоит на ногах.

— Ты, случаем, не заболел? — озабоченно спросил он водолаза, лишь только успел снять с него шлем.

— Я здоров, в... полне здоров, — заплетающимся языком ответил водолаз.

Он был несомненно пьян, что, однако, представлялось невероятным, поскольку под воду он отправился абсолютно трезвым. На следующее утро руководитель работ лично освидетельствовал водолаза и, объявив, что тот трезв, «как лошадь на похоронах», снова послал его на разгрузку.

На поверхность водолаз поднялся в стельку пьяным.

Проверили декларацию судового груза и обнаружили, что как раз в том трюме, где работал водолаз, действительно должно было находиться несколько ящиков с виски. Оставалось только неясным, каким образом оно попало в его желудок.

Когда судно тонуло, сильно накренившись на нос, в углу между переборкой и подволоком трюма остался воздух. Найдя ящик с виски, водолаз вскоре обнаружил и этот воздушный пузырь, давление в котором было, естественно, таким же, как и в его водолазном костюме. Он взял бутылку, уселся поверх ящиков так, чтобы его шлем оказался выше уровня воды, отвинтил иллюминатор шлема, отбил у бутылки горлышко и спокойно напился на глубине 18 м от поверхности моря.

Стоило судну по какой-либо причине изменить свое положение настолько, чтобы пузырь воздуха переместился из того угла, где он находился, и водолаз немедленно захлебнулся бы. Однако, как заметил однажды Роберт Дэвис, «нервы — непозволительная роскошь для водолазов».

Еще один водолаз «без нервов» как-то раз занимался весьма прозаическим делом — очищал с помощью жесткой щетки и других инструментов днище судна от обрастания. Его обслуживающий, находившийся на палубе, случайно взглянув за борт, увидел, что там плавают орудия его труда.

Он тут же испуганно запросил водолаза по телефону, не случилось ли с ним чего, но ответа не получил. Повторные вызовы также оказались безрезультатными. Окончательно встревоженный обслуживающий попытался получить ответ с помощью сигнального линя — способ, известный всем водолазам. Это наконец принесло свои плоды.

— Какого дьявола тебе надо? — послышался из телефонной трубки голос водолаза.

— Чем вы сейчас занимаетесь? — спросил его по телефону наблюдавший за происходившим начальник.

— Что я делаю? Чищу проклятый корпус! А что же еще, по вашему мнению, я могу делать?

— В самом деле? — промурлыкал начальник. — И чем же вы его чистите? Собственными ногтями?

Наступила томительная пауза, во время которой водолаз лихорадочно шарил вокруг себя в поисках инструментов, уже давно плававших на поверхности.

Бедняга просто заснул под водой.

Другой английский водолаз Джеймс Ситрин был столь авторитетным специалистом в своем деле, что Лнверпульская ассоциация спасательных и судоподъемных работ направила его однажды на острова Зеленого Мыса только для того, чтобы он нашел течь в корпусе деревянного судна. Ситрин ворчливо заметил, что не встречал еще водолаза, которому удалось бы обнаружить течь в деревянном судне, однако все же поехал.

Уже несколько водолазов до него тщетно пытались найти злополучное отверстие, и к моменту прибытия Ситрина на борту судна находился испанский водолаз, оказавшийся ничуть не более удачливым, чем его предшественники. Водолазные беседки, подвешенные на носу и корме судна, не были демонтированы, поэтому Ситрин, облачившись в скафандр, погрузился под воду.

Гавань, где стояло судно, была открытой; со стороны Атлантики шла солидная волна. Ситрин с трудом удерживал равновесие. Он опустился на нужную глубину менее чем за две минуты. В этот момент большая волна почти сбила водолаза с ног, и он в поисках опоры уперся рукой в корпус судна.

Его рука попала как раз в ту дыру, которую так долго искали. В устаревшем скафандре Ситрина не было телефона, поэтому все, что ему оставалось — это просигналить: «Запутался, шлите водолаза». Испанца быстро затолкали в скафандр и отправили спасать Ситрина. Тот схватил своего «спасателя» за руку, всунул ее в отверстие, вытащил собственную руку и поднялся на поверхность. На судне он сказал, что оставил испанца караулить дыру, и отбыл в Англию.

Судно было отремонтировано, а репутация Ситрина еще более упрочилась.

Как известно, операции по подъему судов ведутся в самых различных районах земного шара. Так, в Советском Союзе, на реке Северная Двина, русские водолазы продолжали заниматься подъемом затонувшего судна в течение суровой полярной зимы. Они работали на льду реки, промерзшей до глубины более метра. Чтобы обеспечить спуск водолазов, во льду делали проруби, рядом с которыми ставили воздушные насосы. Обслуживающие водолазов не только внимательно следили за сигнальными концами, но и периодически удаляли образовывавшийся в проруби лед.

Один из немногих засвидетельствованных случаев нападения кальмара на водолаза произошел в декабре 1923 г., когда французский водолаз Жан Негре работал на затонувшем линкоре «Либерте» в гавани Тулона. Кальмар набросился на него со спины и прочно обвил свои щупальца вокруг воздушного шланга и страховочного конца. Так их вдвоем и подняли на поверхность, и даже там кальмар не хотел выпускать свою жертву, так что его пришлось разрубить на куски. При этом гораздо большую опасность для водолаза представляли удары топора, а не насмерть перепугавшийся кальмар.

С американскими водолазами также случались неприятные происшествия. В 1921 г. небольшая самоходная баржа, развозившая грузы в Мексиканском заливе между городом Галвестон, штат Техас, и мексиканским портом Тампико, наскочила на обломки судна и затонула.

Экипаж перешел на большой спасательный плот, добрался до берега, сообщил о случившемся судовладельцу и стал ждать прибытия водолаза. Водолаз Глен Блейк, собиравшийся второпях, явился на место происшествия лишь с воздушным насосом и скафандром. В качестве водолазного бота пришлось использовать спасательный плот. В центре плота установили насос, с кормы спустили трап, и Блейк пошел под воду. Когда он опустился на дно, поблизости показалось около дюжины акул. Один из двух матросов, крутивших маховик насоса, улучив момент, сильно ударил ломиком по голове подплывшую к самому плоту акулу.

Результат оказался совершенно неожиданным. Прыжком, посрамившим бы и марлина, акула выскочила из воды и плюхнулась на середину заполненного людьми плота. Ударом хвоста она напрочь отломила стальную рукоятку маховика насоса толщиной около 20 мм. От непрекращавшихся ударов хвоста акулы у плота разошлось несколько швов и он стал быстро заполняться водой.

Все находившиеся на плоту люди сбились в его кормовую часть. К счастью, кто-то вспомнил, что, с того момента как акула оказалась в их компании, водолазу перестали подавать воздух. Двое из команды стали отвлекать акулу, а остальные поспешно вытащили Блейка на плот. Его лицо посинело, но он еще дышал. Пока с водолаза снимали шлем и ботинки со свинцовыми подошвами, один из матросов выхватил из ножен, висевших на поясе Блейка, тяжелый нож и вспорол акуле брюхо.

Блейк выжил. Акула нет.

Примерно в то же время двое водолазов из Нью-Йорка Билли Бурке и Эл Бламберг, были посланы во Флориду, чтобы ликвидировать пробоину в солидных размеров шхуне, проломившей себе днище на реке Эверглейдс.

Предстоявшая им работа была вполне привычным делом, необычным было только одно — аллигаторы. Река буквально кишела ими. А из оружия на шхуне имелась всего лишь мелкокалиберная винтовка со скудным запасом патронов. Место было удалено от жилья, судовладельцы спешили, и посылать кого-либо вниз по реке за дополнительным оружием означало бы нежелательную задержку с ремонтом.

В конце концов порешили, что когда водолазы будут находиться под водой, их станут охранять старший помощник капитана, который будет находиться на палубе с винтовкой в руках, а также двое матросов с баграми — они должны были отражать непосредственные атаки аллигаторов. Для нанесения упреждающих ударов предназначалась своеобразная «тяжелая артиллерия». В качестве таковой на конце грузовой стрелы шхуны был подвешен жернов. Работы по заделке 9-метровой пробоины заняли несколько месяцев. За это время матрос, ведавший «стрельбой» жерновом, так наловчился, что в реке почти не осталось аллигаторов и уж во всяком случае никому из них не приходило в голову нападать на водолазов.

НЕПОТОПЛЯЕМЫЙ «НАТИ»

Во время 2-й битвы в Филиппинском море в ноябре 1944 г. минами, торпедами, бомбами и артиллерийским огнем было потоплено много японских судов. Часть из них лежала на сравнительно небольшой, доступной для водолазов глубине, и командование американских ВМС решило поискать на этих судах секретные документы и другую информацию относительно военных планов Японии. Выполнение данной задачи было поручено водолазам и экипажу «Шантеклера», судна-спасателя подводных лодок. Одним из кораблей, с которого началось осуществление задуманной операции, оказался японский легкий крейсер, лежавший на глубине 30 м с небольшим креном на правый борт.

Первым под воду отправился водолазный старшина Джозеф Карнеке. Спустившись на палубу корабля, он приступил к его осмотру и вскоре увидел орудие, у которого все еще стоял его мертвый расчет. Люди застыли в тех положениях, в каких их застал взрыв бомбы или снаряда. Смерть была мгновенной.

В штурманской рубке Карнеке обнаружил необычно большое количество карт и бумаг. Он собрал их все и доставил на поверхность. Документы чрезвычайно заинтересовали находившегося на судне-спасателе представителя разведки; водолазам было приказано тщательно обыскать все помещения затонувшего крейсера и забрать все документы, включая личные.

Доставленные Карнеке бумаги позволили установить, что он обнаружил мифический «Нати», флагманский корабль вице-адмирала Киосидэ Сима — корабль, который, как хвастливо утверждали японцы, был непотопляем. И, действительно, до своего последнего боя «Нати» сумел выдержать попадания 225-килограммовых бомб, а также торпед, ракет и снарядов. Однако он был перехвачен 5 мая 1944 г. при попытке прорваться из манильской бухты и принял на себя удар 9 торпед, 13 бомб по 450 кг и 6 — по 110 кг, а также 16 ракет. Этого наконец оказалось достаточно, и крейсер пошел на дно.

Карнеке обнаружил, что каждый отсек корабля был абсолютно водонепроницаемым: он не сообщался с соседними отсеками ни с помощью люков, ни дверей, поэтому повреждение любого отсека не влекло за собой затопления других помещений. Толстой стальной броней была покрыта как палуба, так и обшивка корпуса.

Водолазы действовали парами, причем один из них входил в еще не осмотренное помещение, другой следил за его шлангами и линем. Однажды во время работы такой пары, когда один водолаз сгребал в мешок книги и документы, другой ненадолго прекратил наблюдение за своим товарищем и, пройдя по коридору, забрел в поисках сувениров в соседнее помещение. Как только он вошел туда, дверь, захлопнувшаяся под действием собственной тяжести в результате крена корабля, перерубила кабель, по которому с поверхности подавалась электроэнергия для подводных светильников. Оказавшийся в полной темноте водолаз потерял голову и, забыв, что он может легко найти дорогу назад по спасательному линю, начал в отчаянии кричать. Его подопечному пришлось прийти ему на помощь. С тех пор охота за сувенирами на «Нати» прекратилась.

— Вряд ли что еще так хорошо дисциплинирует водолаза, — заметил Карнеке, — как услышанный им крик под водой.

Как-то раз сам Карнеке прорезал с помощью кислородно-ацетиленовой горелки отверстие в. переборке отсека. Взрыв несгоревшей части газовой смеси, скопившейся у подволока отсека, сбил его с ног, а наушник телефона, вырванный из своего гнезда, сильно ударил в висок. Карнеке поднялся и, еще не совсем придя в себя, просунул ногу в прорезанное им отверстие. В то же мгновение он почувствовал, как что-то зажало его ботинок мертвой хваткой. Пришлось звать на помощь второго водолаза Крассике, которому потребовалось добрых 20 мин, чтобы освободить ногу своего товарища. Карнеке отправился на поверхность, а Крассике остался, пытаясь обнаружить неведомое чудовище, столь коварно напавшее на его коллегу. Через несколько минут он радостно сообщил по телефону:

— Передайте Карнеке, что его нога застряла в японском унитазе.

В конце концов водолазам удалось найти судовой сейф и взорвать его дверцу с помощью вещества, похожего на замазку и известного под названием «состав С», который вдвое превосходит по взрывному действию тротил. Водолаз по имени Поузи был послан вниз, чтобы ознакомиться с содержимым сейфа. Добравшись до него, он доложил, что сейф битком набит деньгами. Поузи приказали немедленно возвращаться, на что он ответил, что запутался в тросах и шланге, но через несколько минут надеется освободиться. Наконец он появился на поверхности и поднялся на палубу судна-спасателя. Из-за его пояса, манжет, словом, из любого подходящего для этого места торчали банкноты. Лишь когда с него сняли шлем, он смог убедиться, как ненадежно он спрятал свое сокровище.

— Господи, — изумился он, — каким образом все это ко мне пристало?

Так или иначе, он не так уж много потерял, поскольку деньги оказались японскими ассигнациями достоинством в 10 иен: на «Нати» перевозились деньги для выплаты содержания японским морякам. Представители же разведки весьма обрадовались обнаруженным 2 млн. иен, поскольку японскую валюту, необходимую для проведения некоторых секретных операций, всегда было трудно раздобыть. Но в еще больший восторг привели их найденные водолазами документы. В числе этих бумаг, как сообщил позже водолазам офицер военно-морской разведки, были планы ведения военных операций против союзников, сведения относительно оборонительных сооружений японцев и их подготовительных мероприятий на случай высадки союзников. Редко, если вообще это когда-либо случалось, чтобы в одном месте было обнаружено столько важной военной информации.

В ПИРЛ-ХАРБОРЕ

Материковые порты во время второй мировой войны практически не подвергались сколько-нибудь значительным разрушениям. Подлинной трагедией с военной точки зрения явилось неожиданное нападение японцев 7 декабря 1941 г. на стоявший в Пирл-Харборе Тихоокенский флот США, насчитывавший 86 кораблей. Хотя японцы и лишились 48 из 100 совершавших налет самолетов и 3 подводных лодок-малюток, американские ВМС потеряли 3303 человека и линкор «Аризона». Серьезные повреждения были причинены четырем другим линкорам: «Оклахоме», «Неваде», «Калифорнии» и «Вест Вирджинии». Кроме того, были полностью выведены из строя три эсминца, судно-мишень и минный заградитель.

В Пирл-Харборе водолазам предстояло выполнить огромный объем работ, которые к тому же необходимо было закончить в кратчайшие сроки и вести в условиях постоянной нехватки материалов и различных видов снабжения. Нужно было заделать гигантские пробоины в лежавших на дне кораблях, а затем откачать из них воду.

Джозефу Карнеке поручили определить размер повреждений линкора «Вест Вирджиния» водоизмещением 33 000 т. Надстройки корабля остались неповрежденными, и со стороны казалось, что осадка линкора просто несколько превышает нормальную. В действительности корабль лежал на дне. Предполагалось, однако, что размеры подводной пробоины невелики и ее легко удастся заделать.

Карнеке погрузился в воду у правого борта накренившегося в ту же сторону линкора. Судно-спасатель бьпо поставлено почти вплотную к борту корабля. Достигнув дна и чуть не увязнув в толстом слое ила, Карнеке попытался нащупать рукой обшивку линкора. Тщетно. Он продвинулся вперед в том направлении, где по его представлению должен был находиться борт. Опять ничего Еще несколько шагов. Линкор исчез.

Понимая нелепость ситуации, водолаз доложил наверх по телефону:

— Я не могу найти корабль.

— Ты шел правильно, — ответил ему озадаченный помощник. — Я следил за пузырьками воздуха, они исчезли внутри линкора.

Только тогда Карнеке понял: пробоина была настолько велика, что он вошел в нее, не заметив этого. Он продолжил свой путь и через 10 м натолкнулся на какие-то обломки. На следующий день Карнеке вместе с другим водолазом определили размеры пробоины. Ее длина достигала почти 32 м, высота — 11 м. Пять сброшенных одна за другой торпед аккуратно прошили борт гигантского корабля. Тщательно собранные водолазами остатки торпед позволили установить, что японские торпеды с поршневыми двигателями по своим боевым качествам намного превосходили американские, снабженные паровыми турбинками.

По мере обследования становилось все более очевидным, что подъем «Вест Вирджинии» будет весьма сложной с технической точки зрения операцией и обычными пластырями и заплатами, поставленными наспех водолазами, здесь не обойтись. Тем не менее так называемые специалисты (ничего не понимавшие ни в вопросах судоподъема, ни в практических возможностях водолазов) проявляли озабоченность и нетерпение.

— Чего вы ждете? Почему водолазы не приступают к работе? — вопрошали они.

— Мы ждем, когда вы объясните нам, что должны делать водолазы, — терпеливо ответствовал им Карнеке.

— Это и так ясно! Нужно просто поднять линкор.

Карнеке, назначенный руководителем водолазных работ, обратился к уже облаченному в скафандр водолазу Тексу Ратледжу и приказал ему отправиться под воду у борта «Вест Вирджинии». Спустя несколько минут достигший дна Ратледж запросил его по телефону, чем он, собственно, должен заняться. Карнеке, в свою очередь, обратился за разъяснениями к стоявшему рядом специалисту.

— Скажите ему, пусть приступает к работе! — рявкнула в ответ важная персона.

— К какой именно? — настаивал Ратледж.

— Корабль сидит на дне, — не вступая в объяснения, ответил ему Карнеке. — Мы должны поднять его. Начинай работать.

Чуть погодя из трубки снабженного усилителем телефона послышались стоны, кряхтенье и охи, разносимые динамиком по всему судну-спасателю. Водолаз несомненно трудился над чем-то изо всех сил.

— Что ты делаешь? — воскликнул Карнеке, искусно изобразив крайнюю озабоченность.

— Что я делаю? — задыхаясь ответил Ратледж. — Я забрался под днище этого проклятого линкора и поднимаю его. А разве он нисколько не приподнялся?

ПАЛОМАРЕС

Самая дорогостоящая за всю историю человечества операция по подъему затонувшего имущества с морского дна продолжалась почти три месяца — с 17 января по 7 апреля 1966 г. В ней приняло участие 18 судов военно-морского флота и было занято в общей сложности 3800 человек. Расходы, связанные с этой операцией, составили 84 млн. дол. Несмотря на полный технический успех спасательных работ, репутация спасателя, в роли которого выступало правительство США, была, что называется, серьезно подмочена.

Все началось в понедельник 17 января 1966 г. с обычного в практике американских ВВС полета. Один из стратегических бомбардировщиков Б-52, несущих круглосуточный патруль в воздухе, должен был заправиться, не совершая посадки, с самолета-заправщика КС-135 над Средиземным морем неподалеку от берегов Испании. Заправка началась в 10 ч 11 мин. Самолеты — бомбардировщик и заправщик — разделяло расстояние около 50 м, они летели со скоростью 600 км в час на высоте 9300 м. Где-то внизу находилась испанская деревня Паломарес, население которой, занимающееся выращиванием помидоров, лука, фасоли и апельсинов, насчитывало 1200 душ.

Внезапно загорелся и тут же взорвался один из восьми двигателей бомбардировщика. Пламя охватило все его крыло и моментально перекинулось на самолет-заправщик. В 10 ч 22 мин, когда самолеты находились в миле от Паломареса, экипаж бомбардировщика принял решение произвести аварийный сброс ядерного оружия. В тот же момент бомбардировщик взорвался, и пламя охватило самолет-заправщик. Те члены экипажей, которые уцелели в этом море огня, стали прыгать с парашютами со своих разваливающихся на части самолетов. Вниз посыпались пылающие обломки.

Оба самолета упали на землю и взорвались, их обломки оказались разбросанными на площади 39 км2, остатки самолетов догорали на протяжении 5 ч.

К счастью, никто из жителей Паломареса не пострадал от огненного дождя, выпавшего с неба в результате катастрофы, которая стоила жизни семи американским летчикам.

В это время в пяти милях от берега находился крохотный рыболовный траулер «Мануэла Ортс Симо», владельцем и шкипером которого был сорокалетний Франсиско Симо Ортс. Примерно в 100 м от его судна приводнился полосатый парашют, к которому был подвешен небольшой светло-синий предмет. Через несколько секунд с неба упал большой серый парашют с прикрепленным к нему металлическим предметом длиною более человеческого роста. Симо отправился спасать трех пилотов с бомбардировщика Б-52, благополучно приводнившихся поблизости, но в его зрительной памяти, отточенной за 17 лет плавания у родного побережья, надежно запечатлелось место падения необычных предметов.

Вскоре небо над Паломаресом заполнилось поисковыми и спасательными самолетами, а десятки рыболовных судов, катеров, яхт, сухогрузов и даже танкеров уже бороздили море у побережья этой мало кому известной деревни в поисках переживших катастрофу летчиков и остатков взорвавшихся самолетов.

На следующее утро в. Паломарес понаехали авиационные специалисты, инженеры, эксперты по авариям, научные работники; к вечеру их число достигло 300. Для размещения такого количества людей был разбит палаточный городок; поля, окружающие Паломарес, были объявлены (по мало кому известным еще причинам) запретной зоной.

Чужеземцы, бродившие вокруг Паломареса, держали в руках счетчики Гейгера. 20 января командование ВВС США выпустило скупое коммюнике, в котором признавалось, что злосчастный Б-52 имел на борту ядерное оружие: «Бомбардировщик стратегического авиационного командования, потерпевший вместе с самолетом КС-135 аварию в ходе заправки в районе у побережья Испании, был оснащен ядерным вооружением, стоящим на предохранительном взводе. Радиологическое обследование местности показало, что никакой опасности для жизни или здоровья людей не имеется ...».

На суше возле Паломареса спустя восемнадцать часов после катастрофы были найдены три ядерные бомбы, хотя официальные сообщения продолжали утверждать, что на борту разбившегося Б-52 имелась всего одна такая бомба. Тротиловый эквивалент каждой из найденных бомб составлял 25 мегатонн, иными словами, разрушительная сила каждой из этих бомб была в 1250 раз больше, чем у бомбы, сброшенной на Хиросиму. Если хотя бы одна из них при падении на землю взорвалась, было бы мгновенно уничтожено абсолютно все живое в радиусе 15 км от эпицентра взрыва (что означало бы гибель свыше 50 тыс. человек), а в радиусе примерно 100 км от эпицентра сгорело бы все, что только могло гореть; губительные радиоактивные осадки в случае такого взрыва выпали бы на площади в десятки тысяч квадратных километров.

Ядерное оружие конструируется таким образом, чтобы исключить возможность его случайного срабатывания. Катастрофа у Паломареса была тринадцатым ставшим известным широкой общественности случаем аварии американского самолета с ядерным вооружением; ни в одной из предыдущих аварий ядерного взрыва не произошло. Бомбы, потерянные над Паломаресом, являются водородными, т. е. расщепление ядер водорода вызывается взрывом «обычной» атомной бомбы, а последняя, в свою очередь, взрывается с помощью тротила. Взрыв тротила происходит в результате синхронного срабатывания нескольких детонаторов, подключенных к электрической батарее, причем все детонаторы должны сработать одновременно, в противном случае взрыв тротила будет неравномерным и, вместо того чтобы сжать радиоактивную массу, он просто разбросает ее в разные стороны.

Итак, в Паломаресе ядерного взрыва не произошло. Однако прочесывание местности вокруг Паломареса силами 600 человек (по состоянию на 21 января), вооруженных счетчиками Гейгера и электронным оборудованием, наводило на мысль, что на этот раз далеко не все обошлось благополучно, поэтому все попытки американцев сохранить тайну относительно последствий катастрофы выглядели попросту смехотворными. Вот один из примеров.

Репортер. Существует ли какая-нибудь опасность радиации, или вы просто на всякий случай предпринимаете меры предосторожности?

Офицер службы общественной информации, Мы воздерживаемся от каких-либо комментариев.

Репортер. Где мы можем получить интересующую нас информацию, полковник?

Офицер службы общественной информации. Во всяком случае, не у меня (пауза). Я не могу соообщить ничего относительно чего-либо, и я не могу сообщить, почему я воздерживаюсь от каких-либо комментариев.

В Вашингтоне через два дня после катастрофы над Паломаресом собралось экстренное заседание комитета начальников штабов, на котором было принято следующее решение: розыски и подъем вооружения, находящегося на морском дне, возлагаются на военно-морские силы, тогда как расходы, связанные с поиском и подъемом, несет тот род войск, в распоряжении которого указанное вооружение находилось перед катастрофой. Иными словами, ВМС должны поднять бомбу со дна морского, а деньги за это обязаны выложить ВВС.

Для выполнения этой необычной задачи в море у берегов Испании скопилась внушительная армада судов. Первым прибыл морской буксир «Киова», затем появились два минных тральщика—«Сэгэсити» и «Пинакл», к которым позже присоединились еще два тральщика — «Скил» и «Нимбл». Кроме указанных судов, в оперативное соединение, созданное для отыскания и подъема бомбы, входили эсминец «Макдана», десантный корабль «Форт Снеллинг», эскадренный танкер «Неспелей» и спасательное судно подводных лодок «Петрел»; последнее было оснащено необходимым для предстоящей операции гидролокационным и водолазно-поисковым оборудованием.

Руководителем операции по подъему затонувшей бомбы был назначен заместитель командующего ударными силами ВМС в Южной Европе контр-адмирал Уильям Гэст, командиром оперативного соединения стал вице-адмирал Уильям Эллис.

В распоряжение Гэста предоставлялось новейшее оборудование для подводных работ. Первым делом Гэст затребовал в Паломарес гидролокатор фирмы «Вестингауз», предназначенный для исследования морского дна — сигарообразную «рыбу» с огромными плавниками-рулями, буксируемую в 10 м от грунта со скоростью одного узла. Затем в Испанию была доставлена глубоководная телевизионная установка, камеры которой, приспособленные для работы на глубине до 600 м, передают телевизионное изображение на экран, находящийся в помещении надводного судна.

Корпорация «Ханивелл» доставила в Паломарес гидролокатор, автоматически определяющий расстояние до любого обнаруженного под водой объекта, направление его движения и глубину, на которой он находится.

На берегу сотрудники океанографического управления США занимались установкой ориентиров, ибо при розыске малых объектов в море группе поиска труднее всего определить свое собственное местонахождение и местонахождение обнаруженного предмета. В распоряжение Гэста была предоставлена внушительная по численности группа экспертов-подводников; среди них 130 военных водолазов и боевых пловцов, многие из которых являлись специалистами по обезвреживанию неразорвавшихся бомб.

Главным консультантом Гэста был сам коммандер Дж. Б. Муни, управлявший в августе 1964 г. батискафом «Триест» и обнаруживший остатки подводной лодки «Трешер».

В рабочей группе находилось большое количество гражданских специалистов, которые ломали голову над вопросом: что же им предстоит разыскивать? Ибо чины из управления общественной информации хранили по этому поводу гробовое молчание. Через несколько дней, однако, объект поиска превратился в секрет полишинеля. Всем стало ясно, что над Паломаресом были потеряны четыре бомбы и что четвертая бомба, так и не обнаруженная, несмотря на самые тщательные поиски на суше, вероятно, упала в море.

26 января Гэсту в первый раз попалось на глаза письменное сообщение о заявлении, сделанном Франсиско Симо, очевидцем катастрофы над Паломаресом. Рыбак утверждал, что он может показать точное место падения необычных предметов с парашютами. Поскольку у командования операцией скопились буквально сотни сообщений очевидцев, заявлению Симо не было оказано должного внимания.

Командование считало, что при поисках пропавшей бомбы надлежит руководствоваться прежде всего логикой, соединенной с методичностью и упорством, как это было в случае с «Трешером». Для этого следует, приняв во внимание все имеющиеся данные, определить площадь, в пределах которой находится наиболее вероятное место падения бомбы, а затем «прочесать» эту площадь с помощью самого современного поискового оборудования. Исходя из этих соображений, Гэст отдал распоряжение следующего характера: искать и установить местонахождение всех остатков катастрофы, включая потерянную бомбу; удостовериться в том, что найденные обломки действительно имеют отношение к взорвавшемуся над Паломаресом стратегическому бомбардировщику и отметить их буйками; произвести подъем всего, что осталось от катастрофы.

Отыскание водородной бомбы на морском дне представляло собой весьма сложную задачу. Рельеф дна у Паломареса очень неровный. Скалистый грунт пересекается ущельями глубиной до километра и более. Скалы во многих местах покрыты илом и другими донными отложениями, которые при подходе к ним подводных аппаратов или при приближении водолазов поднимаются со дна, ухудшая таким образом видимость под водой.

В ходе работ гидролокационные приборы зарегистрировали несколько «контактов» на глубине от 150 м и более, но поднять обнаруженные предметы на поверхность не было никакой возможности. Гидролокационный контакт — это всего-навсего отражение сигнала от погруженного в воду датчика. Такой сигнал может в равной степени свидетельствовать о том, что датчик обнаружил остатки давнего кораблекрушения, скалу или же искомую бомбу.

Гэст потребовал прислать ему оборудование для подъема предметов с большой глубины. В Паломарес были направлены батискаф «Триест-II» и «Дип джип» — сигарообразный, величиной не больше микролитражного автомобиля, подводный аппарат. Опущенный под воду «Дип джип» мог передвигаться благодаря наличию собственного движительного комплекса и осуществлять осмотр грунта с помощью телевизионных камер и мощных прожекторов. Большой недостаток этого аппарата заключался в отсутствии оборудования для подъема из-под воды каких-либо предметов.

По просьбе тогдашнего министра обороны США Роберта Макнамары в распоряжение Гэста были отданы принадлежащие американским частным организациям экспериментальные подводные аппараты «Алвин» и «Алюминаут». «Алвин» — подводный аппарат длиной 6,7 м и массой 13,5 т — способен находиться под водой на глубине 1800 м в течение суток и брать на борт экипаж из двух человек. На указанной глубине «Алвин» передвигается с максимальной скоростью 4 уз., дальность его подводного плавания 15 миль. Этот аппарат был оборудован магнитным компасом, эхолотом, системой гидроакустической связи, замкнутой телевизионной системой и гидролокатором кругового обзора. Кроме того, на нем предусматривалось установить телескопический манипулятор для захвата предметов, который к моменту прибытия «Алвина» в Паломарес еще не был готов.

Подводный аппарат «Алюминаут» был еще больших размеров. Его длина составляла 15,5 м, масса — 81 т. Предполагалось, что он будет оборудован двумя металлическими манипуляторами для захвата предметов.

Министерство обороны США направило на место поиска бомбы еще один подводный аппарат — «Кабмарин», способный находиться под водой на глубине до 270 м шесть часов и передвигаться там со скоростью 2 уз. Электронным оборудованием этот аппарат был оснащен значительно хуже, чем «Алвин» или «Алюминаут», зато он позволял вести визуальное обследование морского дна и производить постановку буев-отметчиков над обнаруженными под водой предметами.

«Алюминаут» был доставлен к месту поисков 9 февраля. К этому времени на дне моря в районе Паломареса было обнаружено свыше 100 предметов, которые могли иметь отношение к взорвавшемуся бомбардировщику.

Специалисты ВМС тем временем пытались с помощью компьютеров и сложных математических методов установить истинные координаты заправщика и бомбардировщика в момент взрыва. В результате расчетов, в основу которых были положены данные о местонахождении обнаруженных на суше водородных бомб, определилась зона наибольшей вероятности падения «заблудшей» бомбы — треугольник высотой до 10 миль и основанием около 20 миль.

10 февраля аппараты «Алюминаут» и «Алвин» были готовы к спуску под воду, но мистраль, дувший со скоростью 60 миль в час, взбаламутил донный ил, и видимость под водой сократилась до 1 м. Ветром порвало швартовы «Алвина», который чуть было не затонул. Все поисковые операции пришлось приостановить на несколько дней.

15 февраля подводные аппараты приступили к работе. Были обследованы предметы, замеченные ранее с помощью гидролокационного оборудования; некоторые из них оказались обломками бомбардировщика Б-52. Вскоре подводным аппаратам прибавилось работы: с бомбардировщика Б-52 был сброшен макет ядерной бомбы, для того чтобы получить хотя бы приблизительное представление о том, что могло случиться с настоящей, выпавшей из пылающего бомбардировщика. Этот макет тоже потерялся в морской пучине.

Мистраль утих, кончился шторм, и поисковые работы развернулись в полную силу. Было установлено своеобразное разделение труда. На глубине до 40 м работали аквалангисты, глубина от 40 до 60м находилась в ведении водолазов, использующих дыхательные аппараты с гелиево-кислородной смесью; на глубине от 60 до 120м разведка осуществлялась с помощью гидроакустических приборов и подводного аппарата «Кабмарин», наспех оборудованного механической «рукой» для захвата предметов. Глубины от 120 м и более «прочесывались» гидролокатором для исследования морского дна, подводными телекамерами и аппаратами «Алвин» и «Алюминаут».

В район поисков прибывали все новые специализированные суда, напичканные сложнейшим оборудованием. Например, научно-исследовательское океанографическое судно «Мизар» было оборудовано лебедками, на которые наматывался армированный кабель длиной около 5 тыс. м, предназначенный для буксировки по дну моря так называемых «рыбьих салазок». На этих салазках были смонтированы подводная установка для слежения за целью, гидролокатор, теле- и фотокамеры. Иными словами, это судно было оснащено всем необходимым для того, чтобы найти пропавшую бомбу и «навести» на нее подводные аппараты.

Эскадренный буксир «Луисено» был оборудован декомпрессионной камерой, буксирной лебедкой и подъемной лебедкой для тяжеловесных грузов; последняя очень скоро пригодилась для подъема обнаруженной аквалангистами секции крыла бомбардировщика Б-52, весившей 9 т.

Еще одним «ключевым» судном являлся спасатель «Хойст», оборудованный двумя грузовыми стрелами грузоподъемностью 10 и 20 т; «Хойст» предназначался исключительно для подъема обломков самолетов.

Судно «Прайватир», предоставленное в распоряжение ВМС американской корпорацией «Рейнольдс алюминум», было оборудовано новейшей радиоэлектронной аппаратурой, в том числе системой гидроакустической связи, с помощью которой между «Прайватиром» и «Алюминаутом» осуществлялись переговоры на расстоянии до 11 км.

Со дня гибели бомбардировщика Б-52 прошло семь недель. 1 марта 1966 г. правительство США решилось, наконец, публично признать, что при катастрофе было потеряно несколько водородных бомб, одна из которых пока не найдена. Можно догадаться, что больше всех этому откровению был рад несчастный офицер службы общественной информации, которому до этого времени приходилось изворачиваться на пресс-конференциях примерно следующим образом:

— Может быть, вы считаете, будто мы обнаружили то, что, по вашему мнению, мы ищем? (Продолжительная пауза). Так вот, вы можете считать, что вам вздумается. Но не воображайте себе, что это соответствует истине.

Объявив о потере бомбы, Вашингтон решил сообщить миру всю правду. Было объявлено, что обломки двух из найденных на суше трех водородных бомб оказались разрушенными, тротиловый заряд в них взорвался, разбросав вокруг радиоактивный металл атомного «запала» — уран-235 и плутоний-239, период полураспада которых составляет около 24 400 лет. Разумеется, беспокоиться тут не о чем. Придется всего-навсего аккуратно снять верхний слой плодородной почвы с площади 100 га, погрузить эту землю в 5 тысяч 200-литровых бочек, увезти их в США и захоронить на кладбище для радиоактивных отходов.

К 3 марта было обнаружено и зарегистрировано 200 подводных предметов. «Алвин» совершил 50 погружений под воду. С помощью «Алвина» и «Алюминаута» на поверхность было поднято большое количество обломков погибшего бомбардировщика, А тем временем Франсиско Симо Ортс не переставал возить участников поиска на свой участок моря, терпеливо наблюдая, как американцы наносят на карты координаты указанного им места приводнения парашютов, а затем убираются восвояси. Глубина моря в указанном рыбаком месте превышала 600 м, поэтому на такую глубину могли погрузиться лишь аппараты «Алвин» и «Алюминаут».

Недоверчивые специалисты ВМС несколько раз проделывали такой опыт: воспользовавшись тем, что Симо уходил с палубы для того, чтобы перекусить чем бог послал, они незаметно отводили судно на новое место, а по возвращении Симо на палубу как бы невзначай спрашивали у него, действительно ли он уверен, что это и есть то самоеместо,куда упали парашюты. И Симо неизменно отвечал:

— Ведь вы же переместили судно. Указанное мною место находится вон там.

Руководитель операции. Гэст начал склоняться к мысли, что Симо принадлежит к числу тех редких людей, которые действительно наделены прекрасной наблюдательностью.

8 марта посол США в Испании Энджиер Биддл Дьюк, рискуя простудиться, совершил омовение в море неподалеку от Паломареса с целью продемонстрировать всему миру, что море не загрязнено радиоактивными веществами. О том, каким образом мир отреагировал на столь смелый поступок американского дипломата, в прессе, увы, не сообщалось.

К 9 марта у побережья вблизи Паломареса было обнаружено уже 358 подводных предметов. Принадлежность свыше 100 из них еще предстояло определить, а 175 обломков самолета, весивших от нескольких сотен граммов до 10 т каждый, были подняты на поверхность. Но обнаружить бомбу пока не удалось. У Гэста стали зарождаться опасения, что бомбу с прикрепленным к ней парашютом могли утащить в море сильные приливно-отливные течения. Он решил объявить площадь в 70 км2, расположенную вокруг места, указанного Симо, «второй наиболее вероятной зоной падения бомбы». В соответствии с этим решением 15 марта подводный аппарат «Алвин» вышел в район моря, указанный испанским рыбаком; экипаж «Алвина» решил совершить пробное погружение и испытать работу оборудования на большой глубине.

Погружение началось в 9 ч 20 мин. На дне моря в этом районе расположены глубокие долины с крутыми склонами. В 11 ч 50 мин «Алвин», следуя изгибам одного из таких склонов, достиг глубины 777 м. Видимость на этой глубине была всего 2,5 м, но члены экипажа заметили в иллюминатор фрагмент парашюта. На несколько минут «Алвин» завис над впадиной шириной около 6 м, освещая ее своими мощными прожекторами, после чего на борт судна обеспечения с помощью гидроакустической системы связи было передано кодовое название водородной бомбы: «Приборная доска».

Для того чтобы отыскать бомбу, оперируя из указанной Симо Ортсом исходной точки, «Алвину» потребовалось всего 80 мин. Но отыскать злополучную бомбу — это еще не все. Сразу возникла опасность, что «Алвин», фотографируя закрытый парашютом предмет (для окончательного отождествления его с водородной бомбой), может столкнуть его в находящуюся рядом расщелину, слишком узкую для того, чтобы в нее мог войти даже очень маленький подводный аппарат. Кроме того, существовала опасность детонации тротилового заряда водородной бомбы от малейшего удара или толчка.

В течение четырех часов экипаж «Алвина» проводил фотосъемку предмета с парашютом, затем после получения соответствующего приказа на «Алвине» были выключены все огни и двигатели, и аппарат продолжал оставаться возле находки в качестве часового до подхода смены — глубоководного аппарата «Алюминаут».

«Алюминаут» опустился на грунт через час. С его помощью к парашюту было прикреплено предназначенное для гидролокационного распознавания устройство-ответчик. Гидроакустический сигнал с поискового судна, поступая на это устройство, приводит его в действие, и ответчик излучает собственный сигнал на другой частоте, позволяющий опознать предмет с прикрепленным к нему ответчиком и найти его.

Прикрепление ответчика к парашюту заняло три часа. «Алюминауту» пришлось оставаться у находки еще 21 ч — наверху ждали окончания обработки фотографий, сделанных «Алвином». Полученные наконец фотографии подтвердили, что находка действительно является бомбой. Гэст присвоил находке название «Контакт-261», бомбу окрестили кодовым именем «Роберт», а парашют — «Даглас».

Подводные аппараты стали по очереди предпринимать попытки зацепить стропы парашюта подъемными тросами. При каждой такой попытке «Роберт» все глубже зарывался в ил и соскальзывал все ближе и ближе к краю недоступной для подводных аппаратов расщелины.

19 марта Гэст распорядился оставить эти попытки ввиду их бесплодности. Он приказал членам экипажей подводных аппаратов постараться зацепить якорем стропы или купол парашюта с тем, чтобы оттащить «Роберта» в более удобное место на мелководье, откуда можно попытаться поднять бомбу на поверхность.

В этот же день разразился сильный шторм, сделавший всякую работу подводных аппаратов невозможной. Лишь 23 марта «Алвин» смог снова опуститься под воду. Подводники опасались, что в результате шторма бомба сместится, полностью зароется в ил или свалится в недоступную расщелину.

Но «Роберт» терпеливо ожидал их на прежнем месте. Со спасательного судна был спущен прочный нейлоновый трос с якорем, и «Алвин» стал маневрировать, стараясь зацепить якорем стропы или полотнище парашюта. Сделать это было очень трудно, так как после каждого захода «Алвина» с целью зацепить парашют со дна поднимались тучи ила, снижая видимость под водой практически до нуля, и всякий раз приходилось ждать примерно полчаса, пока ил осядет. После одной из попыток бомба внезапно сместилась и соскользнула на метр по направлению к краю расщелины. «Алвин» поспешно всплыл, уступив место «Алюминауту», продолжившему безуспешные попытки зацепить парашют.

Гэст и его консультанты стали опасаться, что «Алвин» и «Алюминаут» никогда не смогут справиться с поставленной перед ними задачей. Поэтому они решили вызвать на место подъемных работ подводный поисковый аппарат, управляемый с поверхности. Он был оборудован тремя электродвигателями, фото- и телекамерами, гидроакустической аппаратурой, а также механической рукой для захвата различных предметов. Аппарат этот находился в Калифорнии и был сконструирован для работы на глубине не более 600 м; раскрытие его механической руки оказалось недостаточным для захвата бомбы. Его быстро переоборудовали для погружения на глубину 850 м и 25 марта доставили в Паломарес. Механическую руку решили использовать для захвата не самой бомбы, а ее парашюта.

В тот же день, вернее в ту же ночь, «Алвин» предпринял очередную попытку зацепить своим якорем стропы парашюта, к которому была прикреплена бомба. При этом подводный аппарат буквально сел на бомбу и был почти накрыт всколыхнувшимся от движения воды парашютом. При всплытии якорь «Алвина» прочно зацепился за нейлоновые стропы. На место немедленно был вызван спасатель «Хойст», который начал вытаскивать бомбу с парашютом по склону подводной долины на более удобное место. Бомба с парашютом весила менее тонны, нейлоновый трос, с помощью которого «Хойст» пытался вытащить находку,былрассчитан на груз свыше 4,5 т; и все же, когда бомба была поднята на 100 м относительно своей первоначальной позиции на грунте, трос оборвался. Он перетерся об острую грань якорной лапы.

Экипаж «Алвина» горестно наблюдал в иллюминаторы, как «Роберт» вместе с парашютом кувыркается по склону дна, приближается к краю расщелины и исчезает в туче поднятого со дна ила. «Алвин» вынужден был всплыть, поскольку его батареи разрядились, на смену ему под воду ушел «Алюминаут», который, следуя сигналам прикрепленного к парашюту устройства-ответчика, обнаружил «Роберта» на глубине 870 м неподалеку от края глубокой расщелины.

Тем временем на поверхности моря разбушевался шторм, и подъемные работы были приостановлены. «Алвин» смог уйти под воду только 1 апреля, но к тому времени «Роберт» исчез. На поиски «блудной бомбы» ушло четыре дня. 5 апреля телекамеры подводного поискового аппарата снова обнаружили «Роберта» — течение размыло ил, в который зарылся смертоносный снаряд. Механической рукой удалось захватить шелк его парашюта. Под воду спустился «Алвин» и сделал несколько попыток прицепить к механической руке, которая была отсоединена от поискового аппарата, прочный нейлоновый трос. Во время одной из этих попыток «Роберт» стал сползать к расщелине. За сутки с небольшим он переместился на 90 м.

«Алвин» сделал еще один заход, стараясь прикрепить к механической руке подъемный трос; при этом он слишком близко подошел к парашюту и прочно запутался в нем. Положение «Алвина» усугублялось тем, что заряд его аккумуляторных батарей должен был иссякнуть через четыре часа. К счастью, ему удалось вырваться из объятий «Дагласа» и всплыть.

Утром следующего дня «Алвин», несмотря на штормовую погоду, снова работал на грунте. Экипажу аппарата удалось наконец прикрепить подъемный трос к механической руке. Несколько часов спустя на грунт спустился управляемый с поверхности поисковый аппарат, который, словно подражая «Алвину», тоже запутался в стропах парашюта. На этом аппарате не было экипажа, который мог бы с помощью умелого маневрирования высвободить аппарат из цепких нейлоновых пут.

Быстро оценив ситуацию, Гэст принял решение поднимать пока не поздно ядерную бомбу вместе с парашютом и запутавшимся в нем поисковым аппаратом.

Подъем бомбы и поискового аппарата осуществляли со скоростью 8 м/мин. В ходе подъема поисковый аппарат внезапно вырвался из парашютных пут. Операторам удалось отвести его в сторону, не повредив при этом подъемных тросов. Когда «Роберта» вытащили на глубину 30 м, подъем был приостановлен, и в операцию включились аквалангисты; они опоясали смертоносный цилиндр несколькими стропами..

7 апреля в 8 ч 45 мин по местному времени трехметровая бомба показалась над поверхностью моря. Подъем ее занял 1 ч 45 мин. Водородная бомба находилась на морском дне в течение 79 дней 22 ч и 23 мин.

Дозиметрический контроль показал отсутствие утечки радиоактивных веществ. Специалисты по разминированию обезвредили детонаторы бомбы. В 10 ч 14 мин Гэст произнес фразу, которой завершилась одиссея «Роберта»:

— Бомба обезврежена.

На следующий день аккредитованным на месте этих необычных спасательных работ журналистам было разрешено осмотреть и сфотографировать бомбу — на всякий случай, чтобы пресечь возможные слухи о неудаче спасателей.

На этом самая дорогостоящая в мире спасательная операция окончилась.