Сикстинская капелла. Ватикан.

После падения республики от рас­правы его спасло лишь тщеславие Климента VII, мечтавшего увеко­вечить свой род руками величайше­го мастера. В условиях жестокого террора вернувшихся к власти Меди­чи, глубокого унижения Италии, ги­бели друзей и сподвижников в 1531 г. Микеланджело возобновил прерван­ную работу над созданием капеллы, которая принадлежит к числу его са­мых замечательных произведений. Во Флоренции Микеланджело не чувствовал себя в безопасности. В 1534 г. он покинул родной город и переехал в Рим, где по заказу папы Павла III написал на торцевой стене Сикстинской капеллы знаменитую фреску «Страшный суд» (1536— 1541 гг.). На фоне холодного сине-пепельного неба множество фигур охвачено вихревым движением. Гос­подствует трагическое чувство миро­вой катастрофы. Близится час воз­мездия, ангелы возвещают о наступлении Страшного суда. Движе­ние гигантских толп развёртывается по кругу. Справа неумолимым пото­ком низвергаются в ад грешники. Их тащат за собой дьяволы, преследуют бескрылые ангелы. Слева возносятся

к небесам праведники. В центре вы­сится могучая обнажённая фигура Христа, вершащего Суд. Грозный, не­преклонный, прекрасный в гневной беспощадности, он больше похож на языческого бога-громовержца. По­никшая Богоматерь полна глубокой скорби перед лицом безмерных че­ловеческих страданий. Святой Вар­фоломей — символ устрашающего отчаяния. В руках святого — содран­ная с него кожа, на которой Микеланджело изобразил в виде искажённой страданиями маски своё лицо.

Фреска была закончена Микеланджело в 1541 г. Для Италии это бы­ло время усиливающегося нажима Католической Церкви на гумани­стическую культуру. Высокие, свет­лые идеалы, которым мастер покло­нялся всю жизнь, ушли в прошлое. Творение шестидесяти шестилетнего Микеланджело вызвало резкое недовольство в церковных верхах. Папа Павел IV Караффа счёл это произведение непристойным, так как в нём было множество обнажён­ных фигур. Микеланджело было предложено задрапировать неко­торые фигуры, на что художник ответил: «Скажите пане, что это де-

ло маленькое и уладить его легко. Пусть он мир приведёт в порядок, а картинам сообщить пристойность можно очень быстро». Даниеле де Вальтерра, преданный ученик Микеяанджело, внёс во фреску требуе­мые изменения, постаравшись, однако, уберечь её от сильного ис­кажения.

В последние десятилетия жизни мастер занимался только архитекту­рой и поэзией. Творчество великого Микеланджело составило целую эпоху и далеко опередило своё вре­мя, оно сыграло грандиозную роль в мировом искусстве, а также оказа­ло влияние на формирование прин­ципов барроко.

КАПЕЛЛА МЕДИЧИ

В ансамбле капеллы Медичи, идея которой — траги­ческое бессилие человека перед неумолимым быстро­течным временем, архитектура и скульптура образу­ют нерасторжимое единство. Замкнутая и тихая, перекрытая куполом капелла невелика. Её стены об­лицованы белым мрамором, а пилястры, тяги, карни­зы, обрамления окон — тёмно-серым, от яркого све­та он кажется почти чёрным. Лёгкая, хрупкая, словно в траурном обрамлении архитектурная конструкция за­полнена массивными, выразительными скульптурны­ми формами. По боковым стенам расположены гроб­ницы герцога Лоренцо Урбинского и Джулиано Немурского. В статуях герцогов нет портретного сходства. Меланхоличный, ушедший в размышление Лоренцо и в расцвете юности, внешне собранный , но словно утративший решительность Джулиано — это своего рода идеальные типы, они предстают в доспе­хах античных военачальников. Саркофаги украшены аллегорическими изображениями времён дня: на сар­кофаге Лоренцо помешены статуи «Вечер» и «Утро», на саркофаге Джулиано — статуи «Ночь» и «День».

Гробницам тесно в пределах отведённого им про­странства, статуям герцогов тесно в заключающих их нишах, аллегорические фигуры изображены в очень сложных позах на покатых и слишком коротких крыш­ках саркофагов. Это ощущение стеснённости, напря­жения входит в общий замысел капеллы, вносит в неё оттенок диссонанса.

Безрадостно пробуждение «Утра». С трудом сбра­сывает с себя молодая цветущая женщина бремя кошмарных сновидений; её лицо полно страдания. Что-то устрашающее есть в физической мощи «Дня», в по­вороте его головы. Лицо благодаря незаконченности производит впечатление жуткой таинственной маски. Погружающийся в сон «Вечер» окутан мягким движе­нием светотени. Мучителен сон «Ночи»: поникла по­гружённая в тень голова, в немолодом мускулистом те­ле ощущается бесконечная усталость. Глубокий, заключённый в образе «Ночи» смысл раскрыл сам Микеланджело, ответив поэту Джованни Строцци от имени статуи стихами:

Отрадно спать, отрадней камнем быть,

О, в этот век, преступный и постыдный.

Не жить, не чувствовать — удел завидный,

Прошу, молчи, не смей меня будить.

В центре алтарной стены, не завершённой масте­ром, помешена статуя Мадонны, которая кормит грудью Младенца. Предчувствие трагической судьбы сына словно отчуждает Её от всего окружающего. Но сдержанное душевное волнение Марии согрето боль­шой человечностью, в её образе нет того внутренне­го надлома, который господствует в других статуях.