Роберт Ход - разбойник с большой дороги?

Наиболее известным из современных историков, интересующихся проблемой происхождения Робин Гуда, несомненно, является сэр Джеймс Холт, дотошно исследовавший опубликованные архивы средневековой Англии в поисках неуловимого героя. Как мы уже видели, его не убедила теория Хантера о Робине Хоуде, слуге короля, и Роберте Худе из Уэйкфилда, согласно которой основные события, связанные с именем Робин Гуда, разворачивались в 1320-х годах. Он предпочитает рассматривать Робин Гуда как исторический персонаж XIII века. Таким образом, поэма «Подвиги Робин Гуда» не является для Холта первичным источником и может содержать более поздние дополнения, полученные в процессе «перекрестного опыления» с другими героическими сказаниями. В частности, ему пришлось отказаться от мнения, что короля из поэмы о Робин Гуде звали Эдуардом, поскольку ни один из королей, носивших это имя, не правил в рассматриваемый период времени.

Стивен Найт, профессор английского языка из университета Южного Уэльса, в определенной степени поддержал осторожное отношение Холта к «Подвигам Робин Гуда». Он тщательно изучил язык поэмы и пришел к выводу, что традиционная дата ее создания слишком ранняя; лучше будет датировать ее 1450 годом. В таком случае король Эдуард может оказаться чуждым элементом, внесенным в повествование создателем поэмы, поскольку король Эдуард IV (правил с 1461 по 1483 год) был одновременно красив («приятен лицом») и проводил много времени на севере Англии.

Выдвигая своего кандидата на роль исторического Робин Гуда, Холт в первую очередь утверждает, что, хотя наиболее ранние исторические источники не дают точной датировки - Девинтон помещает его в период 1283-1285 гг., а Боуэр в 1266 год, - они сходятся на том, что дело происходило в XIII веке. Во-вторых, изучение сохранившихся записей XIII века, выполненное Холтом и другими авторами, позволило выявить нескольких людей с фамилиями Робинход, Робинхолд, Робхуд и даже Ребхуд. Некоторые из них попросту были названы в честь своих отцов, например Кэтрин Робинход, дочь Роберта Худа из Лондона. Но для английских фамилий необычно словообразование в результате сочетания имени и фамилии. Большинство этих людей известно потому, что у них были какие-либо неприятности с законом, на основании чего Холд приходит к выводу, что «Робинхуд» некогда было распространенным прозвищем для преступников.

Наибольший интерес, с точки зрения Холта, вызывает одно из ранних дел, связанное с человеком по имени «Уильям, сын Роберта Лефевра, родом из Инбурна в графстве Беркшир неподалеку от Темзы». Уильяма обвиняли в том, что он входил в шайку преступников, совершившую ряд грабежей. Уильям и другие бежали от правосудия и были объявлены вне закона в 1261 году, согласно постановлению местного суда в Ридинге. В канун Пасхи 1262 года мы снова встречаем упоминание о нем, на этот раз в королевском документе о конфискации его земель, но теперь его называют «Уильямом Робхудом, изгнанником». С точки зрения Холта, один из писцов изменил имя Уильяма и наделил его этим прозвищем:

«Дело в том, что Уильям был сыном некоего Роберта и членом шайки разбойников, преследуемой за грабежи на большой дороге. Поэтому он стал «Уильямом Робхудом»^[24]. Отсюда следует, что человек, изменивший его имя, знал о легенде. Таким образом, наиболее раннее упоминание о Робин Гуде встречается не в 1377-м, а в 1261 - 1262 гг., что с любой точки зрения является огромным преимуществом».

Далее Холт предлагает фигуру первоначального Робин Гуда. Это был йоркширец по имени Роберт Ход, зарегистрированный на выездной сессии суда в Йорке в 1225-1227 годах как бежавший от правосудия и, следовательно, находящийся вне закона. В записях от 1226 года он проходит под прозвищем «Хоббеход»; к сожалению, смысл этого прозвища не известен. Мы больше ничего не знаем об этом Роберте Ходе, но Холт указывает: «Он был объявлен вне закона. Это единственный из всех до сих пор обнаруженных прототипов Робин Гуда, который действительно мог стать разбойником с большой дороги».

Этот Робин Гуд жил несколько раньше, чем предполагается в наиболее ранних исторических источниках, но, если бы он жил позже, о нем вообще не стоило бы говорить. Не удивительно, что у теории Холта нашлись критики, в особенности профессор Найт, который избрал решительно скептический подход к любым попыткам найти Робин Гуда. С точки зрения Найта, «Уильям Робхуд» представляет собой обычную ошибку в написании имени: «Его должны были записать как Уильяма Роберта, что было наиболее распространенным способом записи имен, принятым в то время». Такое утверждение выглядит слишком категорично, но, разумеется, мы не можем исключить ошибку переписчика, написавшего «Робхуд» вместо «Роберт». Найт также считает Роберта Хода из Йоркшира довольно призрачным кандидатом на роль Робин Гуда: он действительно был объявлен вне закона, но больше о нем ничего не известно.

Каков же будет окончательный вердикт по отношению к Робин Гуду? Было бы ошибкой рассматривать его как полностью вымышленный фольклорный персонаж, поскольку в ранних историях отсутствуют мифические элементы, такие, как схватки с великанами или встречи с волшебниками. Гипотеза Хантера о слуге Робине Хоуде или Роберте Худе из Уэйкфилда имеет право на существование, но вряд ли убедительна, да и в любом случае мы не знаем, был ли кто-нибудь из них разбойником. Предположение Холта выглядит более правдоподобно с учетом дат, приведенных в наиболее ранних хрониках. Хотя «Уильям Робхуд» может быть прозвищем, этот вопрос остается открытым для обсуждения.

Существует также возможность, не исследованная Холтом, что Робинхуды, которых ему удалось обнаружить в конце XII века, могли пользоваться этим наименованием в качестве фамилии, поскольку фамилии в современном понимании этого слова как раз начали появляться в то время. Они могли начинать как Худы, но потом стали Робинхудами в попытке заявить свои права на родство со знаменитым разбойником. Такое присвоение известных фамилий было широко распространено в средние века, прежде чем фамилии стали более жестко определяться. При этом отпадает необходимость в доказательстве преступной деятельности всех носивших фамилию «Робинхуд» или варианты этой фамилии. Явная слабость теории Холта заключается в том, что несколько людей, носивших эту фамилию (включая Кэтрин Робинхуд из Лондона), не имели никаких связей с преступным миром. Скорее, мы столкнулись с интригующей возможностью, что в конце XIII века был целый ряд людей, которые - обоснованно или необоснованно - объявляли себя потомками или родственниками Робин Гуда.

Это соображение укрепляет аргументы Холта, датирующего деятельность Робин Гуда периодом до 1262 года, когда впервые появляются записи об Уильяме Робхуде. Однако кандидат Холта, Роберт Ход из Йоркшира, не предстает перед нами в качестве живого прототипа фигуры Робин Гуда; о нем известно так мало, что мы просто не можем судить с уверенностью.

История вряд ли закончится на этом, так как в английских архивах остаются тысячи средневековых документов, где еще возможно найти определенные ссылки на Робин Гуда; нельзя исключать и того, что когда-нибудь отыщется экземпляр «стихов о Робин Гуде», о которых упоминает священник из поэмы Лэнгленда.

ДРАКУЛА

***

Почти все знакомы с образом Дракулы по кинофильмам, где он предстает в облике лощеного, но зловещего графа из Трансильвании в элегантном вечернем костюме и плаще, который при удобном случае сбрасывает свою маскировку и вонзает ужасные клыки в шею очередной невинной жертвы. Образ графа-вампира, созданный ирландским писателем Брэмом Стокером, существует уже больше века, однако, судя по всему, не теряет популярности. Но Стокер не высосал Дракулу из пальца, поскольку историки отождествляют графа-вампира с реальной личностью, а вампиризм как явление имеет документальные подтверждения в древности и в настоящее время. Наиболее известная массовая вспышка вампиризма произошла в Польше и России в 1693 году. Согласно французской газете «Меркюр Талант», выходившей в то время, для всех пострадавших от этого события оно было чудовищным испытанием:

«Они появлялись от полудня до полуночи и приходили высасывать кровь живых людей и животных в таком великом изобилии, что иногда она текла у них из носа и из ушей, а иногда тело просто плавало в крови, вылившейся в гроб. Говорят, что вампир испытывает некий голод, заставляющий его поедать одежду, которую он находит поблизости. Этот вампир или демон в плотском обличий выходит из гроба и бродит по ночам, набрасываясь на своих бывших друзей и родственников и высасывая их кровь, пока они не ослабевают и их силы не истощаются, что обычно приводит к смерти. Нападения не прекращаются… если не отрубить вампиру голову или не вскрыть его тело. Обычно тела находят в гробах обмякшими, раздутыми и покрасневшими, даже если человек уже давно умер. Если отсечь голову или разрубить труп, из тела выливается огромное количество крови».

Вампиры определенно не являются «фирменным продуктом» XVII века, поскольку вера в живых мертвецов, охотившихся на людей, пользовалась очень широким распространением во все времена и во всех пространствах. Существуют современные, средневековые, античные греческие и римские, вавилонские и иудейские записи о случаях вампиризма. В древнем Вавилоне вампиры были известны под названием экимму и, очевидно, обозначали людей, умерших дурной смертью и восставших из могил, чтобы пожирать плоть и высасывать кровь у живых. Согласно иудейской традиции, первая женщина на Земле на самом деле была вампиром. Женой Адама до сотворения Евы была Лилит, оказавшаяся для него слишком своевольной и независимой супругой. После спора относительно их половой жизни Лилит улетела на Красное море и связалась с шайкой демонов. Несмотря на вмешательство депутации ангелов, Лилит так и не вернулась и сама стала демоном, охотящимся на детей, соблазняющим мужчин во сне, а затем высасывающим их кровь.

Наиболее известные античные записи о вампирах принадлежат греческому автору Филострату в его книге «Жизнеописание философа Аполлония из Тианы». Один из бедных, но достойных учеников Аполлония, привлекательный юноша Менипп, был околдован богатой и прекрасной дамой, желавшей выйти за него замуж. Заподозрив неладное, Аполлоний явился в день свадьбы и разоблачил женщину-вампира, вынудив ее признать, что она «тешила Мениппа удовольствиями, прежде чем пожрать его тело, ибо у нее в обычае было кормиться молодыми и красивыми юношами, потому что их кровь чиста и сильна».

Вампиры известны также в фольклоре и легендах Африки, Ближнего Востока, Австралии, Восточной Азии, Северной и Южной Америки и, разумеется, европейских стран, где они чаще всего встречаются в Греции и на Балканах. В Индии похожих на летучих мышей байталов страшились как нечистых духов, которые завладевали телами умерших и реанимировали их. В сельской Греции вурдалаки представляли собой угрозу еще в XX веке, показываясь почти сразу же после своей физической смерти и наводя ужас на местных крестьян. В Румынии, согласно народной традиции, «вампиров когда-то было не меньше, чем травы на лугу или ягод в корзине, и они никогда не успокаивались, а бродили по ночам среди людей».

Эти свидетельства так весомы, что нам волей-неволей приходится искать объяснения столь глубокой и широко распространенной веры в вампиров.

Почему считалось, что люди могут превращаться в вампиров? В народных преданиях и исторических записях называется целый ряд причин, начиная от неполного захоронения и внезапной смерти тех, кто умер проклятым, некрещеным или отлученным от церкви, и заканчивая кошкой, которая проходила рядом с покойником, ожидавшим захоронения.

Естественно, люди изобретали разные способы для того, чтобы остановить вампиров. Наиболее надежным способом считалось хоронить потенциальных кандидатов таким образом, чтобы они не могли выбраться из могил. Их хоронили в болотах, под кучами камней, вверх ногами, пригвождали к гробу или к земле в могиле, обвешивали тяжелыми предметами. Им клали в рот камешки, глиняные черепки или монеты, чтобы они могли пососать что-нибудь безобидное, либо накрепко зашивали им рот.

Если вампир уже бродил по ночам и угрожал живущим, его можно было усмирить, пронзив остро заточенным деревянным колом, отрубив голову, уничтожив сердце или ввергнув в огонь. Одна ведьма, наводившая страх на жителей Германии в 1345 году, оказалась особенно крепким орешком. Она бродила по ночам в облике маленького животного; однажды ее поймали и бросили в канаву. Это лишь ухудшило положение, так как рассерженная ведьма причинила куда больше бед в облике огромного уродливого чудовища. Следующим шагом была эксгумация ее тела, на котором, как и опасались местные крестьяне, обнаружились явные признаки вампиризма. Они вбили ей в грудь осиновый кол и снова похоронили, радуясь избавлению от ужасов. Но даже это не принесло облегчения, и ведьма-вампир возобновила свои ночные прогулки: на этот раз она пользовалась осиновым колом как оружием против своих жертв. Ее пришлось выкопать снова и сжечь останки дотла. Это наконец сработало, и больше ее никогда не видели.