Выполнение ежедневного комплекса упражнений

Асаны.

ВАДЖРАСАНА (перед СУПТА ВАДЖРАСАНА) СУПТА ВАДЖРАСАНА

ВАДЖРАСАНА (после выхода из СУПТА ВАДЖРАСАНА) для произнесения медитативной фразы программы «Сатори»:

ЗДОРОВЬЕ! РАДОСТЬ! ПАМЯТЬ!

Ритмическое дыхание йогов.

Точечный самомассаж биологически активных зон.

Чтение не менее одной книги от 200 стр. и более.

«НИ ДНЯ БЕЗ КНИГИ!» — лозунг для самосовершенствова­ния. Рекомендуем читать книги научно-популярного характе­ра, научно-техническую литературу и др.

Выполнение контрольного задания по уроку 10

Мы подошли к выполнению контрольного задания урока 10 — заключительного урока программы «Сатори».

Еще раз как бы окиньте внутренним взором пройденный вами за полгода путь, уясните для себя, что вам удалось, а что получилось не совсем, как вам кажется, хорошо.

Заполнение бланка «Итоговый отчет по уроку 10». Вни­мательно прочитайте тест № 10, помещенный в конце книги, изучите его. Ответьте на вопросы теста на бланке теста № 10.

Особые замечания. Если вы хотите расширить свои ответы по «Итоговому отчету по уроку 10», дать их более подробно, можете записать их на отдельном листе и приложить к отчету.

Мы будем также признательны за все ваши замечания и .-предложения по программе «Сатори».

Отчет по уроку 10

1. Бланк «Итоговый отчет по уроку 10», заполненный вами. Не забудьте написать на бланке ваши фамилию, имя, отчество и учебный номер.

2. Отдельный лист с расширенными ответами по уроку 10, если вам не хватило места на бланке.

Материалы отчета за урок 10 положите в конверт, в кото­ром у вас уже находятся отчеты по урокам 8 и 9, и вышлите в адрес Центра отчеты по урокам 8, 9,10.

После получения от вас заполненного бланка вам будет выслан диплом об окончании курса «Техника быстрого чте­ния» по программе «Сатори».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Дорогой друг!

Вы закончили вторую ступень Комплексной программы интеллектуального развития человека — программу «Сато­ри».

Мы надеемся, что она вам понравилась, оказалась полезной для вашего самосовершенствования. Чтение в нашей про­грамме — это как бы повод фиксировать ваше продвижение вперед, но это не основное. Главное, хочется верить, что-наша программа «Сатори» позволила вам набрать необходимый по­тенциал. Вы научились входить в состояние «озарения» по своему желанию и находиться в нем столько, сколько вам необходимо. К вам сами собой стали приходить идеи, мудрые решения, и вам стало проще решать любые проблемы.

Мы хотим напомнить вам, что наша Комплексная програм­ма интеллектуального развития человека предусматривает 7 ступеней обучения, и каждая из этих ступеней знаменует собой определенный этап интеллектуального развития чело­века.

Нам, к сожалению, придется расстаться с вами. Но мы не прощаемся, ибо вторая ступень Техники быстрого чтения «Са­тори» — не последняя ступень нашей Комплексной программы интеллектуального развития человека. После успешного окончания вами программы «Сатори» мыс удовольствием при­мем вас на третью ступень нашей программы «Ультра-Рапид» — сверхбыстрое чтение, тренировка сверхвнимания.

С 1990 г. в Москве проводится очное обучение по третьей ступени Комплексной программы интеллектуального разви­тия человека «Ультра-Рапид». С 1994 г. мы предполагаем на­чать заочное обучение по программе «Ультра-Рапид».

О своем желают продолжить обучение по новой программе «Ультра-Рапид» напишите в «Итоговом отчете по уроку 10».

Искренне желаем вам успехов в учебе, работе, новых до­стижений в совершенствовании памяти, благополучия и сча­стья' Центр быстрого чтения ждет вас!

Наш адрес: 125047, Москва, Оружейный пер., д. 11.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение № I

МЕДИТАТИВНЫЕ ТЕКСТЫ

№ 1. Чайная церемония

После распространения в Японии в XIII веке буддийского учения школы дэен японские монахи превратили чаепитие в специальную церемонию. Стандартная чайная церемония ре­ализуется по алгоритму САТОРИ и происходит следующим образом. Вначале гость проходит во дворик перед чайным до­миком, где он ожидает появления хозяина-Мастера на специ­альной скамейке. Вся окружающая обстановка способствует созданию у гостя состояния отрешенности от сущности мира и его подготовки к временному переходу в иной мир, где царит тишина, гармония, чистота, непринужденность и искрен­ность. После молчаливого приглашения хозяина начинается Путь чая: гость совершает ритуальное омовение в ключевой воде утреннего сбора и по дорожке, искусно выложенной кам­нями, направляется к чайному домику размером в семь квад­ратных метров. Через обязательный узкий лаз, а не через дверь гость проникает в скромное помещение, единственным украшением которого является безмолвная картина, располо­женная в специальной нише. Картина всегда символична. На­пример, образ Луны, отражающийся в глади воды безбрежного озера. После легкого угощения бульоном и овощами хозяин снова провожает гостя во двор. Гость дожидается нового при­глашения. На втором этапе вместо картины в нише появляется скромная ваза с цветами: самый длинный цветок олицетворяет небо, средний — землю, а самый маленький — человека. Общая атмосфера радует сердце гостя! Хозяин достает чайные принадлежности и начинает готовить на глазах у гостя «густой чай», заливая кипятком смолотые в порошок листья зеленого чая и взбивая ароматный кипяток до пены бамбуковым венчи­ком. Хозяин и гость начинают неторопливо беседовать на воз­вышенные темы и медитировать, погружаясь в состояние «чайной самадхи». В ходе беседы гость оценивает убранство чайной комнаты, достоинства утвари, жаровни древесного уг­ля, изысканную простоту, естественность и безыскусность чайной посуды. Очень ценится посуда со сколами и царапина­ми. «Густой чай» готовится в одной чашке, которую гости из рук Мастера передают друг другу по очереди, отпивая по не­сколько глотков. После «густого чая» производится дегустация «жидкого чая» — каждый гость выпивает чашку до дна, после чего хозяин-Мастер моет эту чашку и наполняет чаем для следующего гостя. После окончания церемонии хозяин пред­лагает гостям более пристально рассмотреть чайные принад­лежности. Когда хозяин, убрав все чайные принадлежности, молча кланяется, церемония считается оконченной. В общей сложности всех этапов она продолжается около 4-х часов.

№ 2. Роза мира

...Распространено заблуждение, будто бы всякое религиоз­ное мировоззрение враждебно жизни, подменяя все ценности нашего мира ценностями миров иных. Такое обобщение не более законно, чем, например, утверждение, будто бы искус­ство живописи уводит от мира, сделанное на том основании, что такова была отчасти живопись средних веков. Враждебно жизни религиозное кредо определенной фазы, да и то лишь в крайних его проявлениях. То же мироотношение, о котором я говорю, не уводит от мира, а учит любить его горячей и беско­рыстной любовью. Оно не противопоставляет «миров иных» миру сему, но все их воспринимает, как ожерелье на груди Божества. Разве хрустальная лампа меньше нам нравится от­того, что она прозрачна? Разве мы будем меньше любить наш мир оттого, что сквозь него просвечивают другие? Для челове­ка, чувствующего так, и эта жизнь хороша, и смерть может быть не врагом, а добрым вожатым, если достойно прожитая жизнь на Земле предопределяет переход в иные — не менее, а еще более насыщенные, богатые и прекрасные формы миров...

...В том, что человек постепенно приучается воспринимать шум лесного океана, качание трав, течение облаков и рек, все голоса и движения видимого мира, как живое, глубоко осмысленное и к нему дружественное. Будет усили­ваться, постепенно охватывая все ночи и дни, чувство, неиз­менно царящее над сменой других мыслей и чувств: как будто, откидываясь навзничь, опускаешь голову все ниже и ниже в мерцающую тихим светом, укачивающую глубь — извечную, любящую, родимую. Ощущение ясной отрады, мудрого покоя будет поглощать малейший всплеск суеты; хорошо в такие дни лежать, не считая времени, на речном берегу и бесцельно следить прохладную воду, сверкающую на солнце. Или, лежа среди старого бора, слушать органный шум вершин да посту­кивание дятла. Надо доверять тому, что стихиали Лиурны уже радуются тебе и заговорят с твоим телом, как только оно опустится в текучую плоть их, что стихиали Фальторы или Арашамфа уже поют тебе песнишелестящей листвой, жужжанием пчел и теплыми воздушными дуновениями. Ког­да по заливным лугам, пахнущим свежескошенмым сеном, будешь возвращаться на закате домой с далекой прогулки, поднимаясь в нагретый воздух пригорков и опускаясь в прохладные низины, а тихий туман начнет заливать все, кроме верхушек стогов, — хорошо снять рубашку, и пусть ласкают горячее тело этим туманом те, кто творит его над засыпающи­ми лугами...

...Лично у меня все началось в знойный летний день 1929 г. вблизи городка Триполье на Украине. Счастливо усталый от многоверстной прогулки по открытым полям и кручам с вет­ряными мельницами, откуда распахивался широчайший вид на ярко-голубые рукава Днепра и на песчаные острова между ними, я поднялся на гребень очередного холма и внезапно был буквально ослеплен: передо мной, не шевелясь под низверга­ющимся водопадом солнечного света, простиралось необозри­мое море подсолнечников. В ту же секунду я ощутил, что над этим великолепием как бы трепещет невидимое море какого-то ликующего, живого счастия. Я ступил на самую кромку поля и, с колотящимся сердцем, прижал два шершавых под­солнечника к обеим щекам. Я смотрел перед собой, на эти тысячи земных солнц, почти задыхаясь от любви к ним, и к тем, чье ликование чувствовал над этим полем. Я чувствовал странное: я чувствовал, что эти невидимые существа с радо­стью и с гордостью вводят меня, как дорогого гостя, как бы на свой удивительный праздник, похожий и на мистерию, и на пир. Я осторожно ступил шага два в гущу растений и, закрыв глаза, слушал их прикосновения, их еле слышно прозванивающий шорох и пылающий повсюду божественный зной. С этого началось…

...Однажды я предпринял одинокую экскурсию, в течение недели странствуя по Брянским лесам. Стояла засуха. Волок­нами синеватой мглы тянулась гарь лесных пожаров, а иногда над массивами соснового бора поднимались беловатые, мед­ленно менявшиеся дымные клубы. В продолжение многих ча­сов довелось мне брести по горячей песчаной дороге, не встречая ни источников, ни ручья. Зной, душный как в оран­жерее, вызывал томительную жажду. Со мной была подробная карта этого района, и я знал, что вскоре мне должна попасться маленькая речушка, такая маленькая, что даже на этой карте над нею не обозначалось никакого имени. И в самом деле: характер леса начал меняться, сосны уступили место кленам и ольхе. Вдруг раскаленная, обжигавшая ноги дорога засколь­зила вниз, впереди зазеленела поемная луговина и, обогнув купу деревьев, я увидал в десятке метров перед собой излучи­ну долгожданной речки — дорога пересекала ее вброд. Что за жемчужина мироздания, что за прелестное Божье дитя смея­лось мне навстречу! Шириной в несколько шагов, вся пере­крытая низко нависавшими ветвями старых ракит и ольшаника, она струилась точно по зеленым пещерам, играя мириадами солнечных бликов и еле слышно журча.

Швырнув на траву тяжелый рюкзак и сбрасывая на ходу немудрящую одежду, я вошел в воду по грудь. И когда горячее тело погрузилось в эту прохладную влагу, а зыбь теней и солнечного света задрожала на моих плечах и лице, я почув­ствовал, что какое-то невидимое существо, не знаю из чего сотканное, охватывает мою душу с такой безгрешной радо­стью, с такой смеющейся веселостью, как будто она давно меня любила и давно ждала. Она вся была как бы тончайшей душой . этой реки — вся струящаяся, вся трепещущая, вся ласкающая, вся состоящая из прохлады и света, беззаботного смеха и неж­ности, из радости и любви. И когда, после долгого пребывания моего тела в ее теле, а моей души — в ее душе, я лег, закрыв паза, на берегу под тенью развесистых деревьев, я чувствовал, что сердце мое так освежено, так омыто, так чисто, так блаженно, как могло бы оно быть когда-то в первые дни творе­ния, на заре времен. И я понял, что происшедшее со мной было на этот раз не обыкновенным купанием, а настоящим омове­нием в самом высшем смысле этого слова...

...Из-за дубов выплыла низкая июльская луна, совершенно полная. Мало-помалу умолкли разговоры и рассказы, товари­щи один за другим уснули вокруг потрескивавшего костра, а я остался бодрствовать у огня, тихонько помахивая, для защиты от комаров, широкой веткой.

И когда луна вступила в круг моего зрения, бесшумно передвигаясь за узорно-узкой листвой развесистых ветвей ра­киты, начались те часы, которые остаются едва ли не прекрас­нейшими в моей жизни. Тихо дыша, откинувшись навзничь на охапку сена, я слышал, как Нерусса струится не позади, в нескольких шагах за мною, но как бы сквозь мою собственную душу. Это было первым необычайным. Торжественно и бес­шумно в поток, струившийся сквозь меня, влилось все, что было на земле, и все, что могло быть на небе. В блаженстве, едва переносимом для человеческого сердца, я чувствовал так, будто стройные сферы, медленно вращаясь, плыли во всемир­ном хороводе, но сквозь меня; ч все, что я мог помыслить или вообразить, охватывалось ликующим единством. Эти древние леса и прозрачные реки, люди, спящие у костров, и другие люди — народы близких и. дальних стран, утренние города и шумные улицы, храмы со священными изображениями, моря, неустанно покачивающиеся, и степи с колышущейся травой — действительно все было во мне тою ночью, и я был во всем. Я лежал с закрытыми глазами. И прекрасные, совсем не такие, какие мы видим всегда, белые звезды, большие и цветущие, тоже плыли со всей мировой рекой, как белые водяные лилии.

Хотя солнца не виделось, было так, словно и оно тоже текло где-то вблизи от моего кругозора. Но не его сиянием, а светом иным, никогда мною невиданным, пронизано было все это — все, плывшее сквозь меня и в то же время баюкавшее меня, как дитя в колыбели...

...Позднее я старался всеми силами вызвать это пережива­ние опять. Я создавал все те внешние условия, при которых оно совершилось в 1931 году. Много раз в последующие годы я ночевал на том же точно месте, в такие же ночи. Все было напрасно. Оно пришло ко мне опять столь же внезапно лишь 20 лет спустя, и не в лунную ночь на лесной реке, а в тюремной камере...